— Блохи могут человека заесть, — задумчиво кивает Эш. — Мошка на болоте может до смерти закусать. Крошечная заноза вопьется под кожу, хоп — и заражение. Потеряешь палец, а то и всю руку. Или помрешь. Ну ладно. Посмотрим, что из твоего плана выйдет. Один ты остался, Крид.

— Не упрямься, сынок, — говорит ему Слим. — Айда со всеми. Мало ли, вдруг у нас крылья вырастут, и мы в небо полетим.

Крид руки на груди скрестил, взглядом землю буравит, качает головой:

— Нет, надо же, чего удумали… Только время даром тратить. А, что хотите, то и делайте! — Он уходит, не оборачиваясь. По пути бросает: — Вернетесь с поджатым хвостом, приходите, я вас научу драться. Если дождусь, конечно.

— Крид! — окликаю я его. — Всего один разочек!

Он машет рукой, мол, не приставай, и спускается по склону.

— Получилось! — кричит Пег.

Мы оборачиваемся. Она установила вертушку на носу своего летучего самоката, всем весом налегает на нее. Вертушка медленно поворачивается. Делает один оборот.

А потом все сооружение разваливается на части.

Я спускаюсь с холма, ищу тихое местечко. Мне надо поразмыслить.

Эш бежит следом.

— Погоди! — кричит она.

Кривая тропка узкая, вдвоем не пройти. Эш ступает за мной след в след.

— Ох, безумное дело ты затеяла, — говорит она. — Все переменила.

— А как же иначе? Я твердо знаю, что по-другому ничего не выйдет.

За нами слышатся шаги. По тропинке мчатся Эмми со Следопытом. Мой волкодав скачет по камням, как горный козел.

— Дайте дорогу! — кричит Эмми, протискивается мимо Эш, оскальзывается и шлепается наземь.

Эш хватает ее за ворот, вздергивает на ноги.

— Эй, куда это ты торопишься?

Эмми цепляется мне за рукав, глядит на меня честно. Глаза прозрачно-голубые, как капли летнего дождя.

— Я тебя больше никогда не подведу, — говорит она. — Честное слово. Вот увидишь.

И вприпрыжку убегает по каменистой тропке.

— Постой! — кричу я. — Вернись, я тебе устрою выволочку. Тебе это с рук не сойдет.

— Вот егоза! — улыбается Эш. — Что она в этот раз натворила?

— Нерона прозевала. А клялась, что глаз с него не спустит. Все как обычно, на Эмми надежды нет. — Я качаю головой.

— Слушай, Саба… Помнишь, про что мы с тобой разговаривали?

— Про что?

— Да про Нерона же! Ну, кто его выкрал. Ты наверняка заметила, что он женщин не боится, даже Пег, хотя он ее совсем не знает. А вот парней сторонится. Не доверяет им. Это ведь неспроста.

Обрывок конопляной бечевки, который Эмми нашла, все еще лежит у меня в кармане. Я о нем и забыла.

Я останавливаюсь, гляжу на Эш.

— Ну и кого ты подозреваешь? Моего брата? Томмо? Слима? Они такого никогда не сделают. И даже Крид, хотя мы с ним и спорим… Я ему жизнью обязана. И тебе, и всем остальным. Вы меня никогда не подводили. Нет у меня причин вас подозревать.

— А кто же тогда такую пакость подстроил? — спрашивает она.

Похоже, отступаться она не намерена. А я не могу ей сказать, что Нерона выкрал тонтон, подосланный Демало. Потому что Эш начнет вопросы задавать, а врать я ей не хочу. До Кровавой луны осталось пять ночей. Нет у меня времени сейчас с этим разбираться.

— Я знаю, кто это сделал и зачем, — отрезаю я.

Эш недоуменно глядит на меня.

— Больше ничего я тебе сказать не могу, — продолжаю я и задираю голову. Мой ворон над нами кружит. — Нерон цел, а это главное. И больше говорить об этом не будем. Эш, у меня дел много, мне еще столько всего передумать надо.

Она глядит на меня удивленно, будто у меня вторая голова на плечах выросла.

— Ну, как хочешь, — вздыхает она. — Раз ты такая занятая…

Я хорошо знаю, как у Эш мозги устроены.

— И не смей в это дело нос совать, — предупреждаю я. — Ничего ты не найдешь. И ни с кем это не обсуждай. Поклянись, что не будешь. — Я протягиваю ей руку. — Ну, обещаешь?

— Ох, не права ты, Саба, — говорит она.

Я буравлю ее взглядом. Она неохотно пожимает плечами.

— Хорошо, обещаю. Только если что, сама виновата будешь. — Эш крепко пожимает мне руку, трясет. Как воду насосом выкачивает.

Эш слово держать умеет. Раз мы руки пожали, заметано намертво.

Марси со мной пойдет в дом детства. Я пока точно не знаю, что делать. Вот встречусь с Джеком и его лазутчиками, может, что и прояснится. Но если мы собираемся младенцев выкрасть, то надо, чтобы под рукой был тот, кто умеет с детьми обращаться. Лучше Марси никого не найдешь. Вдобавок она знает, как в доме детства все устроено.

Так что мне приходится ей про Джека рассказать. Она с ним не знакома, с нами недавно, а потому никакого мнения о нем не имеет — ни хорошего, ни плохого. В отличие от всех остальных. Эту тайну я могу Марси доверить.

Мы с Марси отправляемся в Четвертый сектор, на мельницу у реки. По пути к месту встречи я торопливо рассказываю Марси про Джека и его лазутчиков. Про то, как Брэм и Кэсси потихоньку собрали единомышленников, как вылазки совершали. Только Брэма убили в самом начале, и Джек у них вожаком стал. Теперь мы с ним вместе работаем.

Марси молчит, изредка качает головой.

— Сердечный камень при Джеке теплеет? — спрашивает она наконец.

— Ага, — киваю я.

Мельница стоит в лощине, у бурной речки Дун. Старое мельничное колесо покряхтывает, как старуха. Сама мельница древняя, замшелая. Внутри жернова скрипят. Из окон клубы мучной пыли вылетают.

Джек помогает Марси подняться по крутым ступенькам. За долгие годы камни посредине желобком протерлись. Марси держится за веревочные перила. Я поднимаюсь следом, гляжу в реку. Вода такая прозрачная, что все камешки на дне видны. Мокрые булыжники поблескивают — светлые, круглые, будто лица. Вокруг них водоросли полощутся, как пряди волос в ручье.

Сердце в груди замирает. Хватаюсь за перила, смотрю в воду.

Вон там, в реке. На дне лежит.

Бурное течение вплетает водоросли в длинные растрепанные волосы.

Моя Ма.

В воде.

Мертвая.

Бледная.

Лежит на ложе из светлых камней.

Глаза закрыты.

На губах улыбка.

Будто застыла, мечтая о розах.

А я с ней лежу.

Я.

Там, внизу.

Она меня баюкает.

Я сплю.

Живая.

Улыбаюсь.

А мертвая Ма меня баюкает.

Горло перехватывает. Дышать нечем.

Джек стоит в дверях, машет мне рукой. Торопит.

— Иди скорее! — Он смотрит на меня и спрашивает: — Что случилось?

Я прерывисто вздыхаю, снова гляжу в реку. Круглые светлые камни лежат на дне. Плети водорослей стелются по воде. Ма исчезла. Я исчезла. Не исчезла, никогда там не была.

— С тобой все в порядке? — говорит Джек.

Я киваю.

Если мертвецы мне не только по ночам, но и днем являются, значит, душа моя беспокойна. А может, я просто устала. Я же не выспалась. Вот в чем дело. Ни в чем больше.

— Саба, тебя все ждут, — напоминает Джек.

Я расправляю плечи, пытаюсь улыбнуться.

— Иду, иду, — вздыхаю я.

Огромные жернова затихли, но их скрип все еще слышен. В мукомольне плотным туманом висит мучная пыль, медленно оседает на пол. От наших шагов она снова взлетает, кружит в воздухе. Джек подводит меня к лесенке в углу. Под самой крышей мельницы устроена комнатенка, совсем крохотная. Поначалу мне кажется, что людей в ней много. А там всего шестеро. С нами — девятеро. Пол с двойным настилом, чтобы мука не залетала. В открытые окна веет легкий ветерок.

Мельника зовут Красавчик Эд. Он с головы до ног покрыт мукой. Мужчина видный, кудрявый, но умом не блещет. Рядом с ним сидят Мануэль и Бо, Управители, круглые клейма на лбах видны. У Скита, беглого раба, все лицо в шрамах. Он сразу замечает бледную кожу на Марсиной шее и двойные кресты, выжженные на руках. Скит пришел с подругой по имени Джунберри, только все ее называют Джиби. Они с Марси ровесники. Худые, жилистые. От них пахнет потом и землей. Волосы сбились длинными патлами. Скит и Джиби в лесах живут.