Но он был бессилен что-либо изменить, и чувство беспомощности еще больше разжигало его ярость. Девочка, шедшая рядом, закусила губу и ничего не сказала в ответ на сердитые слова.

Ладно, Если Пэйс сейчас ее как следует разозлит, то, может быть, она отстанет от него и не будет вмешиваться в его жизнь. Может, Дора даже поумнеет и станет побольше и почаще оставаться дома. Тем более что он не собирается задерживаться в этих местах. И не сможет приходить ей на помощь каждый раз, когда она попадет в переделку. У него есть дела поинтереснее.

Пэйс проводил ее до дверей, но так торопился уйти, что не слышал громкой брани, с которой встретила мать Дору. Но так ей и надо.

В следующий раз Пэйс увидел Дору на похоронах ее отца, когда неудержимые слезы все текли и текли по щекам девушки.

Май 1861 года

– Надо отдохнуть. Погода очень жаркая. Худенькая девушка в черном квакерском платье подала ведро воды и черпак двум молодым людям, пахавшим кукурузное поле. Голос ее напоминал трепетный и мягкий весенний ветерок.

Белый работник долго пил из черпака, откинув назад со вспотевшего лба широкополую шляпу и наслаждаясь холодной водой, увлажнявшей пересохшее горло. Черный работник подождал, пока тот напьется и, не колеблясь тоже стал пить. Один был рабом, а другой свободным человеком, и они слишком давно работали вместе, чтобы в тонкостях знать, как следует поступать в подобных обстоятельствах.

– А что делается в Большом доме, мисс Дора? – Джексон, немного поостыв, вытер тряпкой блестящий от пота черный лоб. Все жители округа всегда очень интересовались происходящим в Большом доме.

С тех пор как весной умерла матушка Элизабет, Дора жила в доме Николлзов, как говорится, под опекой матери Пэйса, но скорее как служанка без жалованья. Утрата приемных родителей сначала повергла ее в отчаяние, но с течением времени горе утихло. И она слегка насмешливо улыбнулась:

– Весенняя уборка. Все в доме вверх тормашками.

Но тут тень омрачила лицо Доры. В мыслях мелькнуло подозрение об истинной причине того, почему дом ходит ходуном, но об этом она не обмолвилась ни словом. Вместо этого Дора спросила:

– Мы не опоздали с посевом кукурузы? Как вы думаете, удастся собрать урожай?

Оба работника понимали ее и разделяли ее тревогу. После смерти папы Джона Дэвид и Джексон работали на его поле издольщиками. Неурожай означал, что им ничего не заплатят за их тяжелый труд, а у Доры не будет денег, чтобы внести земельный налог за угодья, унаследованные после смерти матушки Элизабет, что означало потерю собственности. Дэвид не сможет приобрести свою делянку, а у Джексона не будет денег выкупиться на свободу еще целый год, хотя его старый хозяин достаточно великодушен и разрешил зарабатывать на пропитание, раз его труд больше не требовался на ферме. Однако цена свободы возросла.

– Не надо беспокоиться, Дора. Табак растет хорошо, и у тебя еще есть свиньи, земля здесь хорошая. Будем надеяться, все закончится благополучно.

Дора слегка улыбнулась:

– Хотела бы я сказать то же самое сестре Харриет. Я ведь послана сюда, чтобы возвестить вам: мирские блага не делают человека счастливым.

Дэвид рассмеялся. Они все трое часто шутили насчет пуховых постелей и бархатных занавесей, которыми Дора не могла насладиться, так как сестра Харриет по десять раз за ночь вызывала ее по пустякам. На стол всегда подавалась обильная, вкусная еда, однако Доре некогда было поесть не спеша, потому что больной сестре Харриет то и дело требовались ее услуги. Праздные мечтания о благосостоянии и достатке, которые могли лелеять оба работника, тускнели при мысли о том, чем другие должны поступиться ради них, а это касалось здоровья и счастья. Они не завидовали тому относительному комфорту, которым пользовалась Дора, хотя они едва сводили концы с концами.

Дэвид ласково улыбнулся:

– Этой осенью ты станешь совершеннолетней. И, собрав урожай, будешь богатой, Дора. И тогда сможешь делать, что тебе заблагорассудится.

Она тоже ему улыбнулась. Когда соберут урожай, и Дэвид получит свою долю, у него появятся деньги, и он сможет купить себе ферму. Тогда они вместе смогут продать этот дом и поле и купить себе очень хороший участок в штате Индиана, который Дэвид давно присмотрел.

И с одобрения Старших Братьев они смогут к Рождеству пожениться.

В отличие от других девушек Дора никогда не мечтала о замужестве. По правде, говоря, она даже боялась брака и ничего определенного Дэвиду не обещала. Но замужество было удобно с практической точки зрения. Она не могла жить на своей ферме в одиночестве, не могла самостоятельно обрабатывать поля и не могла жить без Николлзов. Дэвид был добрым и ласковым, разговаривал тихо и вежливо. Ростом он был пониже и худощавее, чем Пэйс, и поэтому Дора не боялась его, как боялась других мужчин. Он был ей братом, которого ей всегда хотелось иметь. И будет ей мужем, раз иначе его нельзя заполучить.

Доре несвойственны глупые представления о любви. Папа Джон и матушка Элизабет никогда не говорили о взаимной любви, но жили очень дружно. Вот и они с Дэвидом так заживут. Она все еще не избавилась от ужасающих воспоминаний о «любви» родной матери к ее отцу. Если это и есть любовь, то ей такая не нужна. Квакеры совершенно правы, питая отвращение к насильственным животным страстям. С квакерами Дора чувствовала себя в безопасности. Они добрые, разумные люди, и девушка всячески старалась походить на них. А если она выйдет замуж за Дэвида, то окончательно станет своей в их среде.

Она все еще в страхе просыпалась по ночам из-за того случая, что произошел вскоре после смерти матушки Элизабет. Когда она вернулась после похорон, то увидела, как отец Пэйса и его адвокат невозмутимо роются в столе папы Джона в поисках законного документа, определяющего ее наследственное право на ферму. Они нашли бумаги, которые приемные родители держали в сундуках, когда-то принадлежавших ее матери. В этих бумагах значилось настоящее имя Доры. Карлсон Николлз хотел сразу же написать в Англию и известить о случившемся ее родственников, Дора не обладала красноречием, но как-то ухитрилась уговорить его попридержать бумаги. Она все еще помнила, денно и нощно, о прошлом, и эта память не давала ей покоя. Дора сомневалась, что графу вообще есть дело до того, жива она или нет, но у нее самой не было ни малейшего желания напоминать ему о себе. Она ни за что не желала возвращаться в замок кошмаров.

Дора помахала работникам, снова занявшимся делом, и направилась к Большому дому. Надо пройти чуть меньше мили. И ноги не так охотно слушались ее, как обычно. Семья со дня на день ожидала приезда Пэйса, и ей лучше побыть где-нибудь подальше, когда он услышит новость. О помолвке еще не объявили, но, очевидно, это сделают во время бала на следующей неделе. Джози Энндрьюс выходит замуж за Чарли, старшего брата Пэйса.

– Но почему, Джози, почему? Я думал, мы понимаем друг друга. На следующих выборах в суд я выставлю свою кандидатуру. И я думал, ты всегда будешь со мной. Что случилось?

Полные горечи слова были сказаны очень тихо, их едва можно было расслышать из-за неумолчного стрекотания сверчков и кваканья лягушек, наполнявших чистый ночной воздух. Человек во фраке с ничего не понимающим видом провел рукой по своим густым волосам, не глядя на легкую женскую фигурку с обнаженными покатыми плечами. В этот темный угол веранды свет и звуки музыки из бального зала почти не проникали.

– Я больше не могла ждать, Пэйс, – прошептала девушка, то скрещивая руки на груди, то снова их опуская. – Сегодня мне исполнилось двадцать. Я давно, по общему мнению, должна быть замужем. У всех моих подружек есть дети. А ты все время откладывал исполнение обещания. А теперь все толкуют, что вот-вот начнется война, и ты так жарко и пространно отстаиваешь идеи объединения Севера и Юга, что тебе даже некогда написать мне письмо. Больше я ждать не могу. Да ты и не хочешь жениться, Пэйс. Тебе больше всего интересно болтать со здешними глупцами и уговаривать их идти воевать. И самое плохое, тебе, очевидно, это удастся, и тогда ты тоже отправишься воевать.