— Они вернутся, — предрек Скорпион.

— И побегут назад, как зайцы, а мы всадим стрелы им в задницы!

На востоке занималась заря. Скорпион не стал разубеждать своих товарищей по оружию, опьяненных свободой, которой они так долго были лишены. Их героические усилия могли оказаться тщетными: армия верховного военачальника наверняка готовилась отбить арсенал.

Желая поддержать боевой дух у своего скромного воинства, Скорпион воскликнул:

— Мы уже сделали невозможное и на этом не остановимся! Ливийцы никогда не сталкивались с таким сопротивлением, они привыкли к легким победам! На этот раз они сломают себе зубы!

Его решимость оказалась заразительной. Все распоряжения молодого предводителя выполнялись беспрекословно. Мятежники построились в три ряда и приготовились сражаться не на жизнь, а на смерть.

Первые лучи солнца обогрели израненных повстанцев, и у Скорпиона появилась безумная надежда — увидеть, как Сет разжигает в небе смертоносную грозу! Однако небо оставалось голубым и чистым, а утро обещало быть ясным.

Но его разочарование длилось недолго.

Покровитель не приходит ему на помощь лишь потому, что °н, Скорпион, и сам способен покончить с ливийцами!

Из строя вышел заплаканный подросток.

— Я не хочу умирать!

Скорпион схватил его за плечи.

— Жить — значит сражаться!

— Разреши мне уйти!

— Ты думаешь, враги тебя помилуют?

— Им нужны рабы!

Ударом предплечья Скорпион сломал нытику шею. Тело паренька рухнуло к его ногам.

— Та же участь ждет всех трусов! Выжить мы сможем только при условии, что окажемся сильнее, чем наши притеснители! Уступить им хотя бы локоть[7] земли — значит погибнуть! Рядом со мной нет места трусам!

Все те, кого терзали сомнения, проглотили свой страх и отказались от мысли покинуть поле битвы. Скорпион медленно прошел перед рядами повстанцев, всматриваясь в их лица и передавая им ярость и силу, которые удесятерили их рвение.

Теперь у мятежников было одно желание — сразиться с ненавистным врагом и наконец разделаться с ним.

Перед глазами Скорпиона возникло лицо любившей его шумерки, и ярость заклокотала в нем. Он с трудом сдержался, чтобы не броситься в одиночку навстречу ливийцам.

Солнце поднималось, а неприятель все не показывался. Неужели ливийцы так испугались, неожиданно встретив сопротивление, что решили отдать мятежникам арсенал?

Иллюзии быстро рассеялись, когда несколько сотен пехотинцев появились в поле зрения и начали выстраиваться в боевой порядок. Офицеры готовили их к штурму.

— Их много, очень много! — прошептал один скотник.

— Натяни тетиву и приготовься стрелять! — приказал ему Скорпион. — Целься как следует, и эти трусы побегут!

Сражение обещало быть жестоким. Долго ли они смогут сдерживать напор такой массы ливийцев?

«Не медли, Нармер!» — взмолился Скорпион.

Нармер поднял над головой свой эбеновый жезл, а Нейт подставила лучам солнца восковые фигурки ливийцев — коленопреклоненные и со связанными за спиной руками.

— Первородный сокол, сожги врагов, которые попирают нашу землю, уничтожь порождения зла!

С заоблачных высот к ним явилась хищная птица с глазами цвета золота, с клювом, кончик которого был черным, а остальная часть — серой, с желтыми лапами и когтями, и набросилась на фигурки. Пока она терзала их своими когтями, на фоне солнца вырисовалась голова коровы, рога которой были украшены звездами.

Фигурки ливийцев вспыхнули, и стоны их слились с потрескиванием плавящегося воска. Нейт возложила Нармеру на голову белую корону Юга, вызвав тем самым появление Матери-грифа, покровительницы Нехена. Гриф описал над царствующей четой широкий круг, и царица восприняла его послание:

— Мать-гриф приведет нас к победе! В путь!

Сжимая в руке легкое копье, Старик выбрал себе место в авангарде. После долгого ожидания в рядах освободителей Царило оживление: солдаты и офицеры жаждали сражаться и освободить страну от захватчиков.

Присутствие огромного грифа поддерживало боевой дух войска, в которое влились несколько тысяч чибисов, настроенных весьма решительно.

Идя по левую руку от царя, генерал Густые Брови с удивлением окидывал взглядом свою армию, уподобившуюся приливной волне. Но затопит ли эта волна ливийцев? Если да, то он постарается не лишиться доверия царя. Если же перевес окажется на стороне Уаша, ему, генералу, придется убить Нармера, дабы заслужить расположение победителя.

При содействии флота армия освободителей атаковала четвертую и пятую крепости, построенные на берегу канала, и противоборство лучников завершилось победой солдат Нармера. Пехота развернулась таким образом, чтобы не позволить пробиться подмоге из остальных ливийских крепостей.

Высота крепостных стен и количество защитников охладили пыл атакующих. Но в тот момент, когда страх стал шириться в их рядах, коричнево-рыжий бык, над которым парил сокол, бросился вперед.

Он вонзил свои длинные рога в кладку башни. Та зашаталась и рухнула. Между тем сокол когтями и клювом выбивал глаза ливийским лучникам, которым никак не удавалось его подстрелить.

Многие ливийцы в страхе пытались бежать с поля боя, но становились добычей чибисов, и те упивались праведной местью. Одна за другой крепости пали, вражеская линия обороны была прорвана.

И тогда огромный гриф полетел в сторону крепости, где обосновался верховный военачальник. Нармер с армией последовал за ним.

Укрывшись в густых зарослях ивняка, надежно охраняемый лучшими своими солдатами, Крокодил наблюдал за тем, как терпят поражение его союзники. Почему бастионы Уаша пали так быстро?

К мощи быка добавилась ярость сокола; теперь силы Нармера, которого поддерживали магия Нейт и души исчезнувших кланов, превосходили силы захватчиков.

Оставался последний шанс остановить молниеносное продвижение Нармера: двум большим отрядам, ливийскому и состоящему из воинов и рептилий Крокодила, предстояло стать «челюстями» и захлопнуться, поглотив противника.

Пехота Уаша по приказу командиров начала запланированный маневр в уверенности, что им удастся справиться с врагами. Однако, прежде чем отдать приказ своим воинам, Крокодил решил подождать, посмотреть, чем все обернется.

Томиться ожиданием ему не пришлось.

Побуждаемый огромной разрушительной яростью, бык расшвыривал солдат противника, пока сокол нападал на них с неба. Командиры погибли первыми: они были затоптаны и растерзаны. Перепуганные солдаты разбежались по полю битвы, как зайцы.

Лучникам Нармера не составило труда перестрелять их по одному.

Крокодил порадовался своей предусмотрительности. План верховного военачальника с треском провалился. Хорошо, что его рептилии избежали участия в этой бойне! И глава клана приказал отступать. Его армия не пострадала и по-прежнему могла вызвать трепет у любого противника.

Но как после такого поражения поведет себя Уаш?

Когда ливийский отряд, попытавшийся остановить противника, был разбит, армии Нармера оставалось одно — продолжать продвижение вглубь захваченной врагом территории. Огромный гриф, паривший высоко в небе, указывал путь.

Старик не спешил радоваться: что, если ливийцы заманивают Нармера в ловушку, которая станет ему и всем им могилой? Однако царь без малейших колебаний шел вперед.

Колени у Старика почему-то перестали болеть, и он не стал отказывать себе в удовольствии пощекотать копьем спины последних ливийцев. Как все-таки здорово освобождать эти земли, да еще с надеждой, что зло изгоняется из них навсегда!

Львицы ни на мгновение не оставляли своего повелителя, так что бояться ему было нечего; следуя за ними, Старик тоже находился в безопасности, хотя и в самой гуще сражавшихся. Ему хотелось в числе первых увидеть Скорпиона, который — в этом Старик не сомневался — организовал восстание на вражеской территории.