«Надо поговорить» — вот слова, которые Стас не терпел в женском исполнении.

Потому что они намекают на то, что между женщиной и Стасом предусмотрены какие-то договоренности, некий устав, который Стас вдруг нарушил. А он никому ничего не должен.

Не был должен — и вряд ли будет.

Он уже не раз и не два слышал подобные фразы, но в исполнении Вероники слова прозвучали очень увесисто и серьезно. Хотя Туз предупреждал, что так будет. «Обычные женщины, Стас, не чета вон тем, в бассейне. Они другие…»

Стас был готов пробежать пятьдесят километров по пересеченной местности с автоматом наперевес, лишь бы не слышать этих слов и не начинать с Вероникой ненужную болтовню на тему «поговорить». Все разговоры у баб сводятся к одному — «про тебя и меня».

Ну что он ей скажет? «Подруга, секс с тобой — одно удовольствие. Я даже не ожидал, что ты такая горячая штучка будешь, что у меня на тебя встает на раз-два. Очень хочется перейти уже в эту секунду к делу, да ты вопросы лишние задаешь».

За это он тут же благополучненько схлопочет по роже. Сам понимает, не маленький.

Было еще кое-что, правда. Уже давно было. Но для этого Стас не мог найти нужные слова. Как собака — чувствует что-то, а что — неясно. Но даже если бы он и нашел слова, ни за что не озвучил.

Веронике про его чувства знать необязательно.

Разговор следует сразу перевести. Что придумать?

Туз улыбался, когда Стас рассказывал ему про пса и Веронику.

«А что же ты, Стас, не притворился сирым и убогим? Твоя баба, смотрю, обожает таких. И переспать с ней получилось бы сразу — она бы пригрела тебя, сироту казанскую… Э-эх! Молодо-зелено!»

Начать жаловаться? А на что?

Не подходит.

И у Стаса оставался один единственный выход.

— Позже, Вероничка, позже… — Стас ждал этого все воскресенье и половину понедельника. И сейчас она объявит, что он как-то не так на нее реагирует и хлопнет дверью перед его носом, уходя прочь?

Не пойдет.

— Ванная тебя ждет, — пробормотал Стас в ответ на свои мысли, заводя руки Вероники наверх и сильнее вжимая ее в стену своим телом.

— Да что ты мне все про какаю-то ванну? — возмутилась Вероника, пытаясь переместиться чуть вбок. А сама раскраснелась, и глазки прячет, и дыхание стало неровным — Стас не стал скрывать своего возбуждения: прижался к ее телу своими бедрами. Пусть не помышляет даже, что уйдет так легко и просто.

— Это я фантазирую, — тихо-тихо сказал Стас, проводя языком по шее Вероники и целуя ее за ушком. Вероника дернулась всем телом.

— Стас…

— Ну до чего же ты болтливая, просто жуть какая-то. Попозже все расскажешь.

— Ну так, может… все-таки до спальни доберемся? — Вероника подняла руки, пытаясь упереться ладонями в грудь Стаса и хоть немного отстранить его.

«И, значит, пока мы добираться будем, ты мне выложишь по дороге все как на духу? — развеселился Стас, — э-э, нет, дорогая. Хитришь. Не получится обмануть-то».

— А что тебя в прихожей не устраивает? — вслух произнес Стас, приподнимая свитер Вероники и игнорируя ее бестолковое движение — не подвинет она его никуда, — меня так даже сильнее возбуждает. Ты — и в необычном месте…

Все, хорош болтать. Стас сказал эти слова — и осознал, что до спальни он не дотерпит. В любом случае. Слишком хорошо приложился телом, а Вероника еще вырываться придумала, вертится недовольно, как змея, задевая все причинные места и только распаляя Стаса.

— Стас, ты что! А соседи? Как считаешь, им приятно будет?

Стас хмыкнул. Правильная училка вечно печется о ком угодно, только не о себе.

— Им будет полезно. Для здоровья. Не думай ни о чем: здесь люди все занятые, в это время никого дома нет. Я тебя успокоил, зайка? — Стас справился с застежкой ее джинсов, но снимать их самому было неудобно: ослабишь оборону — вырвется и начнет говорить.

— Вероничка, сними джинсы. Сама сними. И свитер… — прошептал Стас ей на ушко медленно и чувственно. И опять прижал Веронику к стене, потерся об нее твердым членом, оттягивающим джинсы в нужном месте сверх приличия сильно. Вероника чуть покраснела.

— Может, отойдешь все-таки? — в ее голосе, несмотря на краску на лице, звучала ирония, — иначе я ничего снять не смогу. Ты так сильно прижимаешься… — Стас отступил на шаг. Но не дальше.

Вероника осторожно стянула свитер. Алиска со своим почти профессиональным стриптизом не возбуждала так, как эта, неторопливо снимающая свитер, стремящаяся потянуть время до последнего, лишь бы не остаться в прихожей.

Но все случится здесь, моя лапочка, хмыкнул про себя Стас. Как бы ты не тянула с раздеванием.

— Джинсы, — напомнил Стас Веронике, жадно разглядывая ее грудь, оттененную красивым бельем. Интересно, она всегда под невзрачную одежду красивое белье надевает? В прошлый раз, если честно, он, кроме пресловутых чулков, в пылу страсти ничего из белья не заметил — или внимания не обратил. Не до того было. Совсем тогда ополоумел, ага.

А потом не ней уже ничего не было. Вероника дрожала, так что пришлось отнести ее в комнату, положить на кровать и, накрыв ее одеялом, лечь рядом, согревая своим телом. А потом Стас просек, что дрожит-то Вероника не от холода…

Сейчас же было время разглядеть ее подробнее.

Ну да, с того момента, как он увидел ее в кафтанчике, она похудела. Или кафтанчик старенький всегда ей был велик? А когда она бегала, тоже красивое белье надевала?

О-о, что же он так долго тормозил…

— Ты джинсы будешь год снимать, а? — получилось сказать внезапно севшим голосом.

— Я же аккуратно, не могу сразу снять! — завредничала Вероника.

Как пить дать, коза. Трахаться в прихожей не хочет. Соседи, видите ли, да и вообще. Пакостит по-мелкому.

Стас не мог понять, что происходит, но неуступчивость распаляла его еще больше. Еще немного — и мозги отключатся. Бывает иногда. Тогда он такого наделает, что Вероника сразу позабудет, как это — медленно раздеваться.

Стас снял за пару секунд с себя джинсы — больше ничего он предусмотрительно не надел. Прямо как в воду глядел. Вероника тем временем спустила свои джинсы лишь на пару сантиметров, обнажив кружевные трусики телесного цвета. Вернее, их верхнюю часть.

— Бл. ть… — только и сказал Стас. Незамедлительно слупил с нее и штаны, и трусики — не стал тянуть время и разглядывать, как уж там выглядит нижнее белье. Потом покажет.

Если Алиску, равную с ним по росту, можно было толкнуть к стене и, раздвинув ей ноги, делать все, что ни придет в голову, то с Вероникой, которая была пониже его ростом, это не получится.

Нужно держать на весу.

Стас приподнял Веронику, не обращая внимания на ее возмущенный вскрик. Пусть себе вскрикивает сколько угодно.

Он удобнее перехватил бедра Вероники, еще немного приподнял, прислоняя к стене — так ему будет сподручнее. Одно движение — сильное и глубокое — и член Стаса легко скользнул туда, куда следовало. Никакого дискомфорта Стас не ощутил.

— Вероничка, зачем говоришь, что здесь не хочешь? — сквозь зубы процедил Стас, чуть толкаясь в ней, — ты вся такая влажная, неужели не все равно?

А она только застонала, закрыв глаза, и положила руки на его плечи, ища опоры.

Стас закусил губу. Всегда врет или хорошо скрывает. Правильная маленькая девочка.

Движения были в этот раз ограничены, но, кажется, Веронике это положение понравилось, а Стасу — так тем более.

Мышцы его рук, привыкшие к нагрузкам, приятно и привычно болели, но Стас почти не замечал напряжения, вернее, оно добавляло остроты ощущениям.

Горящие нервы мышц, горящее тело Стаса… и горящая вместе с ним женщина, обволакивающая его член нежными сокращениями плоти.

Стас кончил, когда ее мышцы только-только сильнее начали сокращаться. Прижался к ней всем телом, ловя эти только начинающиеся волны оргазма.

А не фиг было со штанами тянуть!

В глазах Вероники, опуская ее на пол, Стас увидел разочарование.

— Вообще-то, есть такое понятие — предварительные ласки, — начала было она, мило скорчив недовольную мордашку, но Стас не дал ей продолжить: поцеловал в губы, дерзко прервав все претензии. И заверил, чуть отдышавшись: