– Да у них там все связано проволокой, – сказал Джордж, а Питер закончил мысль брата: – Проволока рвется, крыло ломается, машина падает.

Фрост много часов наблюдал за женой в воздухе.

– Летчики это знают. Каждый раз перед полетом они проверяют все тросы.

Братья быстро переглянулись. Они мало что знали о летательных аппаратах, но понимали общую логику машин, а больше и не нужно знать, чтобы вывести машину из строя.

– Конечно, проверяют, – сказал Джордж. – Ищут прогибы, вмятины, слабые места.

Питер сказал:

– Поэтому, как вы говорите, мистер Фрост, мы не собираемся пилить их пилой.

– Но, – сказал Джордж, – крепление троса к крылу они не всегда проверяют.

Он посмотрел на брата, и тот добавил:

– Мы вытащим стальной болт.

– Заменим его алюминиевым болтом, который выглядит точно так же.

– Этого никто не заметит.

– Машина взлетит.

– В воздухе сильно дернется.

– Болт вылетит.

– Машины падают камнем.

Фрост трамваем вернулся во Флэтбаш.

Неожиданно нахлынуло ощущение, что все в порядке.

Он снова в деле. Слишком долго бездельничал. Впервые после измены Джозефины он вновь почувствовал себя живым, полным сил, пусть ему и приходилось скрываться. Как всегда, главным было быстро передвигаться, действовать раньше, чем того ожидают, и никогда не делать того, что ждут.

По Лонг-Айлендской железной дороге он поехал в Джамейку, в Куинс. Там он нанял самую дорогую машину – «Пирс». Проехал мимо молочных ферм округа Нассау к Гарден-Сити и въехал во двор отеля «Гарден-Сити». До Джозефины, до убийства шофера и сумасшедшего дома он встречался тут с Скайлерами, Асторами и Вандербильтами.

Работники отеля не узнали его под седой бородой. Фрост заплатил за большой номер на верхнем этаже и заказал туда ужин. За ужином выпил бутылку вина и уснул прерывистым тревожным сном со странными видениями.

Проснулся на рассвете от грохота молотилок. С колотящимся сердцем он вслушивался в скрип колес; когда надзиратели развозят по коридорам тележки с завтраком, с таким звоном разливная ложка ударяется о кастрюлю. Он помнил такие звуки еще с сиротского приюта. Только постепенно он начал замечать окружающее. Постель мягкая, в комнате тихо. Он посмотрел на открытые окна: теплый ветер раздувал занавески. Никаких решеток. Это не сумасшедший дом. Его не вернули в сиротский приют. На лице Гарри Фроста появилась улыбка. Это вовсе не молотилки. Это летающие машины. Летчики с утра тренируются в Белмонт-парке.

Он позавтракал в постели в трех милях от гоночной трассы, где Джозефина и ее новые поклонники готовили самолеты к гонке.

– Где Джозефина? – спросил Исаак Белл у детективов Ван Дорна, охранявших ворота гоночного поля в Белмонт-парке.

– В воздухе, мистер Белл.

– А где Арчи Эббот?

– Вон там, у желтой палатки.

Белл приехал в Белмонт на взятом в аренду «Пирс-Эрроу», чтобы расспросить Джозефину о привычках ее мужа и о его возможных помощниках. Единственный человек, который провел с ним последние несколько лет, она даже могла знать, где он скрывается.

Белл сразу понял, что Уайтвей выбрал прекрасное место для начала гонки. Поле в Белмонте было огромное. На нем самая длинная беговая дорожка в стране – полторы мили, размерами поле напоминало небольшую ферму. Внутри дорожки – почти пятьдесят акров ровной травы, на которые выходила большая трибуна, способная вместить тысячи платных зрителей. Поле разлиновано многочисленными полосками травы длиной двести ярдов, на них летающие машины могут набрать скорость, чтобы подняться в небо и вернуться обратно; здесь есть также пространство для палаток и временных деревянных ангаров для аэропланов, грузовиков и автомобилей. По другую сторону трибуны – железнодорожная станция, где стоят поезда поддержки.

Белл глубоко вдохнул опьяняющую смесь горелого масла, резины и бензина и почувствовал себя дома. Пахнет, как на автомобильной гонке, только примешивается запах лака, которым летчики промазывают ткань крыльев. На земле множество людей и машин, опять-таки как на автомобильных гонках. Но здесь, в Белмонте, все взгляды устремлены в высокое голубое небо.

Машины поднимались ввысь, парили там, стремительно проносились – свободные, как птицы, но в сотни раз больше. В небе царило разнообразие форм и размеров. Белл видел аэропланы втрое длиннее гоночного автомобиля, с крыльями в сорок футов, и машины поменьше, стройные, как стрекозы.

Шум оглушал, каждый тип мотора издавал своеобразный звук: «хлоп! хлоп!» радиального трехцилиндрового «Анзани», резкий грохот четырехцилиндровых Кертиса и братьев Райт, гладкое урчание восхитительной «Антуанетты-V-8с», которую Белл знал по автогонкам, и энергичное «блям! блям! блям!» французского «Гном-Омега», чьи семь цилиндров вращаются вокруг центральной оси, распространяя запах горелого касторового масла, похожий на запах кипящего свечного воска.

Пройдя напрямик к большой палатке того самого желтого цвета, который он видел на транспаранте на здании «Инквайерера» Уайтвея, Белл увидел Эббота, и они тепло пожали друг другу руки. Арчи Эббот – рыжеволосый, с привлекательными серыми глазами и ослепительной улыбкой – ростом почти не уступал Беллу. Он был гладко выбрит. Тонкие шрамы на высоком аристократическом лбу свидетельствовали об опыте боев на ринге. Они дружили с колледжа; Арчи тогда выступал за Принстон, а Белл, выступавший за Йель, его уложил.

Белл видел, что Арчи с толком использовал проведенное здесь время. Он подружился со всеми участниками и распорядителями. Его детективы – и те, что переоделись механиками, газетными репортерами, продавцами хот-догов и глазированного попкорна, и те, что в шляпах и мешковатых костюмах патрулировали территорию, – были бдительны и отлично знали местность. Но Арчи не смог сказать об отношениях Джозефины с Марко Селером ничего нового, ничего такого, чего уже не знал бы Белл, а это были лишь предположения.

– Они были любовниками?

Арчи пожал плечами.

– Кто знает. У нее затуманиваются глаза, когда она о нем говорит. Но любит она только летающие машины.

– Может, у нее затуманиваются глаза из-за его мастерства механика?

– Но Джозефина сама отличный механик. Может разобрать машину на части и снова собрать, если понадобится. Она мне говорила, что там, куда она полетит, механиков нет.

– С нетерпением жду встречи с ней. Где она?

Арчи показал в небо.

– Там.

Друзья посмотрели на голубое небо, где маневрировали десятки машин.

– Я думал, Уайтвей раскрасит ее желтым.

– Он так и сделал. Желтая, как палатка.

– Я ее не вижу.

– Она не кружит с остальными. Летает сама по себе.

– Давно она улетела?

Арчи посмотрел на часы.

– Час десять минут назад, – сообщил он. Ему явно не хотелось говорить, что молодой женщины, за чьи безопасность и жизнь он отвечает, не видно уже так давно.

Белл спросил:

– Как мы можем охранять ее, если не видим?

– Была бы моя воля, – ответил Арчи, – я бы полетел с ней в ее машине. Но это против правил. Если они берут пассажира, их дисквалифицируют. Они должны лететь одни. Этот Вайнер из бухгалтерии объяснил, что иначе будет несправедливо по отношению к остальным: пассажир может помочь с управлением.

– Надо найти лучший способ следить за ней, – сказал Белл. – Когда начнется гонка, Фросту будет нетрудно подстеречь ее на маршруте.

– Я собираюсь поставить на крыше поезда поддержки людей с полевыми биноклями и ружьями.

Белл покачал головой.

– Ты видел, сколько тут таких поездов. Твой локомотив застрянет в пробке.

– Я думал о колонне автомобилей, следующих по маршруту.

– Это было бы неплохо. Я думаю о двух машинах, если мы сумеем найти водителей. Мистер Ван Дорн уже жалуется, что я разоряю агентство. Кто вон в той подлетающей машине? В зеленой?

– Билли Томас, автогонщик. Его нанял синдикат Вандербильта.