Узкая траншея мѣстами запружена тѣлами. Пахнетъ пороховымъ дымомъ. На банкетѣ двѣ сцѣпленныя фигуры, — у одной въ груди штыкъ, у другой разрублена голова: шашка и штыкъ въ тѣсномъ союзѣ съ омертвѣлыми пальцами…

Слабый свѣтъ фонаря едва освѣщаетъ молчаливую батарею; тутъ тихо. — Изрубленныя тѣла, сдвинутыя орудія и нѣсколько санитаровъ, съ ротмистромъ Максимовымъ и докторомъ, убираютъ ихъ въ фургоны и одноколки, стоявшія по близости… Гдѣ-то, во мракѣ, несутся звуки веселаго марша и раздается громкій голосъ генерала Скобелева, отдающаго приказаніе — "продолжать работы!"…

Тэкинцы, въ огромномъ числѣ, сдѣлавъ вылазку изъ крѣпости, произвели неожиданное нападеніе, главнымъ образомъ, на правый флангъ осадныхъ работъ и въ обхватъ его; частью, — на Право-фланговую валу и тылъ лагеря.

Дѣло произошло слѣдующимъ образомъ:

Съ наступленіемъ ночи, инженеры: Сандецкій и Чернякъ, съ частью рабочихъ, вышли изъ второй параллели, по направленію къ крѣпости, для трассировки новыхъ работъ. Не успѣли они сдѣлать и 50-ти шаговъ, какъ одинъ изъ солдатъ, шедшій впереди, крикнулъ:

"Ваше благородіе, тэкинцы!"…

Сандецкій и Чернякъ, увидя вблизи двигающуюся черную массу и не имѣя на себѣ оружія [50]), кинулись къ траншеямъ. Добѣжавъ до насыпи, Сандецкій едва успѣлъ закричать: "Рота, пли!", какъ былъ изрубленъ настигнувшими его тэкинцами. Та-же участь предстояла и Черняку, если бы не подвернувшійся его преслѣдователямъ солдатъ, расправа надъ которымъ отняла у нихъ нѣсколько секундъ, давшихъ возможность Черняку вскочить въ траншеи, гдѣ, въ это время, наступала очередная смѣна частей.

Командиръ 4-го Апшеронскаго баталіона, князь Магазовъ, со своими офицерами и частью солдатъ, находясь во второй параллели, спокойно поджидалъ очередной смѣны, какъ вдругъ, неожиданно для всѣхъ, на траншею бросается масса полуобнаженныхъ, съ шашками въ рукахъ, тэкинцевъ… Натискъ былъ такъ стремителенъ, такъ нежданъ, что солдаты едва успѣли сдѣлать нѣсколько выстрѣловъ, какъ на головы ихъ съ насыпи посыпались шашечные удары…

Узкія траншеи затрудняли штыковую работу. Въ короткое время траншея заваливается тѣлами убитыхъ и раненыхъ. Тэкинцы, не занимая ее, несутся къ первой параллели, куда отступаютъ уцѣлѣвшіе ашперонцы. Резервы непріятеля, слѣдуя по пятамъ за авангардомъ, забираютъ своихъ убитыхъ и раненыхъ, стаскивая что можно съ нашихъ, предпочитая всему — ружья и патроны.

Другая часть непріятельскаго авангарда врывается на батареи. Артиллеристы, не успѣвшіе зарядить орудій, защищаютъ ихъ саблями и револьверами, но ихъ искрошиваютъ до половины: при этомъ непріятель успѣваетъ захватить одно горное орудіе. Мортиру, забранную имъ, отбиваютъ. Непріятель съ батарей мчится дальше…

Аттака тэкинцевъ на Право-фланговую валу встрѣчается лейтенантомъ Шеманомъ непрерывными залпами изъ морскихъ картечницъ — это удерживаетъ натискъ.

Массы непріятеля не успѣваютъ еще достигнуть слѣдующей траншеи, какъ въ нее дѣлаются нѣсколько дружныхъ залповъ, а потомъ бросаются въ штыки. Это Красноводскій мѣстный баталіонъ. Тэкинцы смѣшиваются и быстро отступаютъ. Красноводскій баталіонъ занимаетъ вторую параллель и преслѣдуетъ отступающаго непріятеля учащенными залпами… Въ темнотѣ раздается удалая пѣсня охотниковъ. Воропановъ съ командой спѣшитъ въ подмогу. Еще нѣсколько залповъ…

Аттака непріятеля отбита на всѣхъ пунктахъ.

Лопаты и кирки снова врѣзываются въ землю; работы, временно прерванныя, продолжаются съ лихорадочной энергіей.

Наша потеря: убиты: подполковникъ Мамацевъ[51]), князь Магаловъ; подпоручики: Сандецкій, Чикаревъ, Готте, врачъ Апшеронскаго баталіона Троцкій и 90 нижнихъ чиновъ.

Ранены: штабсъ-капитанъ Прогульбицкій и до 40 нижнихъ чиновъ. Кромѣ того, мы потеряли: одно горное орудіе и знамя Апшеронскаго баталіона, но, въ то-же время убиты: командиръ баталіона, субалтерные офицеры, знаменщикъ и почти всѣ солдаты, находившіеся при немъ. За честь, — болѣе жизни, — отдавать было нечего…

Уже за полночь. Въ лазаретныхъ наметахъ Краснаго Креста лежатъ живые люди съ изрубленными головами, челюстями, плечами, суставами и т. д. Все это покрыто слоемъ крови съ землей и глухо стонетъ. Опытныя руки докторовъ Слижневскаго и Трейберга быстро накладываютъ швы и перевязываютъ. Возлѣ нихъ, бѣлая какъ статуя, автоматически помогаетъ графиня Милютина. Раны нанесены исключительно холоднымъ оружіемъ — по четыре и по пяти на каждомъ.

Забрежжился востокъ… Ночная мгла смѣняется блѣдноватымъ свѣтомъ. Изъ лазарета доносятся тихіе стоны, — кропотливая перевязка еще не окончена…

На кладбище пошли рыть новыя могилы…

Утромъ, 29-го декабря, тэкинцы привѣтствовали нашъ лагерь выстрѣлами изъ двухъ орудій — изъ своего единственнаго, которое они перетаскивали на всевозможныя мѣста; другой же выстрѣлъ — изъ горнаго орудія, забраннаго отъ насъ ночью; да притомъ, нашей же гранатой. Артиллеристовъ разбирала злость. Къ "дѣду" лучше не подходи — совсѣмъ освирѣпѣлъ: "Орудіе-то, пожалуй и не вернуть! можетъ, статутъ въ Мервъ, или, чортъ ихъ знаетъ, куда!"…

Въ лагерѣ толкотня. Приказано перетащиться на 200 саженъ впередъ, — ближе въ 1-й параллели, чтобъ тѣснѣе связать войска лагеря съ войсками въ траншеяхъ. Ночное нападеніе показало неудобство перваго расположенія.

— Тьфу! Скверное дѣло! — проговорилъ кто-то изъ чиновъ гражданскаго управленія, кажется, "чиновникъ со штуцеромъ", узнавъ приказаніе.

— Ну, батюшка! Вѣдь вамъ въ Болгаріи-то и не такіе ужасы приходилось видывать, такъ что для васъ это не въ диковинку, — рекли съ усмѣшкой золотые очки.

— Ну, да!., положимъ… Но понимаете ли, что это игра ва-банкъ!! Вотъ, если бы я, на его мѣс…

— А коньякъ зачѣмъ вы требовали сегодня ночью? — вмѣшался "почтовый чинъ".

— Какой коньякъ!?

— Обыкновенный. Помните? Сегодня ночью! Когда тэкинцы нападали.

— Ну!

— Такъ вотъ я спрашиваю, зачѣмъ вы умоляли дать вамъ коньяку?

— Да что вы пристали ко мнѣ съ коньякомъ! А самъ, вѣдь, какъ оглашенный метался въ кибиткѣ… не на шутку уже озлился "чиновникъ со штуцеромъ".

— Полноте, господа, ссориться! Не сегодня, такъ завтра тэкинцы насъ всѣхъ перерѣжутъ. Кто рискнулъ ѣхать со Скобелевымъ, тотъ долженъ быть готовымъ ко всему, — успокоивалъ расходившихся нѣкто, по должности статскій совѣтникъ, по чину, кажется, титулярный.

Въ 2 часа пополудни, полковникъ Куропаткинъ, согласно диспозиціи командующаго войсками, долженъ былъ начать наступленіе и овладѣть сильно-укрѣпленной непріятельской позиціей, названной Велико-княжеской, находившейся въ саженяхъ 30-ти отъ стѣнъ крѣпости, на правомъ флангѣ осадныхъ работъ. Позиція эта заключала въ себѣ три калы, на нѣкоторомъ разстояніи другъ отъ друга, и между ними невысокія изгороди.

Занятіе этого укрѣпленія имѣло существенное значеніе для энергическаго продолженія осады на правомъ флангѣ давая возможность перенести туда центръ ея, такъ какъ, на лѣвомъ флангѣ движеніе подступами было необходимо пріостановить и заняться лишь укрѣпленіемъ фланга — все это по причинѣ малочисленности дѣйствующаго отряда, ослабленнаго предшествовавшими потерями, отъ котораго потребовалась бы значительная затрата и въ силахъ, и во времени.

Въ распоряженіе полковника Куропаткина, кромѣ его колонны, назначены были: 1/² роты саперъ и команда моряковъ, съ динамитными и пироксилиновыми патронами. Для поддержанія Куропаткина у Ольгинской калы, поставили резервъ въ составѣ: 11-ти ротъ, 3 эскадроновъ и сотенъ и 20-ти орудій. Четвертой батареѣ 20-й артиллерійской бригады приказано было стать на правомъ флангѣ лагеря и оттуда поддерживать огонь по восточному фасу крѣпости.

Иниціатива дѣйствій предоставлена полковнику Куропаткину.

Около 2 часовъ пополудни, всѣ осадныя батареи, а также и батареи резерва у Ольгинской калы, открыла бомбардировку.