Платов подхватил кожаную сумку с инструментами и пошел за ним.

– В чем дело? – спросил Белл.

– Он отличный механик, – объяснил Арчи. – Зарабатывает как независимый, готовит запасные части. В вагонах-ангарах есть токарные и сверлильные станки, прессы, шлифовальные и фрезерные станки. Когда нужна запасная часть, Платов может ее изготовить – это быстрее, чем заказывать на заводе.

– А вот и наша девушка! – сказал Исаак Белл.

– Наконец-то, – ответил Арчи с явным с облегчением, несмотря на свои предыдущие заверения.

Белл следил за желтой точкой, которую его острые глаза заметили на горизонте. Точка быстро росла. И – скорее, чем ожидал Белл, – аэроплан стал различим. Слышался гул равномерно работающего мотора.

Арчи сказал:

– Это «Селер». Престон Уайтвей выкупил его у кредиторов Марко.

Белл оценивающе разглядывал машину.

– Последний эксперимент Марко делает большинство остальных самолетов похожими на воздушные змеи.

– Да, он быстрый, – согласился Арчи. – Но на поле говорят, будто он уступает в прочности бипланам. Ходят слухи, что именно поэтому Марко разбился.

– Что за слухи?

– Говорят, в Италии Марко продал машину итальянской армии, занял денег под будущие выплаты, уехал в Америку, построил здесь пару стандартных бипланов и продал их мужу Джозефины. Потом занял еще денег, чтобы построить самолет, который летает здесь. Но, говорят, к несчастью, у того самолета, что Селер продал армии, отвалилось крыло и в катастрофе генерал сломал обе ноги. Армия расторгла договор, а Марко объявили в Италии persona non grata. Правда это или нет, но все механики согласны с тем, что монопланы не так прочны, как бипланы.

– Но ведь прочность бипланов достигается за счет скорости.

– Может, и так, но все летчики и механики, с кем я разговаривал, утверждают, что самое трудное – добраться до Сан-Франциско. Машины, настроенные только на скорость, всю гонку не выдержат.

Белл кивнул.

– Четырехцилиндровый «Томас-Флаер» модели 35 с мощностью в шестьдесят лошадиных сил, который выиграл автомобильную гонку «Нью-Йорк – Париж», не самый быстрый, зато самый прочный. Будем надеяться, что Престон не купил нашей клиентке смертельную ловушку.

– Судя по количеству телеграмм, которые ежедневно рассылает Престон, он осмотрел машину от носа до хвоста, прежде чем купить ее. Уайтвей не стал бы рисковать жизнью Джозефины. Он влюблен.

– А что думает о Престоне Джозефина? – спросил Белл.

Вопрос не был праздным. Если кто и знал, как Джозефина относится к Уайтвею, то это Арчи. До того как стать самым счастливо женатым детективом Америки, Арчибальд Эйнджел Эббот IV много лет был самым завидным женихом Нью-Йорка.

– По моему мнению, – с знающим видом ответил Арчи, – Джозефина в восторге от аэроплана, который купил ей Престон.

– Никто никогда не обвинял Престона Уайтвея в том, что в личных делах он действует с умом.

– Разве он не ухлестывал когда-то за Марион?

– В блаженном неведении, что рискует жизнью и здоровьем, – мрачно ответил Белл. – Об этом я и говорю.

Он смотрел на участок поля, откуда взлетали машины. Пока Белл выслушивал объяснения Платова, в небо поднялся неуклюжий красный самолет Джо Мадда с тянущим винтом и теперь собирался сесть – раньше желтого моноплана. Джозефина кружила, дожидаясь своей очереди, а красный самолет приземлился, проехал сто ярдов и остановился.

Машина Джозефины садилась под бо́льшим углом и на большей скорости. Она двигалась так быстро, что казалось, – она не управляет машиной, а просто падает.

Разговоры прекратились.

Мужчины откладывали инструменты и смотрели на поле.

Желтый аэроплан был всего в нескольких ярдах от травы, когда Джозефина потянула за рычаг, убирающий подкрылки на обратной стороне крыльев и отключающий руль высоты на хвосте. Воздушный корабль выровнялся, замедлил движение, подпрыгнул на траве, еще немного проехал и мягко остановился.

Наступило мгновение ошеломленной тишины. Потом от одного конца поля до другого механики и летчики засвистели и зааплодировали и громко, нахваливая этот трюк, потому что стало ясно: Джозефина села именно так, как хотела, опираясь на свое умение управлять силой тяжести.

И когда стройная фигура, с головы до ног в белом, выбралась из кабины за крылом, зрители на трибунах громогласно выразили свое одобрение. Джозефина помахала зрителям и улыбнулась.

– Молодчина! – сказал Исаак Белл. – Возможно, в личных делах Престон Уайтвей идиот, но победителя он умеет выбрать.

И он пошел к желтой машине, опережая длинноногого Арчи. Ему преградил путь могучий детектив, одетый механиком.

– Куда идем, мистер?

– Я старший дознаватель «Агентства Ван Дорна» Исаак Белл.

Мужчина отступил, хотя продолжал внимательно разглядывать Белла.

– Простите, не узнал, мистер Белл. Том Ла-Гардиа, Сент-Луисское отделение. Меня прислали сюда. Я видел, как вы разговаривали с мистером Эбботом. Нужно было догадаться, что вы свой.

– Вы поступили правильно. Никогда не опирайся на предположения, если жизнь клиента в опасности. Остановите не того – всегда можно извиниться. А не остановите того, кого нужно, – извиниться перед мертвым клиентом не сможете.

Подошел Арчи.

– Отличная работа, Том. Я за него ручаюсь.

Но Белл уже направился к Джозефине. Та поднялась на распорку, связанную с колесом шасси, чтобы заглянуть в мотор, и как раз сейчас отверткой отлаживала карбюратор.

Белл сказал:

– Эти висячие придатки снизу на крыльях как будто позволяют вам контролировать полет.

Она сверху вниз оживленно взглянула на него. Глаза карие, отметил Белл, на солнце – теплого зеленоватого оттенка, но уходящие в более холодный серый цвет.

– Они называются alettoni. По-итальянски это значит «крылышки».

– Они замедляют спуск машины, увеличивая поверхность крыльев?

Снова занявшись карбюратором, она ответила:

– Они отражают больше воздуха.

– Alettoni работают лучше наклона крыльев?

– Еще не знаю, – сказала Джозефина. – Они не всегда делают то, чего я от них хочу. Иногда тормозят и опускают машину, вместо того чтобы держать ровно.

– Их можно усовершенствовать?

– Человек, который их изобрел, мертв. Приходится справляться самой. – Она закончила последние настройки, спрятала отвертку в задний карман, спрыгнула на землю и протянула руку в перчатке. – Кстати, меня зовут Джозефина. А вас?

– Простите, мне следовало представиться. Я Исаак Белл. Старший дознаватель Ван Дорна.

– А, мои храбрые защитники, – с откровенной и открытой улыбкой ответила она.

Она совсем маленькая, подумал Белл. Примерно пять футов один дюйм. Красивый курносый носик. Взгляд у нее взрослее, чем должно быть, хотя голос молодой, высокий и девичий.

– Рада знакомству, мистер Белл. Надеюсь, «старший дознаватель» не означает, что Арчи уволен.

– Вовсе нет. Арчи отвечает за вашу личную безопасность. Моя работа – помешать вашему мужу подойти к вам достаточно близко, чтобы причинить вред.

Глаза ее потемнели, она выглядела испуганной.

– Вам никогда его не поймать.

– Почему?

– Он слишком хитер. Он мыслит, как дикий зверь.

Белл улыбнулся, желая успокоить ее, потому что видел – она боится Фроста.

– Мы сделаем все возможное, чтобы справиться с ним. Я гадаю, не сможете ли вы дать мне какой-нибудь ключ к его поведению. Все что угодно, что поможет мне остановить его.

– Я могу вам сказать о нем только одно: не поможет. Боюсь, я его недостаточно знаю.

– Так расскажите о том, что не поможет.

– Гарри совершенно непредсказуем. Я никогда не знала, чего от него ожидать. Он меняет свои решения мгновенно.

Говоря это, Джозефина смотрела на поле, где снова поднялся в воздух красный биплан Джо Мадда, и Белл понял, что она оценивает соперника так же хладнокровно, как он преступника в бою на ножах.