Сейчас Чарли были известны об этом человеке два факта, на которые можно было опереться. Во-первых, по словам Уоррена Пога, Дунаев был знаком с человеком по фамилии Вышинский. Во-вторых, та мелочь, которую удалось вспомнить Анне Зиновьевой из газетного сообщения о предательстве Дунаева. Деталь эта была незначительна, но очень любопытна, поэтому и отложилась в памяти. Эмигрировав много лет назад, Дунаев нашел убежище в Париже с помощью эмигрантской освободительной организации, название которой Чарли неоднократно встречал в прессе. Организация эта была основана и финансировалась русской ортодоксальной церковью в Париже. Стоуну тогда показалось странным, что старый чекист-атеист воспользовался помощью клерикалов. Но подобные парадоксы вообще в характере русских. Каждый коммунист, если его хорошенько потрясти, окажется глубоко верующим человеком.

Когда, уже ближе к полудню, Стоун приехал на улицу Дару, церковь была пуста, только у маленького столика с открытками одиноко сидела молодая женщина.

Она подняла глаза. Чарли по-французски спросил:

— Вы говорите по-английски?

— Да, — она мило улыбнулась.

Они несколько минут поболтали о церкви. Чарли сказал ей, что он американец русского происхождения, приехавший в Париж туристом. Лицо женщины засияло: она тоже была русская, даже говорила с русским акцентом. Ее родители явно были эмигрантами. Через несколько минут женщина встала из-за стола и с гордостью поводила Стоуна по церкви. Затем они поговорили о России, о ее родственниках, о том о сем. Наконец Чарли между делом сказал, что раз уж он оказался в Париже, можно было бы попытаться встретиться с одним стариком, тоже русским, другом его отца. Не могла бы она ему помочь?

— А как его зовут?

Он мгновенье поколебался и, решив, что это имя вряд ли знакомо этой женщине, выпалил:

— Федор Дунаев.

Она покачала головой: никогда не слышала.

— Но я могу спросить у батюшки, — сказала женщина. — Он знает многих русских эмигрантов. А если он лично с ним не знаком, то может спросить у прихожан.

Стоун вместе с ней вышел из церкви, и они вошли в небольшой домик, стоящий неподалеку, в котором размещался офис и трапезная. Ожидая женщину в бедно обставленной комнате, он страшно нервничал. Жив ли Дунаев? Под каким именем живет старик? Возможно, он сменил имя. И теперь его никак не отыскать.

Женщина вернулась через несколько минут. Ее взгляд был уже совсем другим. В глазах появилась тревога.

— Если вы подождете здесь, — сказала она, — то придет человек, который сможет вам помочь.

Стоун почувствовал опасность.

— А этот человек не может дать мне номер своего телефона?

— Нет, — взволнованно ответила женщина, — но если вы подождете, то…

— Нет, — отрезал Чарли. — Слушайте меня внимательно. Ваш друг очень осторожен, и он прав. Вы меня совсем не знаете. Но поверьте, Дунаев действительно будет очень рад получить весточку о старом друге. Я дам вам кое-что для Дунаева. Передадите?

— Я думаю, да, — нерешительно произнесла она.

— Отлично.

Это было даже лучше. По-русски он писал очень неплохо, тогда как по телефону его акцент сразу распознали бы. Чарли попросил у женщины лист бумаги и конверт, сел за маленький неудобный стол и написал коротенькую записку на русском языке: «Мне необходимо с Вами повидаться. Я от Вашего друга, Вышинского». Это была очень рискованная игра, ведь Осип Вышинский мог быть давно мертв. Но, возможно, просто из любопытства, увидев имя старого коллеги, Дунаев захочет с ним повидаться. Это неплохая рекомендация.

Чарли заклеил конверт и подал его женщине.

Следующие два часа Стоун провел в русском ресторанчике через дорогу от церкви. Заказав легкий поздний ленч, пирожки и кофе, он внимательно наблюдал за входом в собор. За это время в здание вошло несколько человек, должно быть, туристов, но никто не задерживался надолго.

Когда Чарли, убедившись, что западни нет, вернулся в церковь, женщина все еще казалась настороженной.

— Мы нашли его. Он будет счастлив повидаться с вами, — сказала она. — Он хочет, чтобы вы сделали следующее…

Пауле Сингер совсем не улыбалась перспектива есть ленч за заваленным бумагами металлическим столом в офисе. Но выходить на улицу и толкаться в толпе ошалевших людей в кофейнях и греческих закусочных, которыми изобиловали прилегающие к зданию суда кварталы, ей тоже не хотелось. Оба варианта были довольно мрачны, но ведь никто не говорит, что быть помощником прокурора штата — приятное занятие. Итак, Паула села за стол и, жуя бутерброд с ветчиной, начала просматривать газеты.

С того момента, как она увидела Стоуна на своем пороге, Паула беспрестанно думала о нем. Она хотела знать, где он, в Париже или уехал, нашел ли нужного ему человека.

И еще: может ли она ему чем-нибудь помочь?

Перелистывая спортивные страницы «Чикаго трибюн», Паула заметила краем глаза маленький некролог в углу. Что-то смутно отозвалось в ее памяти, и она помедлила, прежде чем перейти к рассмотрению таблицы счетов. Она вернула предыдущую страницу, подумала и вспомнила.

Уоррен Пог. Это же тот самый агент ФБР, с которым Чарли встречался в Чикаго. Тот самый, чей номер телефона Стоун просил ее узнать.

Паула перестала замечать шум вокруг нее. Она тихо застонала, прочитав следующие строки: «В результате потери скорости маленького самолета погиб человек, опознанный полицией штата Индиана, бывший агент ФБР Уоррен Пог».

И дата…

Уоррен Пог погиб в тот самый день, когда к нему приходил Стоун.

Итак, Чарли был прав. Людей действительно убивали.

И следующим будет он, Чарли. Она в этом уверена. Он будет следующим, если она не поможет.

Несколько минут Паула сидела неподвижно, потрясенная, глядя прямо перед собой и не зная, что делать. Затем она вспомнила имя одного очень влиятельного человека, Уильяма Армитиджа. Стоун говорил, что встречался с ним в Вашингтоне. Теперь Паула знала, кому надо позвонить. Чарли требовал, чтобы она не вмешивалась в это дело, но ведь он просто хотел уберечь ее.

Черт подери, она сама способна себя защитить.

Она должна позвонить. Паула знала, что длительные телефонные разговоры из здания суда прослушиваются. Но ведь можно сделать так, чтобы этого не произошло, верно? Она встала и заглянула в кабинет босса. Его не было, очевидно, ушел на обед. Отлично, можно воспользоваться его телефоном.

Один из аппаратов на столе босса был типа «моторола-СТУ-3». Такие телефоны обеспечивают повышенную секретность разговора. Их устанавливают на определенный период времени в кабинетах самых высокопоставленных особ. Босс почти никогда не пользовался этим аппаратом и поначалу очень долго сетовал по поводу такого бездумного растранжиривания государственных денег. Возможно, это и неважно, с какого телефона звонить, но лишняя предосторожность не помешает.

По телефону босса Паула позвонила своему другу, который был совладельцем одной, как она считала, ужасно огромной юридической фирмы в Нью-Йорке. Ему в этой жизни удалось достичь гораздо большего, чем ей.

— Кевин, — сказала ему Паула, — сделай мне одно одолжение.

Кевин был очень обязательным человеком и, что немаловажно, он не задавал лишних вопросов. Он сделал несколько звонков, проконсультировался с кем надо и сообщил Пауле номер телефона приемной судьи Уильяма Армитиджа. А если ее звонок Кевину все же засекли, то они смогут узнать лишь, по какому номеру огромного юридического офиса он был сделан. Ну и пусть.

Паула нервно барабанила пальцами по металлическому столу, раздумывая, в состоянии ли она говорить с Армитиджем прямо сейчас и поверит ли он в то, что́ она расскажет ему о смерти в Чикаго бывшего сотрудника ФБР Пога.

В конце концов Паула набрала номер и услышала женский голос:

— Приемная.

Паула выпалила какую-то ерунду, чтобы не отвечать на вопросы секретарши, а затем услышала такое, что похолодела от ужаса.

— Вы разве не знаете? — сочувственно спросила ее женщина из приемной. — Мне очень жаль, но несколько дней назад мистер Армитидж скончался.