Взяв в руки таз с водой, она вышла. Де Аркур посмотрел ей вслед, затем взглянул на Филиппа. Тот тоже провожал девушку взглядом.

— Удачливый ты, черт, — забыв о субординации, заявил Джеффри. Что с того, что Филипп старше?

Филипп ответил довольной ухмылкой.

Эльвина узнала, что содержалось в королевском послании, даже не читая оного. То, как Филипп любил ее той ночью, говорило о многом.

Преисполненный голодом и гневом, он не мог сдерживать ни желание, ни ярость. Казалось, Филипп хотел испить Эльвину до дна, взять ее всю, так, чтобы ни одна частичка ее тела не осталась обделенной его вниманием.

Еще до рассвета прибежал запыхавшийся гонец, но ни Филипп, ни Эльвина не спали, ибо ждали этого момента. Эльвина погрузила пальцы в черную густую шевелюру Филиппа, притянула к себе его голову и целовала небритую щеку, оттягивая неизбежное расставание.

Впервые Филипп осознал, что смертен, и это новое для него чувство оказалось не из приятных.

Смерть преследовала Филиппа на протяжении всей жизни, но он не страшился ее. Теперь же тень смерти проскользнула между ним и той, которая была необычайно дорога ему, и душа его восстала против такой несправедливости.

— Эльвина, если со мной что-нибудь случится, ты будешь в смертельной опасности. Только я могу держать в узде этих наемников. Случись мне пасть в бою, не мешкай. Возьми серебро и документы из моей сумки, собери тех людей, которым доверяешь, и скачи в Сент-Обен. Сэр Алек отвезет тебя — он знает дорогу. Оставайся в моем замке. Оттуда отправь бумаги королю и никуда не уезжай до тех пор, пока не получишь ответ. Шовен продолжит поиски ребенка независимо от того, буду я жив или нет. Сделаешь так, как я сказал?

— Ты сам говорил, что противник не так уж силен, поэтому мне бояться нечего. Сегодня к вечеру ты вернешься и станешь бранить меня за то, что не заштопала твою одежду. И вот тогда я покажу тебе, что есть более надежный способ получить удовольствие от общения, чем брань.

Эльвина притянула его к себе и поцеловала в губы.

Филипп уже думал о предстоящей битве, куда более опасной, чем предыдущие. Он даже не заметил, что Эльвина ничего не пообещала ему. Пора было собираться. Укрыв ее меховым покрывалом, Филипп вышел из шатра, чтобы отдать распоряжения.

Эльвина не могла допустить, чтобы перед боем последними коснулись Филиппа руки Джона, оруженосца. Она поднялась, оделась и стала ждать.

Джон, словно понимая, чего она хочет, удалился, попросив ее зашнуровать чешуйчатый панцирь, который должен был уберечь Филиппа от удара меча. Затягивая кожаные шнуры, Эльвина молилась о том, чтобы любимый вышел из боя живым.

И вот дело закончено: он стоял перед ней в сияющих доспехах с мечом и копьем. Такой неприступный и непобедимый. Но под доспехами был человек из плоти и крови, и неуязвимость его обманчива. Как хотелось бы Эльвине привязать к его рукаву свои ленты, но у нее не было лент, да и не пристало ей этого делать — Филипп ведь женат. Грустно улыбнувшись, она поцеловала его на прощание. Филипп ушел на битву.

Солнце еще не поднялось высоко, гроза пронеслась мимо, так и не пролившись дождем, но стало значительно прохладнее. От реки поднимался густой туман, придавая пейзажу мистический колорит. Филипп вскоре растворился в тумане вместе с остальными.

Сэр Алек, тот самый пожилой рыцарь, который первым позволил Эльвине выйти из шатра, появился вновь. Если его и обижало положение охранника любовницы сеньора, то он никак этого не показывал. Он был заботлив с ней, и только.

— Лучше бы вам одеться потеплее и приготовить все на случай необходимости.

Эльвина сначала не поняла, что сэр Алек имеет в виду, затем, вспомнив то, о чем перед уходом говорил ей Филипп, вернулась в шатер, переоделась в простую рубаху, накинула поверх нее шерстяную тунику, нашла сумку Филиппа с бумагами и деньгами и положила поближе. Отодвинув сундук, Эльвина достала из тайника кинжал.

Постепенно туман начал рассеиваться, но солнце светило не слишком ярко. Всадники походили на серые тени, и только флаги то и дело вспыхивали яркими сполохами. Лошади тревожно ржали, чуя опасность. Войско готовилось вступить в бой, как только появится неприятель.

Эльвина устроилась рядом с сэром Алеком. Тильда молча подошла к ним и села рядом. Древко, на котором крепился стяг Филиппа, вздымалось выше остальных. Филипп был во главе войска, у самых стен замка, внизу. Знамена безжизненно повисли — в воздухе не было ни ветерка. Клочья тумана скрывали поле брани.

Вдруг раздался сигнал к наступлению. Эльвина вздрогнула от неожиданности. Боевые кони ринулись вниз с холма, и земля задрожала под их копытами.

Этот день остался в ее памяти как воплощение тревоги и ужаса. Пока армия Филиппа скакала к пустой поляне, из леса ринулись конные рыцари. Они мчались во весь опор, стараясь появиться у стен замка раньше, чем противник. Со стен и из бойниц посыпались стрелы, но ни одна не попала в цель — Филипп остановил армию за осушенным рвом.

В густом тумане одна серая тень была неотличима от другой, и Эльвина, вскочив, нервно ходила перед шатром, вглядываясь вдаль. Внизу, в долине, сталь клацала о сталь, перекрывая грохот копыт. Как она могла сидеть спокойно, если Филипп в смертельной опасности!

Потом все громче стали крики. Она помнила боевой клич отца, от которого стыла кровь в жилах его врагов. Но мать никогда не позволяла дочери подходить к месту боя так близко. Впервые она находилась на расстоянии, позволявшем услышать, если не увидеть то, что происходило на поле боя. Теперь Эльвина различала разные крики — и те, что воодушевляли идущих в бой, и стоны боли.

Под солнцем туман рассеялся, и картина боя стала яснее. Очевидно, «лесное» войско намеревалось достичь стен замка первым, но быстрый маневр Филиппа отсек их. Теперь враги упорно стремились к цели и сбрасывали людей Филиппа в ров. Будь погода иной, войско Филиппа, намного превосходящее численностью армию неприятеля, легко одолело бы врага, но туман играл на руку оборонявшимся, и слишком многие гибли в неразберихе.

Эльвина мечтала о том, чтобы Шовен был рядом. Нападавшие нуждались в заступничестве перед Богом. Молитва помогла бы им, да только ее молитву, молитву грешницы, вряд ли услышит Создатель. Эльвина делала, что могла: отправив Тильду за бинтами и теплой водой, она приготовилась помогать раненым. Сегодня их, наверное, будет немало.

Штандарт Филиппа вздымался все так же высоко, когда он, собрав оставшихся в живых, отступил от края рва. Между тем воздух стал прозрачнее, и лучникам Филиппа удавалось прицелиться получше. Начался настоящий штурм стен замка. Теперь оборонявшимся приходилось иметь дело не с одними всадниками. В дело вступили лучники, а стреляли они метко.

Некогда покрытое зеленой травой поле превратилось в грязное месиво. Дым, мешаясь с туманом и пылью, ел глаза, не давал дышать. Те, кто держал оборону в замке, начинали осознавать масштаб грозившей им опасности. Воздух оглашали крики умиравших.

Месяц подготовительных работ не прошел зря. Хорошо выполненный подкоп позволил первым же факелом, брошенным внутрь, произвести взрыв, от которого стены с грохотом обваливались. Люди Бохуна в последней попытке спастись рвались к воротам замка. Филипп вел свое войско к победе. Откроют ворота или нет, осажденные обречены на погибель еще до конца дня.

И вот тогда все и случилось. Древко флага Филиппа было все еще устремлено вверх, оруженосец скакал позади, и вдруг оно дрогнуло и исчезло, а Филипп, перелетев через голову падающего коня, упал прямо под ноги врага.

Эльвина закричала, но ее крик потонул в сотне других. Сэр Алек смотрел туда же, куда и она, и успел схватить ее за руку до того, как она бросилась вниз.

— Где Джон? Почему его не было рядом? Что случилось? Господи, да пустите же меня!

Эльвина пыталась вырваться, но сэр Алек не выпускал ее.

Кто-то другой, крупнее, чем Джон, заменил командира и начал отбиваться от наступавших врагов. Пехотинцы оттащили упавшего с коня Филиппа в ров, туда, где было безопаснее.