— А не лучше ли запереть ее внизу, в погребе? — вмешался Торн.

Мартина онемела от ярости. Бернард обернулся к саксу — эти слова произвели на него благоприятное впечатление.

— Какая замечательная мысль. Я немного сомневался в тебе, сокольничий, но теперь я доволен, потому что вижу: ты понимаешь, что для тебя лучше и в чем твоя выгода.

— Сэр Торн всегда отлично знал, где его выгода, — с трудом, стараясь говорить спокойно, произнесла Мартина. — Не так ли, Торн?

— Не совсем, миледи.

Он взял ее за руку, но она вырвалась, когда он попытался повести ее вслед за Бойсом к лестнице.

— Не заставляйте меня направлять на вас мой меч. Я сделаю это, если придется, — тихо, но твердо сказал Торн.

Он снова взял ее запястье правой, больной рукой. Она резко ударила по ней. Он поморщился и скрипнул зубами от боли. Отступив назад, он достал меч, и Мартина почувствовала спиной острое лезвие. Он слегка надавил, она подалась вперед и пошла вниз.

Весь первый час своего заточения Мартина простояла посередине тесной и зловонной темницы, закрыв глаза и стараясь не касаться стен. Она подняла подол своей туники и держала его в руках, чтобы клопы и сороконожки, обитающие в гнилой соломе, не забрались на нее. Поначалу она пробовала молиться, но у нее это не получалось, слова путались. Тогда она оставила молитвы и стала рисовать в воображении сад лекарственных трав, который она планировала на листе пергамента долгими зимними ночами в монастыре Святого Дунстана.

Мысли о саде несколько успокоили ее, и вскоре она смогла спокойно обдумать свое будущее. Предательство Торна в общем-то можно было предсказать заранее. У него было два выбора: или умереть, защищая ее, или же переметнуться к Бернарду и получить за это солидное вознаграждение. А как бы она сама поступила на его месте? Нет, не надо оправдывать его. Ведь он дал клятву хранить ее от бед. Она ждала от него поддержки, отваги наконец. Он мог бы постараться придумать хоть что-нибудь. Что поделать, его коварство отрезвило ее, хотя и доставило страшную боль ее чувствам. Во всяком случае, теперь она снова сама по себе. И если ей суждено спастись, то надеяться она может только на себя.

За дверью ее темницы, у стены, сидел на табурете Бойс и распевал застольные песенки. Он был не такой, как все остальные, и при других обстоятельствах мог бы даже вызывать симпатию. Мартина услышала поскрипывание и поняла, что здоровяк раскачивается на хлипкой табуретке в такт своей развеселой мелодии. Ключи, один из которых был от ее темницы, позвякивали у него на поясе.

Она приблизилась к двери и заглянула в замочную скважину.

— Сэр Бойс?

Он встал, и вдруг на его лице появилось простодушное и довольное выражение.

— Просто Бойс, миледи. Я не рыцарь, а всего лишь охотник. Но должен заметить, что очень приятно, когда тебя называют «сэр». Я польщен.

Как она и ожидала.

— Я ужасно хочу пить, Бойс. Не могли бы вы принести мне немного вина?

Он нахмурился.

— Нет, миледи. Я не могу оставить свой пост.

Она облизнула губы и провела рукой по горлу, стараясь успокоиться и не спугнуть его.

Он подергал себя за бороду.

— Но я мог бы послать за ним кого-нибудь.

— Правда?

— Откровенно говоря, я и сам не прочь бы выпить чего-нибудь.

Мартина на это и рассчитывала, так как постоянно видела его с чашей в руках.

— Я привезла с собой из монастыря превосходное красное вино. Фильда знает, где оно.

Рыжий здоровяк, грузно ступая, поднялся по ступенькам и окликнул Фильду, велев ей принести красного вина для леди Мартины.

— И два кубка, — добавила она.

— И два кубка, — заорал верзила.

Скоро появилась Фильда с вином. Она сокрушалась и недовольно бормотала о неподобающем обращении с ее госпожой, тем временем незаметно обменявшись с ней заговорщицким взглядом. Фильда налила немного кларета Мартине и до краев наполнила огромный кубок ее тюремщика. Бойс одним махом опрокинул его, Мартина делала вид, что медленно потягивает напиток.

— Ну как, хорошее вино? — спросила Мартина.

Он озадаченно посмотрел на нее.

— Какое-то оно… странное на вкус.

— Это из-за пряностей, — объяснила Мартина. — Ведь это вино с пряностями, разве я не сказала вам?

— Может быть, и говорили. А что это за пряности? У них такой непривычный вкус…

— Попробуйте отгадать, — сказала она, делая знак Фильде снова наполнить его кубок. — Как вы думаете?

Он вновь быстро опрокинул содержимое кубка.

— Это не корица, — произнес он, зевая и присаживаясь на табурет. — И не гвоздика.

Он с сонным видом уставился в пустой кубок, и тут вдруг его осенила догадка. Он попытался разглядеть Мартину сквозь замочную скважину.

— Погодите-ка.

Он встал, уперся руками в стену, чтобы не упасть. Кубок выпал из его рук и покатился по полу.

— Ах ты, хитрая баба, — пробормотал он заплетающимся языком и припал лицом к двери, кося мутным глазом в замочную скважину; Мартина отпрянула вглубь темницы. Он неожиданно расплылся в улыбке и громко, раскатисто хохотнул.

— Чертовски хитрая!

Тут он засмеялся во все горло, на глазах выступили слезы.

— Хорошую шутку ты со мной сыграла, — промычал он, отталкиваясь от стены и падая на Фильду, которая поспешно отскочила в сторону. Он просто сотрясался от хохота. Из покрасневших глаз градом катились слезы.

Вдруг он затих, глаза закатились, и стражник, словно подрубленное дерево, с глухим ударом рухнул на земляной пол лицом вниз.

Женщины обменялись торжествующими взглядами. Фильда оглянулась на лестницу и пнула спящего носком туфли.

— Ключи, — шепнула Мартина. Служанка приблизилась к поясу Бойса. С третьей попытки дверь отворилась. Мартина выпорхнула из темницы и обняла Фильду.

— Спасибо тебе. Какая же ты молодчина, Фильда. Я знала, что могу рассчитывать на тебя.

— Что теперь, миледи?

— Эйлис мне как-то говорила, что где-то здесь есть никому не известный потайной ход.

Фильда всплеснула руками и закатила глаза, у Мартины упало сердце.

— Это ни для кого не является тайной, миледи. Об этом ходе знает здесь каждая собака, во всяком случае, вся прислуга, это уж точно.

Слава Богу, все-таки он существует — это главное.

— И где же он?

Они бесконечно долго, как показалось Мартине, пробирались через сваленные у стены погреба пустые бочки и корзины, прежде чем добрались до потайной двери в каменной стене.

— Вот здесь начинается туннель, который ведет в церковь, — сказала Фильда, толкая скрипящую на ржавых петлях тяжелую дверь. — Его вырыли на случай осады. Такие ходы есть во многих замках.

Она сняла со стены факел, запалила его, потом подхватила подол своей юбки и нырнула в открытый проход.

— Идите за мной.

Потайной ход представлял собой ведущий вниз туннель, укрепленный деревянными распорками. Идти приходилось постоянно согнувшись, так как высота туннеля не позволяла выпрямиться. Они шли и шли, и Мартина уже начала сомневаться в том, что они когда-нибудь выберутся отсюда. Однако постепенно пол под ногами начал выравниваться и пошел вверх. Они уперлись в каменную лестницу, над которой в дубовом потолке виднелся деревянный люк. Фильда поднялась по ступенькам, поднажала, и люк со скрипом открылся. Женщины выбрались на поверхность и огляделись.

Они находились возле баронской церкви, позади алтарной пристройки. Силуэт Харфордского замка смутно возвышался вдалеке над деревней.

— Хорошо, что у нас долгая зима, — сказала Фильда. Она сунула горящий факел в снег. — Белый снег и полная луна — светло, почти как днем.

И действительно, было так светло, что Мартине показалось, что сейчас не поздняя ночь, а день. Но было очень холодно. Она поежилась и обхватила себя руками, стараясь согреться.

— Без лошадей мы далеко не уйдем. И хорошо бы раздобыть теплую одежду.

Фильда кивнула:

— У кузнеца Финча есть лошадь. И уверена, что его жена одолжит вам теплую накидку.