Мне показалось, что миссис Уорк смотрела на меня во время обеда  довольно благожелательно. Другие профессионалы вели себя со сдержанной подозрительностью. Они украдкой разглядывали меня, словно пытаясь определить степень моей компетентности. Я, улучив момент, сделал несколько замечаний, которые, похоже, немного успокоили их. Джордан вел себя как радушный хозяин и совершенно не замечал всей этой возни.

После обеда в библиотеке моего друга начались обычные фокусы с притушенным газовым освещением. Небольшая смежная комнатка, отделенная от библиотеки портьерами, служила кабинетом. Уильям Робертс позволил мне связать его бельевой веревкой. Он произвел какие-то стандартные манипуляции и затем объявил, что обстановка для опытов сегодня неблагоприятная.

По требованию Джордана в кабинет зашла миссис Блэкуэлл. В щелях между портьерами замелькали  чьи-то руки и туманные белые лица. Миссис Уорк села за пианино и довольно приятным голосом исполнила песни Бернса «Брюс шотландцам» и «Пробираясь до калитки». Когда она повторила эти мелодии несколько раз, в белом облаке наконец появился во весь рост призрак женщины, которая провозгласила, что она Мария Стюарт, королева Шотландии.

Мария несколько раз исчезала за портьерой и снова появлялась. Наконец, видимо, набравшись смелости, она рискнула выйти из кабинета на несколько шагов вперед и сделала реверанс. Джордан шепотом обратил мое внимание на божественную красоту ее лица и одежды. Потом он почтительно осведомился, разрешит ли она приблизиться к себе постороннему. Легким наклоном головы Мария соизволила оказать такую милость. Я встал лицом к лицу с королевой. Она позволила мне слегка коснуться рукой одной из складок муслина, который скрывал ее фигуру. Ее лицо было так близко к моему, что даже в полумраке я разглядел ее глаза, сверкающие сквозь дырки в дурацкой маске из папье-маше.

Желание схватить Марию и выставить на смех этот обман было почти непреодолимым. Должно быть, я непроизвольно поднял руки, потому что королева вздрогнула от испуга и скрылась за портьерой. Миссис Уорк торопливо встала из-за пианино и зажгла газовый светильник на полную мощность. Во взгляде, который она бросила на меня, я уловил мольбу о пощаде.

Лицо у Джордана сияло от удовольствия.

– Такая прекрасная! – пробормотал он. – И такая любезная!

– Да, прекрасная, – повторил я, все еще не отводя глаз от цветочного и моделирующего медиума. – Прекрасная и необычайно любезная!

– Спасибо! – прошептала она. – Вы великодушны.

Терзаемый стыдом за добровольное соучастие в банальном трюке, я с растущим раздражением слушал восторженные рассказы Джордана о других материализациях, не менее чудесных и убедительных, чем явление Марии, королевы Шотландии. Тем временем медиумы вернулись к обычному вечернему времяпрепровождению. Младший Робертс и мистер Хельдер играли в трик-трак, тихо о чем-то беседуя. Пышная представительница доктора Раша мирно дремала в кресле. Миссис Уорк вязала. Ее мамаша прихлебывала бренди с водой, который, как счел необходимым пояснить мне Джордан, требовался ей для восстановления жизненных сил, щедро потраченных на недавнюю материализацию Марии Стюарт. Обстановка была бы вполне будничной, если бы не громкие удары и не серии резких стуков, которые явственно доносились отовсюду: с потолка, от перегородок и стен, от предметов мебели и из-под пола.

– Что-то они сегодня разгулялись, – заметил Робертс, оторвавшись от игры.

– Да, – подтвердила мамаша миссис Уорк, помешивая бренди с водой. – Они в восторге от мистера Джордана. Всегда так и кишат вокруг него. По временам, когда мое внутреннее зрение проясняется, я вижу повсюду их прекрасные фигуры, постоянно следующие за ним. Они любят и вознаграждают его за великий интерес к ним и к нам.

– Мистер Джордан, – спросил я, – а вас никогда не обманывали?

– Ну что вы, много раз, – ответил он. – Иногда злобные духи, иногда фальшивые медиумы.

– Сами понимаете, в любой профессии есть мошенники, – вмешалась миссис Блэкуэлл.

– Если бы не было настоящих бриллиантов, не было бы и поддельных, – заметил Хельдер.

– И такие частые случаи мошенничества не пошатнули вашу уверенность? – не сдавался я.

– С какой стати? – ответил управляющий железной дороги. – Если девятьсот девяносто девять экспериментов дают отрицательный результат, это еще ничего не доказывает. Положительный результат тысячного опыта доказывает все. Если хотя бы раз удалось установить связь с бесплотными духами, значит, такую связь можно установить всегда.

Это высказывание приветствовал град стуков со всех сторон.

– Согласен, – проговорил я. – Один установленный случай вмешательства духов в дела людей подтверждает реальность такого явления.

– Однако, – подхватил Джордан с улыбкой, – вы считаете, что даже тысячный эксперимент не может дать положительный результат. И вместе с тем воздерживаетесь от объявления всех тех явлений, которые наблюдали сегодня вечером,  мошенничеством.

– Я уверена, что джентльмен так не думает, – вкрадчиво заметила миссис Блэкуэлл, которая уже покончила со своим бренди.

– Тем не менее, – продолжал Джордан, – тысячный удачный эксперимент может случиться. Он может случиться в любое время. Он может случиться и с вами… Давайте пойдем посмотрим мою коллекцию картин.

Пока хозяин с гордостью показывал мне десятка два работ Рафаэля, Тициана, Корреджо, Гвидо и кого-то еще, написанных этими художниками при посредстве медиумов, я с трудом удерживался от смеха.  Наверно, другой такой коллекции старых мастеров на земле больше не существовало. Когда Джордан спросил, что я думаю об их аутентичности, я с чистой совестью ответил, что никто бы их ни с чем другим не спутал.

После всего этого хлама я с облегчением повернулся к пейзажу, висящему в коридоре.

– Я перевесил его сюда, – пояснил Джордан, – чтобы освободить место для великолепного Карраччи. Его «Даниил в клетке со львами» вам особенно понравился.

Я взглянул на пожилого джентльмена, чтобы понять, говорит ли он это всерьез. Потом снова всмотрелся в великолепный пейзаж.

Там не было ничего придуманного, только чистая правда жизни. Купа пышных ив в утреннем свете и ее отражение в спокойной воде канала или медлительного ручья, над которым деревья стояли. Лодка, находящаяся частью в воде и частью на мокрой траве отлогого берега. Позади, в отдалении, очертания башни замка с коническим бургундским шпилем. Изумительное изображение туманной голубизны влажного воздуха и мягкого света, обволакивающего и ласкающего все окружение. Как я уже отметил, никаких живописных ухищрений, просто окно, через которое любой, у кого есть глаза, может видеть природу в ее вечной подлинности.

– Эта вещь куда ближе к сверхъестественному, чем все, что я увидел до этого. Она стоит больше, чем все остальные ваши старые мастера.

– Она вам нравится? – уточнил Джордан. – Да, пожалуй, она довольно хороша, хотя не имею представления, к какой школе ее отнести. Около года назад ее нарисовал здесь один из духов, который не пожелал представиться.

– Не может этого быть! – возразил я, не в силах больше сдерживаться. – Коро умер шесть лет назад.

Джордан пригласил меня вернуться в библиотеку.

– Миссис Уорк, – обратился он к молодой леди, – вы помните, как был нарисован большой пейзаж в зеленоватой дымке, который висит в коридоре?

– Конечно, – ответила миссис Уорк, подняв глаза от вязанья. – Очень хорошо помню. Он был нарисован при моем посредничестве.

Она призналась в авторстве гениального шедевра так же просто, как если бы речь шла о вышитых аистах и подсолнухах на полотенце или спящей кошечке на коврике.

– А вы тоже рисуете? Я имею в виду – когда вы не в трансе, – уточнил я.

– Да, конечно, – ответила она, спокойно глядя мне прямо в глаза. И вынула из лежащей на столе у мистера Джордана папки аляповатый букет сирени, нарисованный акварелью.

Тем временем Джордан порылся у себя в столе и достал бухгалтерскую книгу.