И его охватывало нетерпение.

Теперь он переминался на обочине, обхватив себя руками и стараясь превратиться в маленький тугой комочек. Чувствуя взгляды других мамаш.

Кто-то тронул его за плечо:

— Как поживаешь, Сэм?

Он повернулся. Это оказалась мать Арчи Симпсона. Сэм и Арчи не дружили, хотя с детского сада учились в одном классе. Арчи был веснушчатым здоровяком и вечно ковырял в носу, отчего Сэму хотелось сидеть от него как можно дальше.

— Прекрасно, — выдавил он. — Прекрасно.

Она недоверчиво смотрела на него. А в глазах было столько сочувствия, что Сэму захотелось плакать и кричать.

— Твой па приедет за тобой? — спросила она, щурясь. — Если нет, я жду Арчи и уверена, что он пригласит тебя в гости.

Сэм передернулся. Арчи не любил читать или рисовать и интересовался только покемонами, до смерти надоевшими Сэму.

— Ну что? Хочешь пойти с нами? — спросила мать Арчи.

— Нет, спасибо. Мне позволили самому ходить домой, — ответил Сэм.

Чарли приехал в супермаркет за фруктами и овощами. Ни у него, ни у Сэма не было аппетита, но все же очень важно собираться за ужином семьей, чистить зубы по утрам и вести себя нормально, хотя понимаешь, что никогда и ничего уже не будет нормальным.

Чарли зашагал мимо стеллажей с пастой, схватив на ходу соус и зеленый цилиндр с тертым сыром.

Может, стоит купить вина и выпить за ужином, чтобы возбудить аппетит? Он знал, как легко пропасть окончательно, если каждую секунду не бороться с ощущением потери. Чарли видел такое у своих клиентов. Жены и мужья, утратившие свою половину в разгар ремонта, настаивали, чтобы все продолжалось дальше, хотя не могли войти в комнату, не разразившись слезами. Пара, потерявшая новорожденного от синдрома внезапной детской смертности, попросила перекрасить все комнаты в доме, кроме детской. Он помнил их. Несчастные люди, чьи жизни разбились, как кометы о твердую землю.

Прошлой ночью позвонила мать и сказала, что если он станет вести себя, словно очень счастлив, так оно и будет. Она объяснила, что это целая философия, которую обсуждал ее книжный клуб.

— Я не могу вести себя так, словно Эйприл до сих пор жива, — отрезал он, но, вслушавшись в оскорбленное молчание матери, немедленно пожалел. — Прости. Мне немного тяжело.

— Ты никогда меня не слушаешь. Никто не говорит, что ты должен вести себя так, словно Эйприл жива! Конечно, не должен. Несомненно, это ужасная трагедия. Но веди себя так, словно надежда еще есть. Можешь сделать хотя бы это? Можешь сделать это ради Сэма?

Чарли подумал о том, как в душе каждый день накапливается скорбь, но он душит ее, мужественно ждет, пока Сэм заснет, и только тогда дает волю слезам.

— Посмотрю, что можно сделать, — сказал он вслух.

Он купил продукты, положил в машину и по пути домой заметил вывеску детективного агентства Хендерсона. И, сам не зная почему, остановился. Может, они сумеют понять, что случилось и как Эйприл очутилась на той дороге.

В большой комнате никого не оказалось. Стены почти сплошь покрывали карты. Тут были и Китай, и Испания, и Германия. Все карты в красивых рамках, а в дальнем углу стояли часы, показывавшие время в шести часовых поясах. В эту минуту Чарли мог думать только об одном: «Посмотри на все места, где можно затеряться. Где можно исчезнуть…»

Он не знал, чего ожидать, вероятно, грузного парня в дурно сшитом костюме, от которого несло табачным дымом.

Дверь в глубине комнаты открылась, и вошел мужчина в дорогом темном костюме и серебристом галстуке. Выглядел он таким же лощеным, как компьютер с плоским монитором, жужжавший на письменном столе.

— Хэнк Уильямс.[5] Всего-навсего полный тезка. Не родственник, — сообщил он. — Я даже не люблю музыку кантри.

— Чарли Нэш.

Уильямс протянул руку и понимающе кивнул. Уселся за письменный стол, взглянул на экран компьютера и показал Чарли на кресло.

— Рассказывайте. Я знаю только то, что писали в газетах и сообщали в новостях. Итак, что мы должны найти? В чем разгадка?

Сначала он делал много заметок, что ободрило Чарли. Задавал кучу вопросов, но постепенно смолк, сложил руки на груди и уставился на него так пристально, что Чарли сел прямее.

— Давайте уточним факты. Ваша жена умерла. Вы знаете, что она больше не вернется, и никакие дознания и разоблачения этого не изменят.

— Разумеется, я это сознаю.

— И вы понимаете, что если я ничего не найду или найду что-то, от этого ничто не изменится и лучше вы себя не почувствуете. Да еще придется мне заплатить.

— Понимаю, — кивнул Чарли.

— У вас нет никаких данных. Даже описания того, с кем ее могли видеть. Известно одно: она оказалась в трех часах езды от вашего дома. В ее машине был ваш ребенок. Вы виделись каждый день — и сами говорите, что она не была несчастна.

— Не была.

Чарли вспомнил, как Эйприл сияющей улыбкой встречала его с работы. Как обвивала его ногами, когда они лежали в постели.

Холодный озноб пополз по спине.

— Разве не ваша работа — докапываться до подобных вещей?

Хэнк поерзал в кресле.

— Я просто пытался убедиться, что вы действительно хотите все знать.

— Я хочу, чтобы вы обнаружили, почему моя жена уехала из дома. Куда она направлялась и зачем взяла с собой ребенка?

— Я берусь за ваше дело. Могу обзвонить всех людей в ее адресной книге, найти какие-то следы. Задать нужные вопросы. В наше время, когда все компьютеризовано, расходы будут невелики. Но все равно мои услуги обходятся недешево. Пять штук в месяц. Этого будет достаточно, чтобы понять, можно ли что-то обнаружить.

Он побарабанил пальцами по столу.

Чарли вспомнил о неоплаченных счетах, о невыполненных заказах, потому что браться за работу не было сил.

— На чье имя выписать чек? Думаю, это займет не меньше месяца, — выговорил он.

Чарли послал Хэнку фотографии Эйприл, адресную книгу и даже образцы почерка. Рассказал, что Эйприл работала официанткой в «Блу Капкейк», передал счета за телефон и квитанции «Мастер-кард». Теперь Чарли каждый день ждал звонка, изобретая самые различные сценарии. Эйприл ехала в Калифорнию, чтобы показать Сэма специалисту, еще одному из псевдодокторов, с их нетрадиционными методами. Эйприл знала, как это бесит Чарли, и поэтому ничего ему не сказала. Или купила билеты, чтобы навестить одну из подруг, с которой Чарли не был знаком. Хотела показать ей сына и вернуться домой.

Но все эти версии не имели особого смысла.

Что, если Эйприл и Сэм начали бы новую жизнь без него? Однажды он подслушал их разговор на заднем дворе. Они изображали других людей, говорили о местах, где хотели бы побывать, и тогда это показалось ему забавным.

Но теперь он так не думал.

Но что же такого он сделал? В чем провинился перед ней? Неужели одной ссоры достаточно, чтобы она его разлюбила? Разве он не приносил ей маленькие сувениры едва ли не каждый день? Бархатный шарф, янтарные серьги. Блестящий серебряный браслет, тонкий, как обручальное кольцо? Когда они шли вместе по улице, он держал ее за руку. За ужином то и дело касался ее волос, подбородка, изгиба плеча. Он не мог спать по ночам, не обняв ее. Разве он не понял бы, будь она несчастна? И Сэм. О чем они говорили в дороге, и знал ли Сэм, куда они едут? Что он такого сделал Сэму? Почему тот захотел покинуть отца? Или ни о чем не догадывался?

Детектив позвонил только в канун Хэллоуина. Никто ничего не знал. Никаких следов. Никаких причин побега. В списках авиакомпаний не было Эйприл Нэш.

— Хотите, чтобы я продолжал? Может, она взяла другое имя?

— Не знаю.

— Послушайте, — сказал Хэнк, — иногда люди исчезают, и я не могу их найти. Они просто не хотят, чтобы их нашли, по той или иной причине, и это их право. Они начинают другую жизнь, уходят в другое измерение, как в «Сумеречной зоне». Иногда они объявляются сами как ни в чем не бывало, словно не прошло столько времени. Словно ничего не случилось. То же самое и с тайнами других людей. Они не хотят, чтобы эти тайны открывали.