Тефе глубоко вдохнул, запустил руку в сумку с медяками и сделал первый шаг вперед – к проспекту и к темнице для богов.

– Как вы себя чувствуете, капитан Тефе? – спросил старший епископ Чок.

Сам Чок и два других епископа сидели за длинным изогнутым столом темного мыльного дерева в конференц-зале разросшейся Епархии, которая занимала чуть ли не весь город, в котором формально располагалась. Перед каждым лежала стопка бумаг. Тефе стоял перед ними.

– Вас, кажется, что-то отвлекает? – добавил епископ.

– Прошу прощения, ваше преосвященство, – извинился Тефе. – Я вспоминал наш парад после прибытия.

– Вот как! Он доставил вам удовольствие, капитан? – спросил Чок.

– Продемонстрировать верным слугам Нашего Господа его силу, перед которой склоняются даже боги, – всегда огромная честь.

Чок хихикнул.

– Очень дипломатично, капитан. Но в этом зале нет нужды в дипломатии.

– Слушаюсь, ваше преосвященство, – ответил Тефе, но и не подумал высказать свои настоящие мысли.

– Мы прочли ваш отчет о событиях, сопутствовавших поражению у Амен-Кура, – произнес другой епископ, в котором Тефе опознал Стея Эро, викария-архивариуса Епархии, отвечающего за разведку. – И дополнительный рапорт об инциденте с богом. Кроме того, вряд ли вас удивит, что мы узнали и другие подробности этих событий – от судового священника и из других источников.

– У вас шпион на борту «Праведника», – констатировал Тефе.

– Вас это обижает, капитан? – спросил Эро.

– Никак нет, ваше преосвященство. Мне нечего скрывать от Боевой Епархии или Епархии в целом. Ваш шпион не скажет вам ничего такого, чего бы я сам не рассказал. А потому он никак не может навредить ни мне, ни моему кораблю.

– Вы и правда честный капитан, – пробормотал Эро, поглаживая свою стопку документов. – Хотя, может быть, и не всегда мудрый. Мы ждали от капитана линейного корабля большего, чем отступление у Амен-Кура. Что вы ответите на это, капитан Тефе?

Тефе держал себя в руках.

– Отвечу, что мы ввязались в бой с тремя кораблями, каждый из которых по силе был равен «Праведнику». Это был ближний бой, а наш бог только-только доставил нас к Амен-Куру и был слишком изнурен, чтобы мы могли избежать нападения или скрыться. По милости Нашего Господа мы сумели уничтожить один из нападавших кораблей, и нанести ущерб второму, в то же время отводя противника от планеты, чтобы дать верным слугам Господа время подготовиться к нападению и вызвать на подмогу другие корабли. Мы покинули окрестности Амен-Кура, лишь когда «Праведник» получил такие повреждения, что не выдержал бы еще одного удара. И даже тогда у нашего бога хватило сил дотянуть нас лишь до внешней планеты системы Амен-Кур. Мы укрылись в ее кольцах, отключили всю электронику и выжидали до тех пор, пока корабль и бог более или менее оправятся для нового полета.

– Все это – лишь оправдание вашей неудачи, – сказал Эро.

– Это – объективный отчет, ваше преосвященство, – возразил Тефе. – Я стою здесь, перед вами, не раскаиваясь в своем выборе, и готов принять за него любое наказание. На мой взгляд, я принял наилучшее решение для моего корабля и для жителей Амен-Кура. Быть может, другой капитан поступил бы иначе – и у него вышло бы лучше. Но я сделал то, что сделал.

– Хорошо сказано, – заметил Чок. – И в общем-то сделано тоже неплохо. Вы защищали свой корабль и верных слуг Господа, пока были в силах защищать, – и делали это лучше, чем удалось бы другим. Тем не менее это слабое утешение. Прежде чем другие наши корабли сумели добраться до Амен-Кура, чтобы прогнать третий корабль – тот, которого «Праведник» не смог победить, – он уничтожил на планете три города. Мы потеряли сотни тысяч душ.

– Они не высадили десант? – спросил Тефе. – Не стали грабить города?

– У них была другая цель, – сказал Чок.

– И какая же?

– Геноцид!

Это слово вырвалось у третьего епископа. Тефе его не знал, но заметил на лицах Чока и Эро страх и уважение. Кем бы ни был третий епископ, по рангу он был выше их, куда выше.

– Да, геноцид, – продолжил третий епископ. – Систематическое уничтожение верующих. Не для того, чтобы было легче красть вещи, обменивать заложников на деньги, грабить или насиловать, – нет! Для того, чтобы уничтожить Нашего Господа через уничтожение того, что его поддерживает!

Капитан бросил взгляд на Чока, который из этой троицы, по-видимому, симпатизировал ему больше всех.

– Что же поддерживает Нашего Господа, старший епископ? – спросил Тефе.

– Его поддерживает вера, капитан, – с укором ответил Чок. – Вы должны это знать из скрижалей.

– «Ибо подпитываюсь я верными слугами, и влекут меня празднования их», – процитировал Тефе. – Я достаточно хорошо знаю скрижали, старший епископ.

– Тогда, наверное, все дело в том, что вы не до конца понимаете, что в них написано, – сказал Чок. – Когда Наш Господь говорит о том, что его питают верующие, это не метафора. Наша вера поддерживает его и придает ему сил, дает ему возможность распространить на нас его благодать, победить и поработить врагов его. И это, в свою очередь, открывает нам возможность путешествовать среди звезд в поисках мест, которые нужны для преумножения нашего числа и усиления его, чтобы он еще надежнее нас охранял.

– И потому уничтожение верующих в Господа напрямую вредит ему, – сказал Тефе.

– Именно, – согласился Чок.

– Но этого нет в скрижалях, – заметил Тефе.

– Господь не глуп, – произнес Эро. – Он не указывает, как ему навредить.

– Не указывает – и геноцид никогда не применялся против Господа или его верных слуг теми, на кого его благодать не распространяется, – сказал Тефе. – Этого нет ни в скрижалях, ни в военных хрониках.

Епископы не ответили; Чок и Эро посмотрели на третьего епископа. Тот, в свою очередь, перевел взгляд на Тефе.

– Лечь! – велел он капитану.

Тефе без лишних вопросов растянулся на полу.

– Налагаю на тебя обет молчания, – объявил третий епископ. – То, что ты здесь услышишь, да не будет повторено вслух – иначе ты потеряешь душу.

Тефе содрогнулся; он знал, что епископ предупреждает его о том, что душа будет уничтожена.

– И повторно налагаю на тебя требование молчать; и в третий раз. Дозволяю подняться.

Тефе встал.

– Вы никогда не слышали о тактике геноцида, потому что ее не использовали уже тысячи лет, – пояснил епископ Эро. – Из скрижалей вы знаете, что в То Время тысячи богов сражались за души верующих и что победил Наш Господь. О чем там умалчивается – так это о тактике, к которой прибегали те боги в попытках принизить его.

– Значит, в То Время некоторые из них прибегали к геноциду, – уточнил Тефе.

– Все они, капитан, – ответил Эро. – Все до единого. И все же Наш Господь победил, поработив сотни богов, которые с ним сражались, а прочих принизив настолько, что его превосходство стало бесспорным. Те боги сейчас существуют на задворках его империи, у них настолько мало верующих, что по сравнению с пиршеством Господа это жалкие огрызки. Их удел – грабежи и захват заложников, о чем мы упомянули.

Тефе кивнул. В предыдущих рейсах ему приходилось сталкиваться лишь с мелкими нападениями, и цель в тех стычках была двоякой: во-первых, защитить верных слуг Господа от нападения и, во-вторых, предпочтительно захватывать, а не убивать богов, приводящих в движение вражеские корабли, – чтобы поработить и, стало быть, увеличить число его кораблей.

– Капитан, то, что случилось у Амен-Кура, – не первый такой случай, – сказал Эро.

Ошеломленный, Тефе посмотрел на епископа:

– Были и другие случаи геноцида?

– За последний месяц их было три, и Амен-Кур – последний, – сказал Чок. – До этого нападали на Смар и Бриз, их города и верующие сгорели в огне. От благодати Нашего Господа ушли миллионы верных слуг. Если бы не ваши действия, с Амен-Куром случилось бы то же самое.

– Все равно погибли многие, – сказал Тефе.

– Да, – согласился Чок. – Однако же и выжили многие из тех, кому предстояло умереть.