— Да их у него — что пчел в улье, — прогундосил Макс Харви, затягиваясь длинной тонкой сигаретой.

— Дженни Клиффорд? А вы не знаете случайно, брат у нее есть?

— Кажется, да.

— Ее брата звать Эрнст Клиффорд, — сказал Макс Харви. — Совсем еще молодой человек, не слишком пока преуспел. Работает главным выпускающим в отделе новостей на Ю-би-си.

— Ясно.

Кэрол Хаттенбах сказала:

— Наш-то Дуайт сразу взлетел на самый верх. И метил не куда-нибудь, а в Белый дом. У него все для этого было. Внешность, деньги, друзья, полезные связи на всех уровнях. И все у него получалось так легко и просто, прямо само в руки шло. Он всегда получал, что хотел. Люди просто поражались его везению. Не понимали, как можно столь многого достичь почти без усилий, не надрываясь. Ему всего-то и надо было, что снять телефонную трубку. И, пожалуйста, нате! — Голос ее звенел от гнева. — Уж слишком самоуверен был, вот и допрыгался.

— Ну а вы? — спросил Флинн. — Вы бы тоже поднимались на вершину рука об руку с ним?

— Конечно, — она скрестила стройные ноги. — Слава богу, мне есть чем заняться в этой жизни и о ком заботиться. Дети…

— Любовь вовсе не столь слепа, как принято думать. — Сидя в машине на стоянке у «Хижины лесоруба», Флинн взглянул на приборную доску. — Бензин почти на нуле, — добавил он. — Доедем до Беллингема, посмотрим, имеется ли там у них заправка.

Они медленно ехали вниз по склону холма. Коки заметил:

— Не знал, что Эрнст Клиффорд работает в отделе новостей на Ю-би-си.

— И что у него есть сестра, влюбленная в женатого и теперь уже, увы, покойного мужчину. — На небе, в прогалинах между облаками, появилось солнце. Долина и склоны гор слева от них тут же запестрели всеми красками осенней листвы. — Да, думаю, именно отсюда надо любоваться окрестностями. Я же говорил, отдохнуть несколько дней за городом тебе не повредит. А чем плохо? Тишина. Покой. Сухие французские тосты и безвкусная телятина на ленч. А также веселая компания. Трупы, которые перетаскивают с места на место на рассвете. Не соскучишься.

— А Эдвард Бакингем, — сказал Коки, — был губернатором штата, чья граница находится всего в полутора тысячах километров к северо-западу от нас.

— Вот как? То-то мне показалось знакомым его лицо. Видел в газетах.

— Причем избирался два раза подряд, чем исчерпал законные возможности для участия в новых выборах. Теперь, если захочет баллотироваться снова, придется выждать целый срок. Но поговаривают, что он все равно продолжает управлять штатом через своего друга, окружного прокурора, который в настоящее время является губернатором.

— Это хорошо, что хотя бы один из нас внимательно читает газеты… Честно говоря, я не большой любитель. Нахожу, что все эти истерические предсказания о неизбежности конца света, мягко говоря, преувеличены.

— А Филип Арлингтон — банкир, — сказал Коки. — И служит в настоящее время советником по экономике в Белом доме. Кажется, учился этой самой экономике в Йеле или другом подобном месте.

— Что-то он показался слишком кокетлив для банкира, — буркнул Флинн.

— Да, я тоже заметил шрамы. Пластическая хирургия. Причем, уверен, он прошел через несколько операций. Что ж… старость красит далеко не всех, в отличие от меня, Френки… — усмехнулся Коки.

— А Венделл Оленд является одним из главных партнеров в крупной юридической фирме, — сказал Флинн. — С виду совершенно дряхлый старикашка. И слишком уж убивается по поводу испорченного дождевика.

— Что странно, потому как в целом одеждой он пренебрегает. Наверняка держит свои шмотки где-нибудь в шкафу, под замком.

— А Лодердейл — судья, — сказал Флинн. — Причем уверен, абсолютно беспристрастно относится к полу подсудимого. Ему все едино, что тот носит — брюки или юбку.

— Пока еще не выяснил, кто такой этот Эшли. Вроде бы бизнесмен. Любитель ловить рыбку в мутных финансовых водах.

— Возможно, в его активы входит и «Хижина лесоруба». А Уэлер, чтоб ты знал, не какой-нибудь там секретарь или водитель, а адвокат Рутледжа. И три недели назад пытался удушить настольную лампу галстуком. Да, что верно, то верно: все мы жутко противоречивые создания.

Флинн въехал на автозаправку, состоявшую всего из одной колонки.

— Полный бак и самого приличного, что у вас есть, — сказал он заправщику в комбинезоне. — Желательно ванильного,[11] если имеется.

— Ванильное кончилось, — ответил мужчина. — Может, желаете шоколадное или клубничное?

— Черт, — буркнул Флинн, обращаясь к Коки. — Похоже, в этом мире все люди работают не на своем месте.

Вслед за заправщиком он обошел машину.

— Славный выдался денек.

— Бывают и лучше. К примеру, на прошлое Четвертое июля погода была куда как лучше. Ни дождя, ни ветра. И на следующее Четвертое июля тоже будет лучше.

— Дождя не обещают?

— И заправку к тому времени тоже закроют. — На щеке у мужчины виднелось пятно, рак кожи. Интересно, подумал Флинн, знает ли он, что бреет каждое утро.

— И настроение в хорошую погоду получше, верно?

— Да, но только не на Рождество. На Рождество всегда приезжает тетя. Я ее ненавижу.

— Да и заправка, очевидно, закрыта, да?

— Лучше уж была бы открыта. Тогда бы я торчал здесь и меньше видел эту гадину.

Флинн указал на северо-запад, туда, где тянулись холмы и горы.

— Должно быть, красиво там в солнечный день.

— Должно быть. — Мужчина повесил шланг на место.

— А дорога туда есть?

— Наверное.

— Стало быть, сами там никогда не бывали? — Флинн посмотрел на показания счетчика и расплатился.

— Да кто ж меня туда пустит? Там секретный правительственный объект.

— Вот как?

— Да. Все отгорожено. Так всегда было. И на пушечный выстрел не подойти.

— Уверен, какие-нибудь шустрые ребятишки из местных наверняка могут проникнуть. В каждом заборе или изгороди всегда имеется дырка.

— Да вы что! Там даже кусачками проволоку не возьмешь! Все под током. Охранники и собаки за каждым кустом. Наверняка рано или поздно перетравят нас всех какой-нибудь гадостью. Или взорвут к чертовой матери!

— А вам бы того, конечно, не хотелось.

— Отчего? В принципе я не против. Но только не хочу, чтоб тетка меня пережила. Пусть помрет первой. А уж после нее — со всем моим удовольствием!

— Отчего это вы так не любите свою тетю?

— Да оттого, что эта заправка принадлежит ей.

— О… понимаю.

— Одна радость — чтоб заправиться, людям приходится делать крюк миль в восемь, не меньше, чтобы подъехать сюда.

— Что ж тут хорошего?

— Ну как же! Это означает, что я продам им больше бензина.

— А какая вам разница, сколько вы продаете бензина, раз колонка все равно принадлежит тете?

— Обсчитываю ее. Так, помаленьку.

Флинн уселся в машину.

— Знаешь, Коки, я был не прав. Оказывается, миром все же заправляют люди, находящиеся на своем месте.

На обратном пути по правую руку от дороги они вдруг заметили деревенскую таверну. Флинн прочитал вывеску: «Три красотки Беллингема». На парковочной стоянке у входа было полно автомобилей, фургонов, маленьких грузовичков.

— Должно быть, там подают чай, а к нему — пшеничные лепешки, — мечтательно произнес Флинн, сбавив скорость.

— Да это ж просто придорожная закусочная! Постоялый двор или мельница.

— Думаешь? Что ж, тогда нам сам бог велел заглянуть и спросить пшеничные лепешки.

Несмотря на неоновые лампы, мерцавшие под потолком, в помещении «Трех красоток Беллингема» царил полумрак. И глазам Флинна понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к темноте. Этим воскресным утром почти все табуреты у стойки были заняты. Посетители, толпившиеся у бара, все до одного мужчины, пили виски и пиво и обменивались возбужденными возгласами, глядя на экран телевизора, где показывали футбольный матч.