Его племянница.

Почти не сознавая, что делает, Крейк испустил вопль ужаса. На него нахлынула слабость, и он едва не упал в обморок. С затуманенными от слез глазами он отшатнулся от иллюминатора и споткнулся об один из толстых кабелей, присоединенных к эхо-камере. Брызнули искры, раздался треск, и разъем наполовину выскочил из гнезда. Грайзер мгновенно пришел в себя. Оцепенение покинуло его. Демонист кинулся вперед, схватил разъем обеими руками и воткнул обратно в гнездо.

Затрещал электрический разряд, и лампы в святилище погасли.

— Крейк! — крикнул Плом. — Как вы?

Воцарился непроглядный мрак, и в подвале резко похолодало. Крейк полез в карман за спичками. Он всегда носил их при себе, на случай, если ему захочется покурить, что бывало крайне редко.

— Крейк!

— Не двигайтесь! — ответил тот. — Не бросайте пульт! Иначе он нас достанет!

Он вспомнил о масляных светильниках, которые видел в углу. Чиркнул спичкой. Огонь осветил его руки, пар, валивший изо рта и изгиб бока эхо-камеры.

— Крейк! Крейк, чтоб вас!… Говорите же!

— Следите за приборами! — рявкнул он.

— Где вы? — Голос Плома прозвучал слабо, будто издалека.

— Будьте на месте! — проорал демонист. Ответа не последовало.

Он осторожно обошел эхо-камеру и направился в глубь просторного святилища, надеясь, что угадал нужное направление. На ходу он зажег новую спичку, боясь хоть на мгновение остаться в полной темноте. Пламя показалось тусклым и блеклым.

Его нога что-то задела, он наклонился. Покрытый пылью, давно не чищенный светильник. Он схватил его и поднес спичку к фитилю. Тот зажегся сразу, алый язычок вытянулся и разогнал тьму. Крейк выдохнул, чувствуя, как дрожат губы, выпрямился и оказался лицом к лицу с Бесс.

При виде огромного неподвижного голема он непроизвольно схватился за сердце. Она не может находиться здесь! Но спустя минуту Крейк понял — с ней что-то не так. Ее глаза погасли. Бесс действительно не было в святилище. Имелась только бронированная оболочка с кабелями. И они тянулись к эхо-камере.

Точно, как в тот раз, когда я вложил жизнь в металлические доспехи.

Он отвернулся и поднял фонарь. Свет озарил расширяющиеся кверху каменные колонны, соединенные арками. Крейк узнал это место. Прежде здесь помещался винный погреб, но, в конце концов, подвал достался ему. И он переделал его в святилище. Именно тут он создал саблю, которую сейчас носил Фрей, и свой золотой зуб. Собрал голема. И совершил преступление, напрочь погубившее его прежнюю жизнь.

«Демонические штучки, — говорил он себе. - Он издевается надо мной».

Но реальность расплывалась перед глазами.

Дрожа, он направился обратно к эхо-камере.

В помещении было тихо. Умолк электрический гул. Стук его ботинок гулко разносился под заиндевевшими сводами.

Что он хочет?

Крейк оказался перед лицевой стороной эхо-камеры. Дверца-заслон, удерживающая демона внутри, была приоткрыта.

Крейк протянул руку и распахнул дверцу. Собрался с духом и посветил внутрь.

Пусто.

Он услышал позади надсадное, клокочущее дыхание.

«Нет, — молча взмолился он. — Умоляю. Не заставляй меня снова видеть ее».

Что-то стало капать на каменный пол, и Крейк взглянул вниз. В его руке был окровавленный нож для разрезания писем с эмблемой университета на рукояти.

Он закричал от душевной боли и швырнул его на пол. Раздалось шуршание. Он крутанулся на месте, но никого не обнаружил.

— Будь ты проклят! — закричал он. — Ты не тот демон!

Не тот, который вселился в него и заставил семнадцать раз проткнуть племянницу ножом.

А потом в темноте зазвучала детская речь.

— Зачем ты сунул меня сюда, дядя Грайзер? — спросила она.

Грайзер, стиснув зубы, озирался вокруг, отчаянно пытаясь отыскать источник голоса. Он знал, что это — ложь, но слезы все равно струились из его глаз. Он не мог с собой совладать.

— Зачем ты сунул меня сюда? — повторил навязчивый голос. Потом громыхнул металл, доспехи качнулись вперед и с грохотом повалились. Кабели выскочили из разъемов.

— Тебя там нет! Как ты смеешь притворяться! — орал он.

Но чувства уже не подчинялись ему. Ведь он сам положил Бесс в эхо-камеру, когда она умирала, и ее дух пересадил в доспехи. Но он торопился, да и процедура оказалась ему не по силам. Бесс застряла на полпути. То, что осталось от нее, было примитивным созданием. Зверюшка, а не девочка, которую он знал. Постоянное напоминание о его преступлении.

— Дядя, мне одиноко. Когда это закончится?

— Ах ты, тухлый ублюдок! — буквально завизжал Крейк. — Я любил ее!

— Дядя, мне трудно думать. Зачем ты так поступил со мной?

Грайзер подавил рыдания, рвущиеся наружу.

— Почему я не умерла? — произнесла она.

— Я любил ее! — пытался протестовать Крейк.

— Как ты мог? — прошептала она прямо ему в ухо. Он в панике обернулся.

Она была рядом и тянулась к нему, вся в красных потеках. Из открытых ран Бесс, пульсируя, лилась кровь. Но глаза смотрели моляще.

— Как ты мог?

Он завыл, и фонарь, мигнув, погас.

У Крейка перехватило дыхание. Чувствуя, что впадает в истерику, он стал скулить, полез за спичками и уронил их на пол. Встав на колени, принялся шарить вслепую, ожидая, что призрак прикоснется к нему. Но его пальцы наткнулись на коробку. Уняв дрожь в руках, Грайзер чиркнул спичкой, поднес крохотный огонек к фитилю, и в промерзшее помещение вернулся свет.

Бесс исчезла. Но прямо перед ним, как обвинение, лежал нож для писем.

Крейк поставил светильник на пол. Его сотрясали рыдания, и каждое он ощущал, как мощный удар в грудь. Он продолжал стоять на коленях. Вряд ли у него когда-нибудь хватит сил подняться.

— Я думал, что справлюсь, — бормотал он между всхлипываниями. — Ты не должна была оказаться здесь.

— Тс-с-с-с, — послышался бестелесный голос. — Ты знаешь, что должен сделать.

— Я не мог позволить тебе умереть.

— Тс-с-с-с.

Его пальцы сомкнулись на рукояти ножа. И вдруг Крейк проникся ощущением покоя. Да, все просто. Завершение постоянного, убийственного страдания, в которое ввергала его память.

— Дядя, ты достаточно страдал. Пора отдохнуть.

Ему понравились ее слова. Они означали, что она благословляет его, а как иначе их понимать? А он действительно слишком устал…

Он поднес нож к шее и приложил лезвие к артерии. Один быстрый надрез в нужном месте, и он навсегда уснет. Крейк уже забыл, когда он в последний раз хорошо спал.

— Теперь нажми! — прошелестел голос. — Давай!

Крейк почувствовал, как по его горлу побежала струйка крови. Он надрезал себе кожу. Он зашел так далеко, почему бы ни сделать еще один шаг?

Он набрал в грудь воздуха и сосредоточился.

— Спокойной ночи, дядя, — произнесла она.

И Крейк остановился. Верно. Одно быстрое движение, и он уйдет на отдых. Но Бесс-то останется.

А кто тогда спасет ее?

Он убрал нож от горла. Тот выпал из его руки и, зазвенев, упал на каменный пол.

Покой. Грайзер не заслужил этого.

Он поднялся на ноги.

Демон, заставивший его зарезать племянницу, вовсе не случайно помиловал Крейка. Он хотел наказать его страданиями за самонадеянность и гордость. И Крейк проводил день за днем в душевных муках. Пытаясь избегнуть смертного приговора, он погубил себя. Отказавшись оставить ее умирать — обрек их обоих на долгое жалкое существование. С тех минуло лишь два года, а он почти сломался.

И сейчас, когда ему представилась возможность освободиться, он не мог ею воспользоваться. Бесс жива. Он целиком и полностью отвечал за нее.

Три месяца он скитался в пьяном полузабытьи, пока не заставил себя немного собраться, после чего и отыскал «Кэтти Джей». Жизнь на корабле как-то возродила его, но после событий в Водопадах Возмездия он опять покатился вниз. Крейк отгораживался от своей боли, вместо того чтобы бороться. Он постоянно собирался что-нибудь предпринять насчет Бесс, но почему-то ничего не сделал. Он боялся неудачи. Опасался лишиться относительного комфорта, которым обладал как член команды. Вдруг он останется в одиночестве? Но Крейк знал, что решить чудовищную задачу способен только он.