«17 июля 1942 года в эвакогоспитале выступал Мессинг со своими психологическими опытами перед нашими ранеными. Опыты Мессинга произвели на окружающих ошеломляющее впечатление. Все задания выполнялись точно и сопровождались бурными овациями. Раненые бойцы, командиры, политработники и служащие госпиталя выражают Мессингу большую благодарность за его выступление. Начальник госпиталя, в/врач 3-го ранга Сашина».

«С исключительным вниманием бойцы, сержанты и офицеры гарнизона просмотрели шесть концертов Вольфа Григорьевича Мессинга, на которых присутствовало более трех тысяч человек. Эти концерты на нас, зрителей, произвели очень большое впечатление. Мессинг выполнял исключительно сложные номера, заданные ему индуктором, и при этом с большой точностью. Он доказал, что это не фокусы, связанные с ловкостью рук человека, а очень сложная психологически научная работа, проводимая им в течение длительного периода лет и представляющая большой интерес с точки зрения психологии как науки. От имени бойцов, сержантов и офицеров выношу сердечную благодарность Вольфу Григорьевичу Мессингу и желаю дальнейшей плодотворной работы на благо развития науки нашей Социалистической Родины. Начальник гарнизона генерал-майор артиллерии Шурмин».

«Опыты, проведенные Вами, – свидетельство того, чего могут достичь человеческий разум и воля. Эксперименты, произведенные Вами перед зрителями, вызвали большой интерес. Они учат нас тренировать свою волю. От всей красноармейской души желаем Вам долгих лет жизни и плодотворной работы на благо нашего отечества за дальнейшее процветание культуры и науки. Начальник политотдела полковник Ягодзинский».

«Ваше выступление перед профессорским, преподавательским составом и студентами Магнитогорского государственного педагогического института продемонстрировало выдающуюся способность чтения мыслей (понимание внутренней речи), развитую вами до необыкновенной высоты и точности. Цель Ваших опытов – развитие сил, скрытых в психике человека, и воспитание воли – достойна всякого поощрения. Особенно сейчас, когда народы нашего Союза стоят на пороге завершения Великой Отечественной войны, проявляя героическое волевое напряжение, работа в этом направлении – в направлении изучения и развитии воли – является весьма важной. Вот почему Ваши выступления имеют большое воспитательное значение».

Эти отзывы – лишь маленькая толика тех, что получили концерты Вольфа Мессинга. Вот как он сам оценивает работы военных лет: «Трудился я в те годы много, не считаясь ни с количеством выступлений, ни с дальностью расстояний. Очень много выступлений давал бесплатно, выступал в палатах эвакогоспиталей, в цехах заводов. Было несколько случаев, когда выступления проходили прямо под открытым небом. Я старался работать, как в те годы работали все. Свои личные сбережения я отдал на оборону страны, для скорейшего разгрома фашизма. На эти средства были построены два самолета, которые я подарил военным летчикам, первый – в 1942 году, второй – в 1944 году».

Здесь мне хотелось бы сделать оговорку. Почин известных деятелей искусств дарить нашим воинам самолеты или танки во время войны был распространен широко. Лично я не уверен, что у них хватало средств полностью оплатить столь дорогостоящий подарок. Думаю, эти люди действительно отдавали большинство заработанных денег армии, но, повторяю, на них вряд ли можно было приобрести хотя бы танк. Для властей было важно, чтобы новый патриотический почин подхватили, поэтому его широко освещали в газетах. Иногда там публиковалась фотография дарителя рядом с крылатой машиной или танком. Был такой снимок и у Мессинга. Кстати, личную телеграмму от Сталина с благодарностью за сделанный подарок он получил и сберег как своеобразную охранную грамоту. Нечто подобное произошло и с академиком Евгением Самуиловичем Варгой, чьим именем потом была названа улица в Москве. Поздним зимним вечером 1948 года Сталин позвонил домой академику и поздравил с днем рождения, за несколько дней до того, как его, венгерского еврея, нашедшего спасение от Гитлера в СССР, собирались с треском выгнать из Академии как космополита. Сталину нравилось, что экономист Варга ежегодно, а бывало и чаще, предсказывает и обосновывает в газете «Правда» неминуемые кризисы капиталистической системы. Вместо разноса ученому устроили празднование юбилея.

Бывшие иностранцы находились в стране под пристальным оком госбезопасности. Уже значительно позднее, в годы так называемого застоя, это, видимо, почувствовал великий художник Марк Шагал, официально приглашенный в СССР Министерством культуры, которое возглавляла Екатерина Фурцева. Он признался поэту и другу Андрею Вознесенскому, что страшится выйти из гостиницы на улицу, где его немедленно арестует КГБ.

– Почему? – удивился Вознесенский. – Ведь вы гость нашей страны!

Шагал вздохнул:

– Когда я еще был гражданином вашей страны и едва не стал заместителем Луначарского по художественной части, советские воины штыками прокалывали мои панно, выставленные в Витебске к юбилею революции.

– Малограмотные люди, не понимавшие вашего искусства, – пытался успокоить Шагала Вознесенский.

– Но получившие в руки оружие, из которого можно стрелять, – заметил Шагал. Позднее, осмелевший художник переехал в Ленинград и зашел в памятное ему здание института художеств, где в это время работала Комиссия по приему и оценке картин местных живописцев. Кто-то сообщил, что в зале присутствует иностранный художник. Его тут же попросили выйти.

– Я – Марк Шагал, – представился он.

– Ну и что? – наивно заметил глава приемочной комиссии. – Посторонним вход сюда запрещен!..

Когда Вольф Мессинг с радостью вспоминал, что его эвакуировали в Новосибирск и, значит, кто-то где-то думал о гражданине СССР Вольфе Мессинге», то он не ошибался. Думали, и немало. Ведь его эвакуировали не в Красноярск, Омск или Томск, а именно в Новосибирск, где было много военных заводов, а потому действовало одно из самых сильных и бдительных в стране подразделений госбезопасности.

Я не раз бывал в Новосибирске со своими авторскими вечерами. И вот в 1987 году после завершающего выступления ко мне подошел крепкий краснолицый мужчина, представился директором завода и предложил распить с ним бутылку коньяка. Я сказал, что сегодня же вечером уезжаю, но мужчина настаивал на своем. По дороге в гостиницу к нам присоединились еще два человека – женщина средних лет и молодой, ничем не примечательный парень. Они зашли ко мне в номер, и парень совершенно неожиданно взял мой приготовленный к отъезду чемодан, открыл и высыпал на кровать содержимое. На одеяло полетели одежда и две книги из серии «Литературные памятники», приобретенные в Новосибирске. После этого гостям отступать было некуда, и краснолицый представился мне полковником госбезопасности, другие – сотрудниками более низких званий.

– Сегодня на вашем выступлении присутствовал весь наш отдел – восемьдесят человек! – то ли с гордостью, то ли с угрозой произнес краснолицый. Что они искали в моем чемодане? Запрещенную литературу, что ли?

Представляю, как действовало местное КГБ в военные годы. Вольф Мессинг, даже будучи классным телепатом, по всей видимости, не задумывался над тем, что к его встрече в Новосибирске готовились очень тщательно. Была создана комиссия из представителей ГБ, обкома партии и филармонии. Особенно его приездом были обеспокоены и озадачены сотрудники ГБ.

– Этому Мессингу предстоит выступать в эвакогоспиталях, там вряд ли он навредит, но если будет подрывать дух и волю выздоравливающих, то мы тут же примем меры.

– Москва все-таки прислала, – заметил кто-то.

– Москва прислала, а отвечать за него нам, – парировал начальник ГБ. – Запланированы ли его концерты на оборонных предприятиях?

– Конечно, – подтвердил представитель филармонии, – они – основные плательщики.

– Тут дело серьезнее, чем в госпиталях: не отпечатаются ли в его сознании действия секретных механизмов? – задумался начальник ГБ.

– А он их не увидит, – сказал представитель филармонии, – мы его быстро проведем в красный уголок. Окружим людьми и проведем. Он даже ничего на заметит. Тем более видит неважно. Носит очки.