Он не сдержался и рассмеялся.
— Прекрасно, отлично, хорошая мысль. — Тогда он просто постарался выкинуть все это из головы и не думать больше о Брид. Но этим утром понял, что не может чувствовать себя так уверенно. Адам посмотрел в заднее зеркало. В нем отражалась спокойная улица за его спиной. Солнце всходило и постепенно заливало ее теплым светом. В поле зрения не было ни души. Облегченно вздохнув, он завел двигатель и снял ручной тормоз. По первому вызову он должен был отправиться на другой конец города.
Брид в поезде задремала. Мерный шум колес убаюкал ее. Сначала она наблюдала в окно, как сменяются один за другим пейзажи, удивленно всматривалась в мерцающую голубизну моря, в то время как поезд уносил ее в южном направлении. Она не позволила себе испугаться, когда стук колес стал более жестким и громким. В тот момент они ехали по мосту Бервек и находились высоко в воздухе. Затем они проехали мост и снова очутились на земле. По мере того как она все ближе и ближе подъезжала к А-даму, она опять уснула. Она ничего не ела и не покидала своего места, ее купе всю дорогу оставалось пустым. Она не думала о том, что ждало ее впереди, и не имела ни малейшего представления о том, как она найдет Адама. Катриона что-то говорила о том, что ей надо будет пересесть на другой поезд, на другой станции. Но сейчас она не собиралась об этом думать. В ее голове загорался яркий свет. Здесь, в поезде, находясь далеко от той земли, которую она знала, завеса, отделявшая ее от мира, из которого она пришла, становилась все тоньше и тоньше. Она отчаянно старалась держаться за нее, силясь не переступить ту грань и не очутиться в небытии. Она снова боролась с демонами. Когда поезд прибыл в Кинг-Крос, она поняла, что снова потерялась. Ее глаза смотрели в одну точку, пульс практически не прощупывался, кожа стала абсолютно холодной. Она слышала какие-то голоса, доносящиеся со станции, но не шевелилась. Она смотрела прямо в глаза Бройчану, своему дяде.
Патрисия оглядела гостиную и удовлетворенно кивнула. Здесь было очень мило и уютно. На тот момент Джейн уже прибралась в комнате, игрушки Келома были аккуратно сложены, а днем раньше она разобрала кучу медицинских журналов, которые лежали в кабинете Адама. Она слегка поправила подушку и подошла, чтобы сдвинуть на несколько сантиметров занавеску. Новый дом Джейн и Адама располагался в очень приятном пригородном районе. У них был огромный сад, больше, чем тот, который был раньше. Сам дом построили еще в двадцатых годах, и он сильно отличался от их бывшего дома. Но она прекрасно знала, что Джейн уже успела полюбить его, потому что это был их собственный дом. Патрисия улыбнулась. Конечно, он не был настолько удобен и шикарен, как старый, но что уж тут поделаешь. И улица не имела почти ничего общего с Джорджиан-стрит. Но, по крайней мере, это был их собственный дом.
Джейн находилась в кухне и готовила себе и матери чай. Келом отдыхал. В комнате наконец воцарился покой. Патрисия вздохнула. Да, на самом деле ребенок в последние дни был очень беспокоен. Может быть, ей удастся, в конце концов, немножечко отдохнуть, до того как он снова проснется. Очень жаль, что она не может оставаться здесь подольше, чтобы помогать Джейн в последние месяцы ее беременности. Для нее это было бы очень и очень утомительным…
Поднявшись по ступенькам и остановившись перевести дух, Патрисия заглянула в открытую дверь спальной комнаты Джейн и Адама. Это была довольно милая, со вкусом обставленная комната, в которой висели прекрасные картины и находились элегантные украшения. Комната была залита солнечным светом. Она прошлась по ней, оглядела все вокруг и осталась довольна. Что ни говори, все-таки именно благодаря ей у ее дочери такой хороший вкус. Сразу же, как только она подумала об этом, ее взгляд упал на маленькое серебряное деревце с эмалевыми бусинками, которое стояло на столе рядом с кроватью. На обрамленный серебром кристалл падал солнечный свет, и в разные стороны от кристалла расходились разноцветные лучики радуги. Это была, на ее взгляд, вульгарная вещица, лишенная всякого вкуса, она совершенно не подходила к окружающей обстановке. Патрисия нахмурилась. Эту вещь им подарила та ужасная обрюзгшая женщина-художник, которая однажды приходила с Адамом. Обойдя кровать, она взяла амулет в руки и пристально вгляделась в него. Он был даже неаккуратно огранен.
— Мама, что ты делаешь здесь? — Голос Джейн прозвучал из дверного проема так неожиданно, что Патрисия чуть не подпрыгнула от испуга.
— Ничего, ничего, дорогая. Я просто подумала, насколько эта комната выглядела бы лучше без этой вещицы. Она совершенно не вписывается в интерьер.
— Положи ее на место, мама, пожалуйста. Это очень милый сувенир. — Джейн выглядела измученной. По первоначальному замыслу Патрисия приехала для того, чтобы дать Джейн возможность немного отдохнуть. На самом же деле ей пришлось еще больше работать. Вот и сейчас, когда Джейн с удовольствием бы прилегла и вытянула ноги, пока Келом спал, ей надо было готовить чай для матери.
— Суеверный бред. И все-таки не могла бы ты избавиться от него, дорогая? Снеси его к старьевщику или куда-нибудь еще. Я уверена, что кому-нибудь он обязательно понравится.
— Он нравится мне, мама. — Джейн поставила чашку на ночной столик и протянула руку. — Пожалуйста, отдай его мне.
— Тебе не нужно принимать такой воинственный вид, дорогая. Я уверена, что Адам даже не заметит… — Патрисия повернулась, чтобы положить вещь на прикроватный столик, но неожиданно амулет выскользнул у нее из рук. Она сделала резкое движение, чтобы поймать его в воздухе, но поздно. Кристалл коснулся ее руки, но только и всего. Маленькое деревце ударилось о край стола и теперь лежало у ее ног. Две маленькие крошечные бусинки откололись и лежали в стороне.
— Мама! — Джейн в ужасе уставилась на нее. — Что ты наделала?
— Извини, он выскользнул.
— Ну, конечно, выскользнул. — Джейн смахнула появившиеся на ее глазах слезы гнева и усталости. Она опустилась на колени и подняла то, что осталось от деревца. В ее глазах читался нескрываемый ужас и горе. — Эта вещь так много значила для Адама.
— Ну, в таком случае, это очень подходящий момент, чтобы улучшить его вкус, — сказала Патрисия ядовитым голосом. Она совершенно не чувствовала за собой никакой вины. — Я выброшу его, дорогая. Адам даже не заметит. А теперь, я думаю, мне надо отдохнуть. В противном случае я буду совершенно измученной, когда мой дорогой маленький Келом проснется.
Не веря своим глазам, Джейн посмотрела ей вслед и в недоумении пожала плечами, затем осторожно сложила разбитые части в ящик. Она уже приняла решение снести их к ювелиру и восстановить эту вещь.
Катрионе позвонили из госпиталя для душевнобольных, потому что в сумке Брид оказалась бумажка с ее адресом. Чувствуя за собой определенную вину, она неуверенно качала головой, слушая ту информацию, которая поступала к ней, в ее квартире на Ройялм-Серкус.
— Она была когда-то постоялицей у моей матери. После того как мать умерла, я на время взяла ее к себе. Но в ней было что-то настораживающее. Честно говоря, я даже побаивалась ее и была очень рада, когда она уехала. Нет, я не знаю ее имени. Просто Брид. Так она себя называла. Я думала, что она, может быть, цыганка, которая пришла откуда-то с севера. Нет, мне ничего не известно о ее семье. Я даже не знаю, была ли она у нее… — Она внимательно изучала телефонный номер, который был нацарапан на клочке бумаги, который лежал на ее столе. Брид даже не потрудилась взять его с собой. Доктор Адам Крэг. Нет, она не собиралась упоминать его имя. Она также ничего не сообщила им о ноже. Катриона не хотела ни во что больше вмешиваться.
Лечение каким-то образом повлияло на ее память. В голове своей она ощущала какие-то огромные черные дыры. Возможно, в них хранилась какая-то информация. Сейчас она сидела в огромной теплой светлой общей комнате в госпитале для душевнобольных за столом, на котором лежала куча ниток для вязания. Она должна была рассортировать их, но они смешались друг с другом в неразборчивую паутину. Брид совершенно не могла разделить нитки, чтобы смотать их в аккуратные клубки и положить в корзину. Туманным взглядом она обвела комнату, зафиксировав на мгновение яркий узор, который вырисовывался на оконных занавесках. Ее соседки по палате сидели рядом. Так же, как и она, они были накачаны лекарствами и находились почти в коматозном состоянии, сидя на металлических стульях с провисшими полотняными сиденьями. Голубой хлопчатобумажный халат был Брид явно не по размеру, она чувствовала себя в нем неуютно, к тому же он был жесткий от многочисленных стирок. Ее волосы тусклые и непричесанные, были стянуты сзади эластичной повязкой. Каким образом она попала сюда? Она совершенно ничего не понимала.
