Его улыбка стала еще шире.

— Вам повезло. Машина всмятку, а вы смогли выбраться и отойти подальше, — жизнерадостно сообщил он.

Она нервно смяла простыню.

— Я отошла от машины?

— О, не смотрите на меня так! Вы скоро поправитесь, Изабел!

Он знал ее имя, а она не имела ни малейшего представления, кто перед ней. Она честно попыталась вспомнить его, вспомнить хоть что-то, но не могла понять, как попала сюда.

— Мои глаза! — выпалила она, панически озираясь. — Все двоится.

Он кивнул так небрежно, словно она сообщила, что пообедала жареным цыпленком. Вынул из кармана фонарик и посветил ей в глаза, а когда она испуганно отпрянула, медсестра положила руку ей на спину и удержала на месте. Доктор выключил свет и сунул фонарик в карман.

— Вы ударились головой. Мы сделаем анализы. Завтра, если зрение восстановится, можете ехать домой.

— Что случилось с людьми в другой машине? — спросила она.

Изабел видела их, женщину в красном и бегущего мальчика.

— Какие люди? — спросил он, осматривая ее ногу. — Синяки через неделю пройдут.

— Люди в другой машине. Что с ними случилось?

Он что-то записал на планшетке.

— Вам придется спросить их доктора.

— Кто их доктор? — допытывалась она, но он резко повернулся и вышел из комнаты.

— Подождите!

Изабел схватила медсестру за рукав:

— Не могли бы вы принести мне газету?

— Вам нельзя напрягать глаза. Лучше попытайтесь отдохнуть, — покачала головой сестра и погладила Изабел по плечу.

— Кто-нибудь прочитает… — начала Изабел и, увидев лицо сестры, выпалила: — А телевизор? Пусть принесут телевизор!

— Я кого-нибудь пришлю, — пообещала сестра и мгновенно исчезла.

Ночью Изабел спала урывками, качаясь на волнах болеутоляющего. Снилось, что она замерзает в Сибири. Какие-то люди закапывали ее в снег, и она не могла шевельнуться.

Она снова проснулась. Сестры обкладывали ее льдом.

— Нужно снизить температуру, — пояснила одна.

— Где они? — прохрипела Изабел.

— Уверена, что родные придут к вам утром, — ответила сестра. Изабел почувствовала укол в руку. Она сопротивлялась, стараясь не заснуть, но мир снова стал белым и холодным. А когда проснулась, жара не было и лоб оставался сухим. Кто-то ее переодел и сменил простыни. Но в глазах по-прежнему двоилось, и в висках пульсировала боль.

Пришедший офтальмолог вела себя столь равнодушно, что Изабел оскорбилась.

— Следите за пальцем, — велела врач, так быстро вертя рукой, что у Изабел закружилась голова. — Сложите указательные пальцы.

Она посветила фонариком в глаза Изабел и отступила.

— Завтра все будет в порядке. Побольше отдыхайте.

Отдыхать. И как именно она должна отдыхать? Читать нельзя, телевизор так и не принесли, и ей даже не оставили телефон!

Люк. Кто-то ему позвонил? И смогли ли они вообще его найти? Или он слишком занят, трахая свою подружку? Возможно, даже не знает, что она уходила от него, разве что побывал дома и нашел ее записку. Но и тогда он вряд ли поверит, что она от него ушла. Посчитает, что легко уговорит Изабел простить его.

Он жестоко ошибался.

Она выпросила у сестры несколько четвертаков и поковыляла в вестибюль, где взяла газету, но оказалось, что сестра права, и буквы сливались в черную линию.

Первым делом она позвонила подруге Мишель, и та, услышав ее голос, ахнула.

— О Господи, Иззи! Люк только что мне сказал! Я просто вне себя! Как ты?

— Люк сказал тебе? — удивилась Изабел. — Откуда Люк знает?

Перед ней закружились два стола.

— Я в порядке. По крайней мере мне так кажется.

Но вместо слов из горла вырвался жалобный писк.

Она попыталась повторить сказанное, потому что Мишель не отвечала.

— Я могу немного пожить у тебя?

— Конечно. Господи, когда я услышала…

— Что ты слышала? И что сказал Люк? Я ничего не знаю. Люди в другой машине выжили?

Последовало долгое странное молчание. Изабел намотала на руку телефонный шнур.

— Мишель?

— Главное, что ты жива, — выговорила наконец Мишель. — Я немедленно к тебе еду.

— Нет-нет, меня скоро выпишут. Не стоит.

За спиной какой-то человек назойливо кашлял и чихал.

— Расскажи, что знаешь, — попросила Изабел.

— Понятия не имею, что случилось с теми людьми. Авария была жуткой. И мы все счастливы, что ты жива.

Изабел повернулась. Мужчина постучал по часам.

— В газетах что-то есть?

— Я не покупала газет и не слушала новости.

Изабел вскинула брови. Мишель была помешана на новостях. Покупка двух газет каждое утро являлась для нее такой же привычной процедурой, как чистка зубов.

— Не могла бы ты включить новости сейчас? — спросила она и услышала короткие гудки. Мишель повесила трубку.

Она обзвонила остальных подруг — Линди, Джейн, Элен — с расспросами, что они знают об аварии. И хотя все знали, что Изабел в больнице, подробности трагедии были весьма смутными.

— Так в газетах ничего нет? — допытывалась Изабел. — Никто ничего вам не сказал?

— Я не видела газет, — пробормотала Джейн, и Изабел ощутила, как что-то холодное поползло по спине.

— Не можешь включить новостной канал? — спросила она.

И снова это непонятное молчание.

— В дверь звонят. Мне нужно идти! — выпалила Джейн.

— Погоди! — крикнула Изабел, но Джейн уже отключилась.

Изабел прижала трубку к щеке. Ей удалось без проблем вернуться в комнату и лечь. Она ощущала только неимоверную усталость.

Повернулась на бок и закрыла глаза. Может, она проснется, и, как в плохих телефильмах, которые иногда смотрела, все окажется дурным сном.

— Привет.

Она легла на спину и открыла глаза. Люк. Расплывающийся Люк. Она с трудом различила плюшевого медведя с бабочкой в горошек, которого он держал в руках.

— Мне так жаль, — выдавил он, и она отвернулась. Непонятно, говорит он об аварии или о них двоих, но какая разница? Она подумала о том, как он был добр к ней, когда она находила в доме серьги или ощущала запах чужих духов. Как часто водил ее в ресторан, держал на удочке так осторожно, что она не замечала остроты крючка. Изабел ненавидела себя за резкий укол желания. Даже сейчас она хочет его близости.

«Убирайся».

— Мне позвонили копы.

Он посадил медведя на кровать.

— Детектив хотел поговорить с тобой. Но доктор запретил и правильно сделал. Еще будет для этого время.

— Детектив? — повторила Изабел и попыталась сесть.

— Обычная процедура. Ложись, бэби.

— Не смей называть меня «бэби»! Как зовут детектива?

Люк пожал плечами и повертел головой медведя.

— Иззи, выздоравливай поскорее, — пропищал он за медведя и помахал медвежьей лапой. — Хочешь, чтобы я кому-то позвонил?

Изабел покачала головой.

— Может, твоей матери?

Изабел продолжала качать головой. Мать посчитает, что это Бог указывает Изабел на ошибочность избранного ею пути. Мать узнает все и скажет «говорила же я тебе», и Изабел не сможет ей возразить.

— Что случилось с теми людьми? — спросила она. — Что тебе сказали копы?

— Не знаю. Не спрашивал.

— Не спрашивал?

Она изумленно уставилась на него и снова попыталась сесть.

— Почему? Мне нужно знать, не ранены ли они и живы ли…

Едва слова сорвались с губ, как ее охватила паника. Он взял ее руку, но она вырвалась.

— Что ты знаешь? Говори!!!

— Я прочитал твою записку, — тихо сказал он. — Это все, что я знаю.

— Я не хочу возвращаться домой. Мне известно, что ты сделал. И с кем. Раньше я понятия не имела, но теперь знаю.

Она пошевелилась, и медведь упал на пол. Люк поднял его, поколебался и сунул под мышку.

— Ты лгун, распутник и изменник. Ты отец незаконного ребенка.

Люк отвел глаза и, ничего не ответив, сел на стул у кровати.

— Конечно, ты вернешься домой. Мы сможем все уладить.

— Не сможем. Не в этот раз! — отрезала она, отводя взгляд, но тут же снова посмотрела на него. — Как ты мог сделать такое, Люк?