– У тебя нет детей, – объяснил он свое решение Вольфу Григорьевичу.
Мессинги дружили с молодой парой – Марком Таймановым и Любовью Брук. Тогда они составляли фортепьянный дуэт из Ленинграда и тоже были июльскими завсегдатаями Юрмалы. Потом Марк полностью посвятил себя шахматам.
Однажды в присутствии юных ленинградцев Вольф Мессинг задумчиво промолвил:
– Когда-нибудь этот курорт вернется Латвии.
Молодые испуганно замолчали.
– Империя Македонского развалилась, рухнуло татаро-монгольское иго, даже Наполеон не завладел всем миром. Каждый народ должен жить в своей стране и так, как он желает. Я это предвижу. Как урок из истории. Не входя в каталепсию, – усмехнулся Вольф Григорьевич.
– Ты это сказал на улице Иомас, – шутливо заметила Аида Михайловна, играя роль летописца при муже. – Жаль, что нет блокнота записать пророчество.
– Да, – улыбнулся Мессинг, – будь здесь Виктор Финк, он это высказывание не только записал бы, но и сообщил куда следует.
Чета Таймановых понимающе заулыбалась.
– Впрочем, у каждого может быть свой Финк, – вздохнул Вольф Григорьевич.
Через много лет эти слова Мессинга, вероятно, вспомнит гроссмейстер Марк Тайманов – органы безопасности сочтут идеологической диверсией его разгромное поражение в матче с гением шахмат Робертом Фишером и установят за шахматистом наблюдение. На таможне его проверят сверхтщательно, а по случаю найденной в чемодане книги Солженицына устроят вакханалию в печати и на некоторое время вообще отлучат гроссмейстера от зарубежных поездок…
До потери жены Вольф Григорьевич напоминал большого ребенка. Требовал постоянного ухода, и это вовсе не было прихотью разбалованного жизнью человека. Он настолько погружался в работу, столько сил она у него отнимала, что на другие заботы, даже о самом себе, энергии уже не оставалось. Но после смерти жены все изменилось. Ему пришлось довольно быстро научиться хозяйствовать, он прекрасно готовил, и когда его навещали гости, то быстро накрывал на стол и достойно их угощал.
Трудность работы Мессинга состояла в том, что в зале всегда находились люди, не верившие в его способности.
Каждый вечер Вольфу Григорьевичу приходилось убеждать зрителей в том, что он их не обманывает, что они действительно пришли на встречу с чудесами, вернее, с теми психологическими опытами, которые они принимали за чудеса. Один из скептиков после выполнения его сложнейшего задания встал с кресла и поднял руки:
– Я сдаюсь! Вы победили!
Вольф Григорьевич любил замысловатые, но корректные опыты. Однажды он отказался доставать из сумки грязную спортивную одежду, зато в другой раз с удовольствием выполнил очень трудное задание. Индуктор завязал ему глаза плотным платком и мелом прочертил по сцене ломаную линию. Затем мысленно попросил Мессинга по ней пройти. Зрители привстали со своих мест, чтобы наблюдать за тем, что произойдет дальше. Линия проходила через всю сцену. Мессинг передвигал ноги так, чтобы точно пройти по ней, не пропустив ни одного изгиба. Остановился на конце, и на него обрушился шквал аплодисментов.
Как уже говорилось, иногда Мессингу приходилось работать своего рода детективом. В 1929 году его пригласили в маленький польский городок, чтобы он помог раскрыть тайну отравления состоятельной вдовы. Во время посещения ее виллы Вольфа сопровождал сын покойной, худосочный, симпатичный юноша. Переходя из комнаты в комнату, Мессинг внезапно остановился у картины – портрета убитой, молодой аристократки в подвенечном платье. Некоторое время Мессинг изучал картину, а потом повернулся к юноше:
– Отдайте ключ, который висит за портретом. Вы открывали им сейф после того, как отравили свою мать.
Через час молодой человек признался в убийстве.
Высмеивая спиритизм, Вольф Григорьевич рассказывал, что на XX съезде партии слово взяла Дарья Лазуркина, престарелая женщина, почти двадцать лет проведшая в тюрьмах и исправительных лагерях. В присутствии пяти тысяч депутатов она заявила, что дух Ленина поведал ей, что не может больше делить мавзолей с телом Сталина. «В моем сердце всегда живет Ленин, и я всегда спрашиваю у него, что мне делать. Вчера я снова встретилась с Лениным, он стоял передо мною как живой и говорил: „Мне неприятно находиться рядом со Сталиным, который нанес такой вред партии“.
Иногда Вольфу Григорьевичу давали неприличные задания, в основном люди в нетрезвом состоянии. Один из них попросил Мессинга подойти к пятому ряду, взять у женщины на тринадцатом месте книгу в голубом переплете, открыть ее на странице 28, прочитать седьмую строчку снизу и пожать ей руку. На указанном месте сидела очень привлекательная женщина в ярком платье с большим вырезом. Видимо, индуктор встречал ее раньше, не сумел завоевать расположения и ощущал себя отвергнутым. Мессинг все отчетливее чувствовал непристойные желания индуктора: снимите с нее одежду… поцелуйте в губы… положите руку на ее грудь… Приказы настойчиво повторялись. Мессинг прочитал строчку из книги, которая оказалась томиком стихов Тютчева. Вырванная из контекста, она тоже звучала не совсем пристойно. Мессинг повернулся к залу: «Я не могу выполнять задания этого бесстыдного человека. Здесь неподходящее место для свиданий. Я провожу психологические опыты, а не эротическое шоу». Зал ответил смехом и аплодисментами.
Порой происходили и невероятные случаи. После одного из выступлений на Урале в номер Мессинга постучался двадцатидвухлетний юноша с тонкими чертами лица. Было видно, что он сильно страдает. Отчаяние и страх читались в его глазах. Мессинг мгновенно определил, что юношу постигла любовная драма. Потом узнал, что он воспитывался в детском доме и был совсем маленьким мальчиком, когда администрация сообщила: его родители – враги народа. Отца расстреляли, а следы матери затерялись в лагерях. В шестнадцать лет юноша поступил в техникум и два года спустя стал работать механиком на фабрике. Он жил в местной гостинице, ожидая, пока освободится комната в общежитии.
В город приехала женщина, которая остановилась в той же гостинице, и они познакомились. Она была на двадцать лет старше, но выглядела моложе своих лет. Недавно освободилась из лагеря. Завязался роман. Но женщине было необходимо поехать в столицу, чтобы восстановить документы, а заодно и свое честное имя. Он не мог проводить ее, да она и не хотела этого. Женская мудрость подсказывала, что из-за разности лет их роман не принесет ничего хорошего. Она сказала, что поезд отправляется в Москву, когда он будет работать в ночную смену. Уехала и не оставила никаких координат. Впечатлительный юноша очень расстроился. Несколько дней, которые они провели вместе, были наполнены нежностью и любовью. Однажды сфотографировались в городском парке. Этот снимок – единственное, что у него осталось на память о возлюбленной. Взглянув на фотографию, Мессинг поразился. Он увидел лицо красивой молодой женщины, которой нельзя было дать и тридцати лет. Внезапно Мессинг сделал открытие, которого испугался. В руках он держал свидетельство того, что трагедия Эдипа повторяется и в наше время. Юноша не был похож на женщину, но Мессинг не сомневался: перед ним фотография матери его гостя.
Молодой человек попросил Мессинга установить, где можно разыскать женщину. Более того, он желал знать, нет ли от него у нее ребенка? Мессинг растерялся: в голове возник образ женщины, истосковавшейся в лагере по мужским ласкам и нашедшей покой в объятиях собственного сына. Вольф Григорьевич понял, что если откроет секрет юноше, то приведет его к нервному срыву, а потому он должен сказать неправду – благородную «ложь во спасение». Собрав волю в кулак, Мессинг произнес: «Верьте мне и следуйте моему совету. Ваша возлюбленная вышла замуж за иностранца и сейчас живет за границей. У нее есть ребенок, но он не ваш. Забудьте ее. У вас есть негатив фотографии? Нет! Отлично. Я оставлю ее у себя, с вашего позволения. Она будет напоминать мне о нашей встрече». Поколебавшись, юноша оставил Мессингу фото. Вольф Григорьевич попросил его прийти к нему через несколько дней, когда он будет покидать город. Юноша пришел спустя пять дней и выглядел значительно спокойней.
