– Я не сомневался, что Хафф пристрелит меня за предательство, – сказал он помощнику окружного прокурора. – Я понимал: чтобы победить их, я должен думать и действовать, как они. Я должен был стать одним из них.

Сэйри слушала и не могла поверить своим ушам. Из-за любви к отцу и желания отомстить Бек стал всеми ненавидимым адвокатом Хойлов.

– Когда Хафф услышал, что Крис признался в подготовке убийства брата, думаю, он просто обезумел от ярости. Он выстрелил и промахнулся. Крис отпрянул от неожиданности, взмахнул руками и случайно нажал на кнопку пуска конвейера. Лента транспортера лопнула и разлетелась на куски. Металл полетел во все стороны будто шрапнель. Один из таких кусков попал Крису в шею.

В конце концов Сэйри отпустили, а Бека попросили остаться и повторить свой рассказ еще раз. Ему напомнили, что он нарушает привилегию отношений между адвокатом и клиентом, и посоветовали подумать о своей карьере. Но Бек не отступил.

Сэйри не знала, куда ей ехать. Ехать домой или в мотель не хотелось, и она последовала своей интуиции и поехала в дом Бека, чтобы подождать его там.

Теперь Мерчент сидел напротив нее в кресле-качалке и почесывал за ушами счастливого Фрито.

– Нам бы всем жить так, как он, – заметил Бек. – Каждый день у него новая жизнь. Фрито забывает то, что произошло накануне, а о дне грядущем может не беспокоиться.

– Что будет завтра?

– Хаффа привлекут к суду, нам с тобой, вероятно, придется давать письменные показания под присягой. Мы будем свидетелями обвинения на суде над ним.

– Я догадывалась об этом.

– Если только Хафф не заявит о своей виновности.

– Думаешь, он на это пойдет?

– Меня бы это не удивило. Хафф рассказал полиции, где лежат останки Айверсона. Ред Харпер признался в пособничестве. Ему тоже за многое предстоит ответить перед законом, если он проживет достаточно долго.

Бек нагнулся вперед, оперся локтями о колени, массируя виски.

– Хафф конченый человек, Сэйри. Перед уходом я зашел посмотреть, как он там, в камере.

– И как он отреагировал на твое появление?

– Никак. Хафф лежал на койке в позе зародыша и плакал навзрыд. И это неумолимый Хойл… – Бек говорил негромко и печально. – Думаю, он простил бы Крису все, кроме убийства Дэнни. Если бы Крис застрелил президента, Хафф бы его защищал до последнего вздоха. Но убить собственного брата? Хафф не мог этого позволить. Для него это немыслимо. Рушатся все представления о единстве и незыблемости семьи.

– Интересно, откуда это идет, – сказала Сэйри. – Ведь он рос не в дружной большой семье. Хафф никогда не говорил о своих родителях, упомянул только, что они оба умерли, когда он был еще ребенком.

Бек обдумал ее слова и произнес:

– «Ублюдки перепутали его имя».

– О ком это он?

– Не знаю. Это все, что сказал Хафф. Это могло быть пустое замечание или, наоборот, полное смысла.

Сэйри посмотрела на лужайку и вздохнула.

– Когда я думаю, что заставило его нажать на курок… Он пытался уничтожить самое дорогое для него.

– Крис был к тому же его последней надеждой на то, что у него будут внуки. Хафф убил и эту возможность. Но мне его не жаль. Он сам превратил Криса в чудовище.

– И Хафф убил моего ребенка. Думаю, его он никогда бы не считал своим внуком.

Бек потянулся к ней, взял за руку и легко сжал.

– Ты голоден? По дороге сюда я купила жареных цыплят.

Сэйри встала. Они вошли в дом и принялись вместе накрывать на стол, а Фрито ходил за ними по пятам, опасаясь, что его снова оставят в одиночестве.

– Я говорила с Люси Дэйли, – сказала Сэйри. – Кларка выпишут завтра или послезавтра. Рабочие попросили его представлять их интересы перед инспекторами. До полного выздоровления он немногое сможет сделать, но доверие коллег поможет ему быстрее встать на ноги. И потом, Кларк знает, что те, кто избил его, уже в тюрьме, и это придает ему сил. Люси просила поблагодарить тебя за то, что ты сдержал слово.

– Назвать их фамилии Уэйну Скотту – это самое малое, что я мог сделать.

– Еще я звонила Джессике Дебланс и рассказала о том, что случилось утром. Я опередила телевизионный выпуск новостей всего на полчаса, и она была мне благодарна за это. Ей не хотелось бы узнать обо всем из прессы. Джессика очень славная, Бек. Когда я покаялась, что не стала разговаривать с Дэнни, она попросила меня не думать больше об этом. Джессика считает, что Дэнни не хотел бы, чтобы я мучилась чувством вины. Она также сказала, что молится за всех нас, включая и Криса. Я рада, что Дэнни узнал такую всепрощающую любовь, пусть она и была с ним недолго.

– Я тоже рад.

– Мне кажется, Джессика тебе понравится.

– Едва ли она будет счастлива со мной познакомиться, – буркнул Бек. – Для большинства местных жителей я по-прежнему остаюсь врагом номер один.

– А ты не мог бы назваться Чарльзом Нильсоном?

– Нет, Нильсон должен исчезнуть так же внезапно, как и появился. Внимание публики переменчиво. Через несколько месяцев о нем никто и не вспомнит.

– А как насчет тех мужчин и женщин, которые участвовали в пикете? Есть еще и Полики.

– Нильсон передаст их дела другому адвокату по трудовым спорам, куда лучшему, чем он.

– Чем же ты займешься?

– Ты говоришь о моем будущем? Это зависит от тебя, Сэйри. «Хойл Энтерпрайсиз» теперь во всех смыслах твое предприятие. Я работаю на тебя. Что ты мне поручишь?

– Ты можешь оформить мне доверенность?

– Учитывая теперешнее состояние Хаффа, с этим проблем не будет.

– Как только это будет сделано и я смогу принимать решения, ты выставишь литейный завод на продажу. Мне он не нужен, но я не могу просто закрыть его и оставить полгорода без средств к существованию. Найди покупателя, это должна быть передовая компания, соблюдающая условия безопасности труда. Иначе никакой продажи не будет.

– Понял и полностью согласен. У меня уже есть предложения. Я всегда отвечал, что Хафф никогда не продаст завод. Потенциальные покупатели будут рады узнать, что положение изменилось.

– Пока предприятие закрыто и проводится инспекция, я хочу, чтобы рабочие получали зарплату полностью.

– Отлично, – одобрил Бек. – Я останусь, пока все вопросы не будут решены.

– А потом?

– Может быть, буду давать консультации. Я могу быть связующим звеном между рабочими и администрацией на каком-нибудь крупном предприятии. Господь свидетель, я в этом не новичок.

Они оба думали, что проголодались, но когда начали есть, то выяснилось, что аппетита у них почти нет. Сэйри отщипнула кусочек хлеба.

– Ты говорил мне, что твоя мать жива. Это так?

– Разумеется.

– Мне бы хотелось с ней познакомиться.

– Ты уже с ней знакома. Она секретарь в офисе Чарльза Нильсона.

– Бренда? – удивленно воскликнула Сэйри.

– Когда я вошел и увидел тебя, я совершенно растерялся. Но мама все сразу поняла.

– Именно. Я бы никогда не догадалась.

– Мама сказала, что ты потрясающая, шикарная, умная. Так что еще… Нет, всех прилагательных не вспомню, но она от тебя в восторге. Ты помнишь, когда ты вышла из здания, а я якобы пытался найти Нильсона в гостинице?

– Ну да, ты звонил в Цинциннати.

– Так это я с мамой разговаривал. Она меня отчитывала за то, что я был груб с тобой.

– Вчера твоя мать, наверное, очень испугалась, когда узнала, что тебя избили. Понятно, почему она звонила сюда от имени мистера Нильсона.

– Я говорил с ней по дороге сюда. Теперь она обо всем знает. Наша борьба против Хойлов длилась не один год, и мама рада, что все наконец закончилось. И еще больше рада, что я выжил. Она всегда боялась, что Крис или Хафф выяснят, кто я такой, и что я исчезну, как Джин Айверсон, или мне устроят несчастный случай, как моему отцу.

– А что с мистером Мерчентом?

– Он умер несколько лет назад. Мой отчим был очень достойным человеком, вдовцом без детей. Он безумно любил мою мать и воспитал меня как собственного сына. Мне повезло, у меня было два хороших отца.