—  Сет… —   Имя растворилось в тишине, когда Сет запустил руку под свитер Линдси и начал ласкать ее спину. Он провел пальцами вверх до того места, где заканчивался леотард и начиналась кожа.

 —  Но возможно тебе просто жарко в этом теплом свитере.

 —  Нет, я… —   Прежде чем Линдси смогла помешать ему, Сет мастерски стянул с нее свитер через голову. Под ним ее кожа была теплой и розовой.

 — Так лучше. — Он слегка помассировал ее обнаженные плечи, затем вернулся к своему кофе. Линдси казалось, будто он взбудоражил каждый нерв в ее теле. —   О чем еще ты мечтала?

 Сет продолжал пить кофе, не отрывая глаз от Линдси. Она боялась, что он видит ее насквозь.

 —  О том, чтобы танцевать с Ником Давыдовым.

 —  Мечты сбываются, —   заметил Сет. — Знаешь, что меня привлекает в тебе больше всего?

 Заинтригованная, Линдси покачала головой. Она строго приказала собственным нервам успокоиться, и они наконец-то начали ее слушаться.

 —  Моя потрясающая красота?

 —  Твои ступни.

 —  Мои ступни! — Она засмеялась от его слов и посмотрела на свои ноги, обутые в холщевые ботиночки.

 —  Они очень маленькие. — Прежде чем Линдси успела распознать его намерения, Сет взял ее ноги и положил к себе на колени. — Они больше подходят ребенку, а не балерине.

 — Вообще-то мне очень повезло, что я могу встать на три пальца. Большинство балерин способны использовать только один или два. Сет! — Она снова засмеялась, когда он начал снимать с нее ботинки.

 Смех затих, когда Сет провел пальцем по подъему ноги. Это казалось невероятным, но Линдси почувствовала резкий прилив желания. Оно прошло сквозь нее и распространилось по всему телу, словно пожар. Она была не в силах сдержать неожиданный тихий стон, сорвавшийся с губ.

 —  Они кажутся очень хрупкими, —   говорил Сет, обхватив ладонью свод ее стопы. — Но должны быть сильными. — Он снова посмотрел Линдси в глаза. Его большой палец прошелся по подъему свода стопы, и она вздрогнула. — И чувствительными.

 Когда он поднял ее ноги и поцеловал обе лодыжки, Линдси поняла, что пропала.

 — Ты ведь знаешь, что делаешь со мной? — прошептала она. Настало время смириться с тем, что должно произойти между ними.

 Когда он вновь поднял голову, в его глазах был виден победный блеск.

 —  Ты знаешь, что я хочу тебя. И что ты хочешь меня.

 «Если бы все было так просто, —   думала Линдси. —   Если бы я не любила его, мы могли бы быть вместе абсолютно свободно, без каких-либо сожалений. Но я по-настоящему люблю его, и в один прекрасный день мне придется расплатиться за сегодняшнюю ночь». У нее внутри зародился легкий страх при мысли о том, какова может быть цена.

 — Обними меня. — Она скользнула к нему в объятия и уцепилась за него. — Обними меня.

 «Пока идет снег, — говорила она себе, — мы одни. И в мире больше никого не существует. Это наше время. Нет никакого завтра. Никакого вчера».

 Она откинула голову назад, чтобы видеть его лицо. Своими пальцами она исследовала каждый изгиб, каждый угол, пока оно дюйм за дюймом не отпечаталось у нее в памяти.

 — Люби меня, Сет, — сказала она, широко раскрыв глаза. — Займись со мной любовью.

 Сейчас было не время для нежности, к тому же ни Линдси, ни Сет ее не хотели. Всем управляла страсть. Его жадный рот обжег ее губы, прежде чем ее слова успели раствориться в воздухе. Его голод был невероятно возбуждающим. Но она чувствовала, что он контролирует себя и продолжает управлять их судьбой. Не ощущалось никакой неловкости, пока Сет раздевал ее. Его руки ласкали ее тело каждый раз, когда исчезал очередной слой одежды, и разжигали новые очаги желания там, где касались кожи. Когда Линдси повернулась, чтобы расстегнуть на Сете рубашку, он помог ей. Существовали только огонь, невыносимое желание и все больше возрастающее наслаждение.

 Линдси окунулась в новые ощущения, дотрагиваясь до его тела, исследуя твердые мышцы его груди и плеч. Это превратилось в одержимость. Сейчас, в этот момент, они полностью принадлежали друг другу. Теперь плоть прижималась к плоти без каких-либо преград. Обнаженные, голодные тела, сплетенные вместе. Сет нетерпеливо опустил голову вниз, захватив ртом ее грудь, и задержался там, смакуя вкус, пока его руки заставляли Линдси дрожать от наслаждения. Его язык вел себя возбуждающе грубо. Линдси двигалась под ним, подгоняемая жаждой, которая становилась все больше и острее.

 Дыхание Линдси превратилось в стоны, когда она призвала его рот вернуться к ее губам. Сет возвращался медленно, задержался на ее шее, затем повернул к уху, пока Линдси не подошла к границе безумия. Она жадно завладела его ртом, содрогаясь от всепоглощающей страсти, которая оказалась намного сильнее всего, что Линдси когда-либо испытывала. Танцуя, она оставалась сама по себе. Все удовольствия и мечты принадлежали только ей, и подчинялись только ей. Сейчас она была не одна, и все удовольствия и мечты делились на двоих. А потеря контроля была частью наслаждения.

 Она чувствовала себя намного сильнее и могущественнее, чем это казалось возможным. Ее энергия, исходящая от желания брать, и от желания отдавать, была неиссякаемой. Их страсть струилась, сладкая, как мед, и Линдси таяла в объятиях Сета.

Линдси видела сон. Она лежит на большой старинной кровати под одеялом, в объятиях своего возлюбленного. Кровать была абсолютно знакомой, так как именно здесь Линдси просыпалась день за днем на протяжении уже нескольких лет. Простыни из ирландского льна, мягкие, как легкий поцелуй. Одеяло являлось фамильной реликвией, которую она со временем передаст по наследству своей дочери. Возлюбленный был ее мужем, и с годами его объятия становились все более волнующими. Когда заплакал ребенок, она лениво потянулась, отлично зная, что ничто не сможет разрушить тот прекрасный мир, в котором она жила. Сильнее прижавшись к обнимающим ее рукам, Линдси, все еще охваченная сном, открыла глаза и улыбнулась Сету.

 — Уже утро, — пробормотала она и прижалась к его губам в теплом, мягком и сладостном поцелуе. Она провела руками вниз по его спине и улыбнулась, когда его губы стали более настойчивыми. — Мне нужно вставать, — прошептала Линдси, и лишь сильнее прижалась к Сету, когда он обхватил рукой ее грудь. Но ей до сих пор слышался слабый, жалостливый плач ребенка.

 — Угу. — Его губы переместились к ее уху. Медленные движения его языка заставили ее проснуться. Страсть вновь разожгла огонь прошедшей ночи.

 — Сет, я должна. Она плачет. — Вяло выругавшись, Сет перевернулся и протянул руку к полу. Вернувшись на место, он посадил Нижинского Линдси на живот. Она заморгала, сбитая с толку, и слегка смутилась, когда котенок мяукнул, издав звук, очень похожий на детский плач. Сон тут же рассеялся окончательно.

 Линдси провела рукой по волосам и глубоко вздохнула.

 — Что случилось? — Сет тоже запустил руку в ее волосы, и она открыла глаза.

 — Ничего. — Линдси покачала головой и погладила котенка, который тут же начал мурлыкать. — Просто сон. Глупости всякие.

 — Значит, сон. — Сет прижался губами к ее обнаженному плечу. — Обо мне?

 Линдси повернула голову, и их взгляды встретились.

 — Да. — Ее губы изогнулись в улыбке. — О тебе.

 Сет повернулся и уложил Линдси к себе на плечо. Нижинский направился в изножье кровати. Повертевшись там, он поскреб лапами одеяло и наконец-то успокоился.

 — И о чем же был этот сон?

 Линдси уткнулась носом в шею Сета.

 — Это мой секрет.

 Он нежно гладил пальцами ее плечо и предплечье.

 «Я принадлежу ему, — думала Линдси, — и не могу ему об этом сказать». Она посмотрела в окно и увидела, что снег все еще идет, хотя и не так сильно, как вчера. «Есть только мы двое, — напомнила она себе. — Пока идет снег, больше никого не существует. Я так отчаянно люблю его». Закрыв глаза, она пробежалась рукой вверх по его груди к плечу. Ей снова хотелось почувствовать эти мускулы. Улыбнувшись, она прижалась губами к его шее. Существовал только сегодняшний день. Она перешла к его лицу, и их губы соединились.