Пришла зима, и стало тяжелее передвигаться. Эльвина ходила, переваливаясь, тело все чаще требовало отдыха, и отходить далеко от пещеры она уже не могла. Марта взяла на себя обязанности по сбору хвороста, а Эльвина стала готовить порошки, притирания, мази и травяные отвары. В отсутствие Марты она читала старинные книги, написанные скандинавскими рунами и на латыни. Эльвина была обучена грамоте, так что, внимательно изучая тексты, получала представление о прочитанном, хотя и не вполне ясное. В этих книгах говорилось о силе, таящейся в растениях. Там же Эльвина нашла рецепт сонного эликсира, сведения о лекарствах, способных предотвратить беременность ускорить роды, о зельях для приворота и отворота.

Латынь Эльвина знала довольно хорошо, а вот том, написанный рунами, представлял собой будоражащую воображение загадку. Отец научил Эльвину читать некоторые руны, надписи на камнях, таких, какие она видела в том кошмарном сне. В книге она встретила знаки с похожим начертанием, но, пытаясь соединить их вместе, прочла такое, от чего ее бросило в дрожь. Услышав шаги старухи, она положила книгу на место и начала толочь порошок в ступке как ни в чем не бывало.

До сих пор Эльвина не считала себя пленницей, а старуху своим стражем. Убежать было бы легко, но поскольку идти все равно некуда, то и бежать ни к чему. Теперь она понимала, что неспроста была в апатии. Марта постоянно добавляла в ее пищу травы, лишавшие воли, так что старухины зелья держали Эльвину в этой тюрьме надежнее, чем самые крепкие стены.

Нельзя сказать, что это открытие принесло ей пользу. Марта больше не опаивала Эльвину, но на таком сроке беременности она едва ли могла бы часами бродить по лесу в поисках человеческого жилья. В январе повалил снег. Вокруг пещеры выросли такие сугробы, что ходить стало почти невозможно. Пока деваться Эльвине было некуда — капкан захлопнулся на время, но, когда ребенок родится, будет совсем другое дело.

Утешая себя подобными мыслями, Эльвина кое-как пережила зиму и, дабы время не пропадало впустую, решила перенять как можно больше от той, что держала ее в плену. Теперь Эльвине стало совершенно ясно, что Марта пользовалась в округе репутацией знахарки и колдуньи. Насколько действенны были лекарства, приготовленные старухой, или ее заклинания, оставалось лишь догадываться. Тем не менее Эльвина могла многому научиться у Марты.

Когда снег начал таять, живот у Эльвины опустился ниже: теперь сидеть и стоять стало еще труднее. Ребенок все реже бился в животе, набирая силы для того, чтобы появиться на свет. Все чаще ей снился тот смуглый рыцарь со смеющимися зелеными глазами, и все труднее было гнать от себя этот навязчивый сон.

Мартовская оттепель растопила снег в лесу. Теперь по лесным тропинкам, пусть слякотным и грязным, можно было ходить. По утрам весело щебетали птицы, и Эльвина, не в силах выносить тяжелого духа затхлой пещеры, выходила подышать свежим лесным воздухом, напоенным запахами оживающей земли. Завернувшись в старую шаль, она побрела к полянке, на которой распустились подснежники.

Внезапно послышался треск. Эльвина испуганно оглянулась и с удивлением увидела монаха, зацепившегося полой за куст чертополоха. Очевидно, святой отец заметил ее в то же мгновение и тоже узнал. Она бросилась было бежать, но голос монаха остановил ее:

— Подожди, дитя мое, я не желаю тебе зла. Эльвина недоверчиво оглянулась, тщетно пытаясь скрыть огромный живот под ветхой шалью.

Кусты чертополоха образовывали колючую изгородь, поэтому монах не мог подойти к ней вплотную.

— Что делаешь ты так далеко от замка?

Эльвина смотрела на монаха, не понимая, о чем он говорит.

— При чем тут замок? Мой дом не там.

— Не хочешь ли ты сказать, дитя мое, что живешь в лесу? Как ты пережила зиму?

— Марта приносит мне еду.

Этот монах был единственной нитью, связывающей Эльвину с ее прошлым, и мог сообщить ей нечто ценное. Она хотела, но стеснялась задать ему тот главный вопрос, что терзал ее вот уже несколько месяцев. Не пристало порядочной женщине задавать подобные вопросы, но Эльвина сама избрала свою судьбу и с тех пор уже не считала себя порядочной.

— Сэр Филипп. Он вернулся в Нормандию?

Глаза монаха потемнели.

— Он в Лондоне, на королевской службе. Генрих приказал разрушить замки, владельцы которых не могут доказать свои права на них. Сэр Филипп ждет, куда его направит король для исполнения своего приказа.

Монах опустил взгляд на живот Эльвины.

— Ребенок его?

Эльвина отвернулась.

— Ребенок мой. Прошу вас, ничего не говорите ему об этом.

— Но его долг позаботиться о благополучии собственного отпрыска.

— Ребенок мой. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Я спросила о нем только из-за того, что он обещал позаботиться о единственном близком мне человеке. О Тильде. Надеялась услышать несколько слов о том, какими были последние дни ее жизни. Почила ли она в мире? Вы не знаете?

— В замке он часто говорил с какой-то старой женщиной. Я не знал, что она умерла, и сэр Филипп, насколько мне известно, тоже об этом не знает. Если ты, дитя мое, скажешь, как тебя найти, я обещаю разузнать о ней побольше.

Душа Эльвины осветилась надеждой, но свет вскоре померк.

— Не знаю, как долго еще пробуду здесь. Я вот-вот должна родить и после этого уйду. И чем быстрее, тем лучше.

— Я сейчас как раз направляюсь к сэру Филиппу. Он ждет меня. Но я скоро вернусь. Скажи мне, где ты живешь. Ребенка надо окрестить, и я готов сделать это для тебя.

Эльвина подозрительно отнеслась к настойчивому желанию монаха узнать, где она живет, однако приняла его предложение.

— Недалеко отсюда есть холм. На западном склоне вы увидите дубовую дверь. Там меня и найдете. Едва ли в ближайшие две недели я смогу двинуться в путь. Только заклинаю вас, ничего не говорите сэру Филиппу обо мне.

— У сэра Филиппа сейчас голова занята другим, и все же он должен знать о том, что у него родился ребенок.

— Я буду отрицать его отцовство. — Эльвина вздернула подбородок. — В этом мире есть только одно, что я могу с полным основанием назвать своим, и я не хочу терять этого. Вряд ли сэр Филипп обрадуется, узнав о том, что у него появился очередной бастард, поэтому не надейтесь сделать ему приятный сюрприз.

Монах вздохнул, признав свое поражение. Правда, она упустила одну важную вещь. Эльвина просила не выдавать Филиппу своего убежища и не говорить о ребенке, но про себя ничего не сказала. Монах не мог запретить Филиппу отправиться на поиски девушки. И скорее всего Филипп непременно захочет найти ее, как только узнает, что она существует не только в его воображении. Кроме того, едва ли у него возникнут вопросы по поводу того, кто отец ребенка. Стоит лишь хорошенько все посчитать.

— Тогда я постараюсь вернуться раньше, чем через две недели. Могу я чем-нибудь тебе помочь? Будешь ли ты до той поры в безопасности?

Эльвина застенчиво улыбнулась. Девять месяцев она слышала только голос Марты. Приятно было узнать, что внешний мир еще не совсем забыл о ней.

— Со мной все будет в порядке. Мне ничего не надо. Я буду рада, если вы вернетесь, чтобы окрестить ребенка. Жаль только, что ничем не могу вознаградить вас за это.

— С меня довольно твоей улыбки, дитя мое. Ну, оставайся с миром и жди моего возвращения.

Монах ушел, но теперь Эльвина знала, что душа ее младенца будет вне опасности. Однако в ее душу он заронил беспокойство: сэр Филипп не только существовал на самом деле, но и находился не так уж далеко. Теперь Эльвина уже не знала, хорошо это или плохо. Филипп мог оказаться не другом, а врагом.

Она зябко повела плечами, вспомнив, какое у Филиппа было лицо, когда он объявил ее своим вассалом.

Схватки начались к вечеру третьего дня. Марта видела, что Эльвина общалась с монахом и, дабы оградить ее от подобных встреч, вообще запретила гулять, позволив только выходить из пещеры подышать воздухом. Сейчас схватки становились все болезненнее.

Эльвина даже не заметила, как Марта исчезла из пещеры. Последние несколько дней ее словно распирало изнутри, и острая боль казалась естественным продолжением уже привычных болей. Эльвина сидела перед очагом, глядя на язычки пламени и чувствуя ноющую пустоту внутри. Только потом, когда боль стала почти нестерпимой, Эльвина поняла, что происходит. В благоговейном ужасе она посмотрела на свой выпирающий живот, обвела взглядом пещеру и со страхом обнаружила, что Марты нет.