Надвигалась еще одна зима, и дожидаться ее прихода на пропитанных ядами руинах Москвы скалолазам не хотелось. Они уже знали, что гильбростанцию надо искать в направлении Клина, так что идти осталось совсем немного.

Уже через день впереди показался бетонный забор пятиметровой высоты.

За гильбростанцией сразу установили посменное наблюдение, парами — по числу биноклей. Любые перемещения охраны, даже самые незначительные, фиксировались в специальную тетрадь. Специальная группа «кольцевой разведки» зарисовала весь периметр, который неожиданно оказался не сплошь бетонным, а частично состоял из густо, в несколько рядов натянутой проволоки. В то же время и просто изучали окрестности. Осматривали заброшенные дома, канализацию и водопровод, любые мало-мальски скрытые коммуникации — все, что могло пригодиться для проникновения на базу или при уходе от преследования.

Уйти, будучи обнаруженными, отсюда получалось непросто. Гор здесь не было. Редкий лес и протравленные химическим коктейлем проплешины полей.

Прямо перед ногами Женьки выделялась странная, мягкая, какая-то асфальтовая на вид грязь. Больше всего это походило на гудрон, разогретый летним солнышком. Вот только погода сейчас — не май месяц. С утра опять были заморозки, так что это явно не гудрон. И не асфальт. На вид эта гадость была весьма липучей, а на ощупь проверять не хотелось. Женька поискал глазами, где можно перепрыгнуть, и не нашел. Хоть мосты наводи. Пакостная лужа.

В фильмах ужасов подобную дрянь только пошевели, она тут же начинает пучиться и всех подряд жрать. Называется это обычно биомассой. Очень похоже. На вид у нее характер именно такой: всех сожрать.

Женька отломил от кустарника длинную ветку, отодвинулся подальше от черного пятна и осторожно в него ткнул. Палка прилипла. Он дернул, с еле слышным чавканьем палка освободилась. На самом конце ее налипло несколько длинных черных волосков. Он еще раз проверил счетчик — радиация, по здешним местам, была практически в норме. Ладно.

Гудрон — он и есть гудрон. Обычный холодный расплавленный гудрон. Ногой, что ли, попробовать? Потом ботинки не отчистишь. Женька поискал палку побольше, чтобы упершись в дно канавы, оттолкнуться и перемахнуть на ту сторону «в прыжке с шестом», но кустарник вокруг был слишком хил. Совершенно гнилой, развалившийся сарайчик неподалеку тоже не внушал доверия — с таким шестом можно плюхнуться в самую середину. М-да. Обычная химическая гадость. Может быть, едкая, может быть, ядовитая. А может, и безвредная или даже какая-нибудь лечебная грязь. Тут все может быть… Вспучиваться и поедать окружающих оно, похоже, не будет. И на том спасибо. Но как же его перейти, не вляпавшись? Женька пошел вдоль канавы. Метров через триста он увидел руку, торчавшую из гудрона. Совершенно черная рука со скрюченными пальцами. Высохшие пальцы, высохший гудрон. Канава здесь чуть-чуть сужалась, а дальше шло заметное расширение. Видимо, какой-то мутант решился перепрыгнуть на ту сторону. Или, наоборот, оттуда сюда. Неудачно решился; и не так уж безобидна эта липкая кашица. Или его здесь искупали? И откуда, интересно, натекла вся эта дрянь?

Ему пришлось довольно далеко пройти, прежде чем он нашел переход — большая кирпичная глыба, сброшенная в канаву с другой стороны, и длинное, плохо обтесанное бревно в качестве моста на его берег. Женька проверил, насколько устойчиво стоит бревно. Одним концом оно упиралось в кирпичную выемку, другой был глубоко вбит в грязную, серую землю. Как будто прочно. Пробный шаг, нормально.

Он легко перешел на глыбу и перескочил на другую сторону. Неплохое место. Если это бревнышко за собой сбросить… Ни машина, ни пехота, пока мост не наведут, вослед не бросятся. Можно отсечь любую погоню. Хотя обычно они на крутолетах охотятся.

Все равно надо запомнить, эта канава будет еще похлеще противотанкового рва.

В принципе, подойти к забору гильбростанции было достаточно легко — за десятилетия мирной жизни ослабевает режим самого жесткого военного положения. Гильбростанция занимала приличную площадь в несколько десятков квадратных километров, скрытых, в основном, за глухим бетонным забором. Четыре КПП, четыре поста охраны. Множество строений, площадка боевых крутолетов, хорошо асфальтированная шоссейная дорога, уходившая от одного из КПП на юго-запад. Внутри работала строительная техника, что-то там то ли достраивали, то ли расширяли.

Прогулявшись по ближайшему поселку мутантов, Мирра собрал множество самых разных сведений, часть из которых была бесполезна, но кое-что представляло интерес. Иногда карлика сопровождала Зойка, иногда Гришка или Мария, а остальные, в общем, старались как можно реже показываться кому бы то ни было на глаза. Теоретически здесь могли быть фотографии скалолазов или их описания, и проверять это никто из них не собирался.

Поэтому большая часть группы отдыхала.

За два дня они вырыли и перекрыли удобную сухую землянку и постепенно врастали в быт — появился даже умывальник, для которого специально процеживали воду. Рядом на пригорке находился тщательно замаскированный пункт наблюдения. Отсюда хорошо просматривался внутренний двор гильбростанции, разумеется, в бинокль. Таким образом скалолазы постепенно получили общую картину перемещения по базе охраны и рабочего персонала.

Они не спешили. Они слишком долго готовили эту попытку, чтобы спешить, слишком много от нее зависело. Не хотелось умирать зря.

Умирать вообще не хотелось.

База охранялась настолько серьезно, что ни о каком штурме не могло быть и речи. Солдат здесь было не меньше, чем на «Алатау», примерно двести человек. Кроме того, рядом с базой находилось звено крутолетов «Барракуда», а скалолазы по опыту знали, на что способна даже одна такая машина.

О штурме — хоть на рассвете, хоть в будни, хоть в праздники, хоть в банный день — следовало забыть. Пять минут открытого боя, и нападавших не останется; силой здесь никуда не прорваться. Только проникновение. Укол в нервный узел, точно и в нужный момент. Быстро, без экспромтов, действуя строго по плану. Желательно перед запуском гильбронавта.

А когда он, этот запуск? И какой тут может быть план?

Через несколько дней, однако, ситуация начала проясняться. Выяснилось, что за трехметровым бетонным забором, за вышками периметра и нависающей кольцами колючей проволокой работают живые люди.

Солдаты и персонал.

И, соответственно, в ограде, в обход КПП есть переходы-перелазы. Снабженные для удобства специальными дощечками под упор ноги, невидимые для следящих камер, расположение которых прекрасно изучил сам караул.

Самоволки, женщины и спирт.

Обнаружилась стихийно возникавшая «ярмарка», торговая площадка на северо-западе, с подобием прилавков и киосков, где местные туземцы, «мумутики», торговали всякой всячиной с солдатами и между собой. Здесь можно было купить все, разумеется, по местным меркам: хорошую или дешевую еду, семена, горючее, любые средства защиты, оружие, девочек и, конечно же, наркотики. Ярмарка, как рассказали местные скалолазам, регулярно разгонялась; иногда ее даже утюжили бульдозером. Но на следующий день она возникала вновь, и торговля шла даже более бойко, поскольку два рейда подряд никогда не проводились. В общем, руководство базой было заинтересовано именно в такой вялотекущей борьбе со «спекуляцией», когда сами «спекулянты» оставались на глазах.

Собиралась ярмарка только в определенные часы, чуть не на самой границе базы. Торговый набор для услады персонала был, в общем-то, скудноват: из наркотиков в основном таблетки, два вида сушеных грибов и очень редкая анаша. Из спиртного — пятидесятиградусная самогонка.

Мирра познакомился с местными, наплел им что-то трогательное, во что никто, естественно, не поверил — здесь у каждого в запасе была такая же история, но приняли его неплохо, и вскоре карлик уже пристроился менять какую-то ерунду на консервы. Гришка исполнял роль связного-охранника. Не то чтобы Мирре всерьез требовалась охрана, никто на его скудную добычу пока не зарился, но с Гришкой карлик чувствовал себя надежнее. Паренек с торчавшей из-за голенища рукояткой ножа чудесно вписался в общий колорит и вскоре тоже стал своим в местной торговле.