Он обнял ее и ласково потрепал по спине.

— Девочка моя, я не заслуживаю такого великодушия…

— Пап, ну хватит уже… Слушай, а тебя отпустят к нам на свадьбу?

Вечером Анна разговаривала по телефону с бабулей.

— Извини, ба… Твой Ленечка уже окончил следствие?

— Дитя мое, ты напрасно насмехаешься над одинокой старухой. Я как раз сама собиралась тебе звонить. Что там у вас произошло? Звонила Люда. Она вся в слезах!

— Папа в больнице, — ответила Анна.

— Это я как раз поняла. Только такой нечестивец, как мой зять, мог свалиться с сердечным приступом за две недели до свадьбы родной дочери!

— Ну ба-а, это ведь все-таки мой отец…

— Люда говорит, ты была у него?

— Конечно. Я не могла не пойти.

— Очень даже могла. Этот людоед пытался оставить тебя без крыши над головой. Ты что, забыла?

Анна вздохнула. Елена Аркадьевна не меньше, чем ненавистный ей зять, всегда отличалась поистине иезуитской непримиримостью. И сейчас, когда семья почти воссоединилась, это было совсем неуместно.

— А стоит ли помнить, ба? Жизнь продолжается…

Теперь уже пришла очередь Елены Аркадьевны вздохнуть.

— Оптимистка. Люди не меняются, дорогая. А такие старые дураки, как твой отец, тем более.

В общем, каждая из них осталась при своем мнении.

А жизнь потекла своим чередом. Анна навещала отца, встречалась с мамой, так как ей в эти дни тоже нужна была поддержка, и даже, что удивительно, успевала уделять время новому проекту. К тому же рядом с ней всегда находился Виктор.

Так прошла еще неделя. Разговор с младшей сестрой почему-то не шел у Анны из головы, несмотря на то что она решила не вмешиваться в жизнь Яны и не приставать с советами и помощью. Тогда девушка подумала, что большого греха не будет, если она позвонит сестре и ненавязчиво поинтересуется о ее делах. Все-таки родной человек. Впрочем, Анну на самом деле что-то угнетало, не давало покоя, как будто она забыла сказать о чем-то важном. Настолько важном, что без этого просто нельзя жить. Анна узнала у Людмилы Сергеевны домашний телефон Яны и позвонила. Та долго не отвечала. Потом, когда уже девушка чуть было не положила трубку, она услышала голос сестры.

— Да… говорите… — голос был нетрезвым.

— Привет, Ян.

— О-о-о, какие люди… — Она вяло рассмеялась. — Как это ты надумала позвонить, сестренка? Да еще именно сегодня…

— А что случилось?

— Да так, ничего особенного… Просто меня выгоняют из квартиры. А в остальном ничего.

— Как это выгоняют?

— Легко! Сереженька, гоблин мой козлоногий, квартирку-то продал, оказывается. Еще до отъезда со своей простипомой. Вот… сегодня новые хозяева приходили… ткнули мне в морду лица свеженькие документики… только что из юстиции… с пылу с жару… и попросили освободить площадь… Теперь съезжаю…

— Почему он продал квартиру без твоего ведома?

— Потому что, дорогая сестренка, я не имею к ней никакого отношения. Ох, какая же я дура-а-а… Еще обрадовалась, думала, он, удирая, не успел квартиру продать… Как же! Чтобы такой стервятник бывшей жене за здорово живешь квартиру оставил! Раскатала губу… идиотка…

— Ян, ну ладно… поживешь у мамы. А потом у меня клиенты через пару-тройку месяцев квартиру освободят, и — живи сколько хочешь.

— Спасибо тебе, Анечка. Золотая ты наша рыбка. Я бы, конечно, твоим предложением обязательно воспользовалась… при других обстоятельствах. Только ведь это не спасет отца русской демократии… А сама я ничего не могу… Спасибо тебе за все. Спасибо, что позвонила. Маме передай, что я ее люблю. И на отца уже зла не держу. И вы на меня зла не держите, ладно? Ну пока…

Совершенно обескураженная, Анна услышала короткие гудки. Осознав, что вот-вот может произойти что-то непоправимое, она метнулась домой к сестре. Морозов, в отличие от нее, в такой ситуации был способен мыслить трезво, поэтому он предложил заранее вызвать «скорую» на Янин адрес. А заодно и спасателей, ведь в квартире наверняка бронированная дверь. Анна ухватилась за эту идею, как за последнюю соломинку. Пусть лучше ее оштрафуют за ложный вызов, чем с непутевой сестрой и впрямь что-то случится.

Бронированную дверь квартиры действительно пришлось взламывать прибывшим спасателям, так как на звонок никто не открывал. Они успели вовремя: Яна проглотила три или четыре десятка таблеток сильнодействующего снотворного, запив их напоследок шампанским. Ей тут же сделали промывание. К счастью, таблетки еще не успели раствориться, и она почти сразу пришла в себя.

— Пожалуйста, не увозите меня в больницу, — жалобно пробормотала Яна, испуганно глядя на обступивших ее врачей «скорой помощи». — Ань, пожалуйста, прости меня… Я не хотела тебя беспокоить.

Анна разозлилась.

— Какую чушь ты несешь! Она не хотела меня беспокоить! Ну спасибо тебе, сестренка!

— Девушка, ну так что, отказ? — равнодушно уточнил молодой врач бригады.

— Да, спасибо вам огромное. Мы теперь тут сами разберемся… по-родственному…

— Я рекомендую дать ей «Энтеросгель». Он в аптеке продается. Хорошо помогает при отравлении.

— Да-да… спасибо…

Бригада «скорой помощи» удалилась, и Виктор вышел следом за ними — вызвался сходить в аптеку за лекарством. К тому же он понимал, что Анне надо побыть с сестрой наедине.

— Дай мне сигарету, — хриплым голосом проговорила Яна. Она лежала на диване, по плечи укутанная в плед. Ее еще немного знобило после стресса.

Анна ошалело посмотрела на сестру.

— А выпить тебе не надо?!

Яна самостоятельно дотянулась до пачки, лежавшей на журнальном столике, и закурила. После первой же затяжки ее буквально вывернуло наизнанку.

— Идиотка, — пробормотала Анна, с жалостью глядя на мучения сестры, которым та подвергала себя с поистине мазохистским упорством.

Внезапно Яна начала рыдать. Она уткнулась лицом в подушку и стала трястись, захлебываясь слезами. Анна села рядом и крепко обняла сестру.

— Господи-и! Какая же я дура-а-а! — кричала Яна. — С-сво-олочь така-ая! Анечка-а-а! П-прости-и-и м-меня-а-а, су-у-уку!!!

Потом она успокоилась, только тихонько всхлипывала как ребенок, прижавшись к старшей сестре.

— Не говори ничего маме, ладно? Она и так ужасно расстроена, — виновато попросила Яна. — И отцу тоже ничего не говори. Ему вредно волноваться.

Это был, пожалуй, первый случай, когда она подумала о ком-то, кроме себя.

— Конечно, не скажу, — уверила Анна сестру.

Завтра им придется как-то объяснить новым владельцам квартиры, почему взломана дверь. Надо либо срочно вызывать мастера, либо возмещать установку… Но это будет завтра. А сегодня, сейчас, в эту минуту, у них с сестрой уже не было никаких проблем. Только чувство единения, глубокой привязанности и даже благодарности, чего не случалось прежде никогда. Наверное, все случившееся стоило того.

Ночь перед свадьбой Анна и Виктор провели вместе, вопреки советам друзей и родственников. Друзья настаивали на мальчишнике, подруги хотели устроить девичник, а Инга даже предложила позвать стриптизеров. Из деревни приехала сестра Владимира Яковлевича и заявила, что проводить жениху с невестой ночь перед свадьбой вместе — это плохая примета. Но ее мнения особо никого не интересовало. Одна только Елена Аркадьевна поняла молодых, а всем остальным сказала: подите вон со своими советами, мол, это их свадьба, пусть что хотят, то и делают. Последние две недели выдались такими бурными, что у Анны и Виктора осталось только одно желание — просто побыть наедине.

Этой ночью они были особенно нежны друг с другом.

— Одни беспокойства со мной, да? — осторожно спросила Анна.

Она говорила, склонившись над будущим мужем, и ее пушистые вьющиеся волосы касались его груди. Он запустил руку в эти волосы и окунулся в них лицом.

— Почему? — прошептали его губы.

— Ну столько всего произошло: папа… потом Яна… мой проект…

От легких прикосновений ей стало щекотно, и она тихонько засмеялась.