— Да… — смутилась Каромат. — Сболтнула, не подумав.

— И тебе нечего убиваться. Многие из тех, на кого похоронки пришли, живыми вдруг оказываются. Некоторые, сама знаешь, и к нам в кишлак вернулись. Может быть, и твой Касымджан…

— И что ты мне как несмышлёному ребёнку зубы заговариваешь?! Эх… — Каромат, опершись на руку, вскочила с места.

— Ты не сердись. Разве я неправду говорю? Сама не видишь, как возвращаются те, кого уже и ждать перестали?..

— Вижу! — почти крикнула Каромат, и в голосе её послышались слёзы. — Только ко мне никто не вернётся. Чёрное письмо сам командир Касымджана написал…

— Ну и что же… А вообще, — Мухаббат привстала на локте, — криком и слезами горю не поможешь. По себе знаю. Вон познакомилась бы с хозяином «чёрного льва». Глядишь, и невестками стали бы…

— Молчи! — понизив голос до свистящего шёпота, проговорила Каромат. — Замолчи! Теперь ты болтаешь, что на ум взбредёт? Про Катю забыла?! Да как ты смеешь?..

Мухаббат сказала это в шутку, чтобы как-то отвлечь подругу, разрядить обстановку. Поэтому реакция Каромат даже испугала её поначалу. Потом Мухаббат стало неловко за свои слова.

— Не надо, Каромат, не обижайся, — стала она успокаивать подругу. — Ну, пошутила я, глупо пошутила. Да и Фазыл-ака — настоящий мужчина, из тех, кто один раз любит. Ни о ком, кроме Кати, он и думать не станет, днём и ночью только о ней и мечтает. Извёлся весь.

Да, беспрерывные мысли о Кате не позволяют Фазылу так остро чувствовать и переживать своё одиночество. Она всегда перед его глазами.

Вот и сейчас, несмотря на то, что время близится к полуночи, Фазыл продолжает трудиться. Он вспахивает старое клеверное поле. Трактор рокочет уже несколько часов подряд, а Фазыл даже не думает сделать остановку, немного передохнуть. Руки на баранке руля, а мысли там, где сейчас Катя… Только где она, где?!

Вскоре после войны он получил от Кати письмо. Она писала: «Федя, поздравляю тебя с нашей победой! Война закончилась на третий день после того, как наша часть вступила на территорию Чехословакии. В тот день у нас был большой праздник. Бойцы, офицеры обнимались друг с другом, целовались. Если бы ты видел всё это, ты бы так же ликовал, как и мы! Сразу забылись все четыре года мучений и смертельных опасностей. Федя, уже близок тот час, когда мы с тобой наконец свидимся! А пока крепко прижимаю тебя к своей истосковавшейся груди и горячо целую. Твоя Катя».

Получив это письмо, Фазыл места себе не находил от радости. Сразу же ускорил строительство дома, начал приводить в порядок двор. В одной из комнат срочна настелил пол, старательно оштукатурил стены и потолок. Потом побелил известью, вставил и выкрасил масляной краской окна и двери. «Скоро Катя приедет», — торопил себя Фазыл, и работа кипела у него в руках.

Захлопотал было и по приготовлению к свадьбе. Съездил в районный центр на базар, походил по магазинам и купил всё, что невеста должна надеть на свадебный той. Одним разом приготовил также всю домашнюю утварь. Купил к свадьбе бычка и пустил его пока на выкорм в стадо.

Однако после этого письма никаких больше вестей от Кати не было. А прошло уже пять месяцев. Почему же вдруг так надолго замолчала она? Всё ли с нею благополучно?.. Фазыл даже вздрогнул от одной лишь мысли, что с Катей могло что-то случиться.

Так кончалось каждый раз, когда он задумывался о любимой. Даже не заметил, как руль трактора выскользнул из рук. Спохватившись, он еле направил снова в борозду потерявшую управление машину.

После летнего зноя особенно живительной казалась осенняя прохлада. Но в ноябре её сменили резкие холода с пронизывающими ветрами. Хотя солнце и поднималось высоко, и щедро слало на землю свои лучи, но они не в силах были справиться со студёным ветров, который начинал дуть с самого утра. Будто борясь с солнцем, ветер то усиливался, то слабел. Когда он крепчал, то срывал с деревьев пожелтевшие, отливающие тусклым золотом листья и целыми охапками разбрасывал их по улицам, дворам и крышам. Огромные ворохи увядающей листвы больше, чем у других, завалили двор Фазыла.

Да, двор без хозяйки приходит в запустение. Даже вовремя прибрать, подмести его некому. Каждый день, проходя через двор на работу, Фазыл старается не замечать, в каком он состоянии. Нет, он очень любит наводить чистоту и порядок. Однако за последнее время душа к такой работе никак не лежит, да и руки, попросту говоря, не доходят. До окончания хлопкоуборочной кампании надо обязательно успеть поднять зябь на полях, с которых убрали картошку, помидоры и другие овощи. А не то осеннюю работу придётся доделывать весной, когда дел и так будет невпроворот.

До начала страды Мухаббат, Света и Каромат часто наведывались сюда. Особенно заботливой была Света. Обращаясь то к Каромат, то к Мухаббат, она настойчиво звала: «Пойдёмте, подружки, пока мы не очень заняты, заглянем к Фазылу-ака. На худой конец польём да подметём ему двор».

После того, как Света узнала о горе Фазыла, о том, что бесследно исчезла Катя, в душе у неё родилось к этому парню какое-то новое, тёплое чувство. Оно походило на чувство хорошего друга, сестры.

С начала уборочной у девушек совсем не оставалось времени наведаться к Фазылу. Работа на полях кипела напряжённая. В звене Мухаббат никто меньше ста килограммов хлопка за день не собирал. Стоило кому-нибудь не выполнить норму, как имя его в тот же день «красовалось» на специальной доске, установленной на полевом стане. Засмеют потом такого «героя».

…Только за полночь выполнил Фазыл намеченный самому себе объём работы. Заглушив трактор, он направился домой. И лишь тогда ощутил, до чего устал. Не успел прилечь на кровать, как тут же глубоко уснул.

Вдруг послышался чей-то голос: «Фазыл-ака, ой, Фаэыл-ака!» Он вздрогнул и проснулся. Оказывается, уже давно рассвело. Фазыл потянулся, собираясь ещё немного поблаженствовать в постели, решив, что голос ему просто-напросто приснился. Но в дверь постучали, и Фазыла снова кто-то позвал. Он вскочил с постели, побежал к выходу. За дверью стоила Света.

— Заходи, сестрёнка, заходи… Как у тебя дела, как здоровье, как чувствует себя Евдокия Васильевна?

— У меня-то всё в порядке. Дай, думаю, у вас дома хоть какой-нибудь порядок наведу. С каких уже пор не было возможности заскочить. Кажется, я побеспокоила? — Света шагнула в комнату и вопросительно глянула на Фазыла.

— Да нет, что ты, Сапурахон, это я, наверное, тебе беспокойство доставляю.

Как только Света появилась в кишлаке, её стали почему-то звать Сапурой. Наверное, потому, что старикам показалось трудно запомнить непривычное для слуха русское имя. И вот колхозники, которые чуть ли не каждый дет, бывали в медпункте, всё чаще и чаще стали называть её Сапурахон. Так имя и закрепилось.

— К слову сказать, я вчера вечером Мухаббат видела. Оказывается, Рустам-ака в собес вызывают. Он просил, чтобы вы зашли и побрили его.

— Иду, сейчас умоюсь и пойду. А может быть, мы сначала чайку выпьем? А то я совсем уж по-холостяцки гостей стал встречать…

— Нет, нет, я уже завтракала, — поспешно отказалась Света.

Фазыл зашёл в другую комнату и переоделся. Вчера он так, в рабочей одежде, и уснул. Потом достал из ящика шкафа всё необходимое для бритья и ушёл к Рустаму.

Оставшись одна, Света подмела двор, сгребла листья в яму для картошки и подожгла. Потом собрала валявшиеся в углу двора кукурузные початки, очистила их и ссыпала зерно в мешок. Закончив работу во дворе, вошла в дом. Старательно подмела здесь пол. Перемыла и натёрла грязную посуду. Заправила как следует кровать и накрыла её покрывалом.

Окончательно управившись с уборкой, Света ещё раз внимательно огляделась вокруг: не забыла ли чего? Взгляд её упал на висевшую в простенке между двумя окнами фотографию. Она уже видела её много раз. И в Нальчике Катя показывала Свете этот фотоснимок. На нём Катя была очень красиво одета. Волосы тщательно расчёсаны и заброшены за спину. В меру использованные пудра и другая косметика, родинка, посаженная тушью над верхней губкой, как тогда было модно, делали Катю ещё милее и привлекательнее. Глаза её светятся счастьем. Нежная улыбка чуть тронула губы. Свете даже показалось на мгновение, что перед ней не фотография, а сама Катя. Света ещё ближе подошла к портрету, и сердце стиснула острая боль. Предчувствие чего-то ужасного, непоправимого тревожным холодком заползло о душу. «Дорогая Катюша! Что же с тобой случилось? Почему ни слуху о тебе, ни весточки? А Фазыл с таким нетерпением ждёт тебя. Писем от тебя всё нет и нет, но он гонит от себя недобрые предчувствия и мысли. Четыре года ждать исполнения заветной мечты, единственной в жизни цели, четыре года ждать любимую и потерять её уже после окончания войны… Как это тяжело! Но почему потерять?» Света испугалась этих мыслей своих, отвела глаза от фотографии и быстро вышла из комнаты.