Царь Борис должен был и понимать, и предчувствовать: народ обманут обещаниями Лжедмитрия и ропот нарастает; ему самому не все удалось, а недруги очень сильны; смута и открытая измена трону вполне возможны и, вероятно, близятся!

Именно эти основные угрозы царствованию, как причина, повлекли за собой следствие — сокрытие либереи в каком-то надежном месте, вдали от тех, кто по умыслу, в результате подкупа, шантажа или под пытками мог раскрыть царский секрет.

Место такого сокрытия в России должно существовать!

Где же эта заветная пядь земли?

Настало время раскрыть еще одну неожиданную для всех страницу тайны и сказать: «К сожалению, искали либерею где угодно, только не там, где она почти наверняка положена по воле царя Бориса».

Нет, след библиотеки ведет не под Боровицкий холм, не в сырые и ветхие ходы под монастырскими постройками Александровской слободы и не под сень дворца и старых церквей села Коломенского — излюбленные места Иоанна Васильевича Грозного; не в Боровск, Верею или Вышегород.

С момента кончины Грозного библиотека русских царей фактически перешла под начало регента-правителя, а затем царя — Бориса Федоровича Годунова и в течение нескольких лет являлась его личной собственностью, которой он волен был распоряжаться по своему усмотрению.

Где же спрятал сметливый Борис несравненную либерею?

Почти неуловимый след многострадальной библиотеки ведет в Город-Призрак, который не значится на географических картах и в справочниках. Этот город, если вам повезет, возможно увидеть как бы издали, вглядываясь в забытые редкие рисунки и гравюры или, если вы обладаете воображением, умозрительно — в грозовые ночи дальнего Подмосковья, когда тени снесенных с лица земли крепостных стен и башен прекрасного архитектурного комплекса, восстав из небытия, тяжело проступают в серебристой дождевой пыли над сверкающим при вспышках молний потоке вод древней Протвы!

Можно воскликнуть: «Исследователи, тайна, весьма вероятно, здесь! Она прячется в исчезнувшей в начале XIX века и тут же забытой целым миром роскошной, рассчитанной на самообеспечение и образцовой по хозяйственному укладу и «Домострою» резиденции семьи Годуновых!»

О, как мы, порой, близоруки перед наспех затертыми кем-то листами истории Отечества!

Да, именно в этом провинциальном ныне уголке Подмосковья еще возможно отыскать след утерянной в веках либереи. След этот ведет за фантомные силуэты удивительных построек времен минувших, на наглухо засыпанные землей и осколками обгорелого битого кирпича ступени хода в замурованные подземелья несуществующего снаружи вот уже почти двести лет Царева Борисова городка.

Вот он, порог, за которым видится разгадка многовековой тайны либереи!

Пограничье края Наро-Фоминского (в прошлом — Верейского) и края Можайского. Уж сколько лет, подобно птицам и облакам, пролетело над этой славянской землей? Сколько поколений под гнетом времени угасло и полегло на окрестных погостах и сколько погостов сдули по песчинке в никуда ветры четырех сторон света?

Эпоха Годунова — слепое пятно в нашем общем и сильно среднем образовании. Кто теперь из простолюдинов и даже вершителей судеб считает потребным подробно ведать о ней? Кто знает, например, что «…предок Бориса был татарский Мурза Четь, принявший христианскую веру и поступивший на службу к московскому князю»? Редко услышишь слова признательности Годунову за его искренние старания во благо Руси. За «короткое время царствования Бориса Федоровича на Белом море заложили русские Архангельскую пристань, силой оружия отбили у шведов города Ям, Капорье, Ивангород, разгромили под Москвой полчища крымского хана Казы-Гирея, возвели в Сибири крепости Тобольск, Пелым, Березов и др.».

Борис Федорович правил от части в самое трудное для Руси Смутное время (1598–1613). Его злейшие враги — Шуйские, Мстиславские, Воротынские завидовали, боялись, плели интриги и заговоры против пользовавшегося огромной реальной властью и «правившим государством без соперников» нового русского монарха. А этот царь любил властвовать и строить. У него было особое, рвущееся отношение к высоте.

В русское небо неподражаемо взлетали его постройки: церкви, колокольни, башни. Почему-то все знают о достроенной им колокольне Ивана Святого-Великого в центре Московского Кремля, но никто не задастся вопросом, а какие еще постройки в Москве и ее пригороде сооружены по приказанию Годунова?

За отсутствие именно этого простого и заинтересованного вопроса кроется тайна судьбы либереи московских царей. В состоянии косности, упертости в расхожую историческую версию многие искатели либереи шли часто по ложным следам, ведущим в похожем, но не искомом направлении.

Проезжать обыкновенное русское село Борисово (впервые упоминается в 1596 году и как город — в записках путешественников Какаша и Тектандера за 27 октября 1602 года) приходится каждому, кто следует из Вереи через Можайск на Москву, Бородино или Смоленск. Обратно, из Можайска на Верею дорога та же. Да, теперь этот населенный пункт дальнего Подмосковья имеет звание села… Увы, история, география и власть уже не единожды переигрывали карту и административный статус Борисова, перевоплощая в крайние состояния древнейшее славянское «гнездовое» поселение на высоком мысу (останце), круто обрывающемся в реку Протву. Место на материковой горе, что «не ниже гор Воробьевских», зовется здесь «городищем». Внешне теперь, впрочем, оно не отмечено ничем особенным.

Со стороны поля и леса русичи в случаях, подобных борисовскому, испокон века защищались земляным валом и рвом. Как сообщается, на языке наших далеких предков «городить, городити» значило «огораживать» и, следовательно, городом называлось то, что огорожено, а также, как говорят специалисты, и сама возведенная ограда — тын, крепостная стена, линия укреплений. На таких мысах, особенно вблизи жизненно важных дорог, зарождались сначала славянские городки, позже — города, совершенно необходимые русским в военном и других отношениях. Укрепленный городок (раннего названия поселения мы не знаем. — Авт.) возведенный на останце, нередко являлся «резиденцией профессиональных воинов племени и, в случае опасности, убежищем для жителей, обитавших в мирное время в неукрепленных селениях» (М. Семенова. «Мы — славяне!» СПб., 1997). Сказанное выше относится к VIII–XIII векам.

Здесь, в Борисове, все было так же, как и в других идеально пригодных и необходимых для строительства крепостей местах Подмосковья. Во второй половине XVI века боярин Борис Годунов, неоднократно пребывавший с Иоанном Грозным в Боровске, Верее и Вышегороде, видимо, не без помощи специалистов, приглядел и хорошо запомнил это место. Вероятно, кроме того, он консультировал потенциальные возможности древнерусского Мжут — Поротского боевого «плацдарма» и с архитекторами, и со строителями, и с духовенством. И все они сказали царю «да». Может быть, именно с инициативы Бориса Федоровича и началась в России охота к строительству царских градов и прямых дорог к ним из белокаменной столицы?! Например, похоже, Петру Великому, как можно предположить, идея Бориса пришлась по душе и он, собрав именитых архитекторов и строителей, воплотил ее в виде городов с названиями Санкт-Петербург и Петергоф.

К великому сожалению, никто сегодня не может назвать имени Главного архитектора форта, церквей, теремов и дорог Борисовых. Виной тому — Смутное время на Руси. Но смутным его назвали позже, а до и в период царствования Годунова оно было сложным, как бы теперь сказали, «постиоанновым». Нам в быту оно видится весьма обще и примитивно. А тогда, после ухода с государственной арены могущественного и действительно грозного лидера, настоящее было спорадическим, противоречиво-многоликим, будущее в судьбе Руси — неясным. Главным для людей того времени было то, что происходило с ними непосредственно. Врагов хватало. С запада и северо-запада тянуло штормом. Известно: в этот период личности, более подготовленной к русской короне, чем Борис Годунов, у страны не нашлось. Его всенародно просили на царствование. Он — согласился! И хотя ссылка на авторитет не есть истина, обратимся к мнению и оценкам одного замечательного, весьма компетентного и редкого специалиста по истории средневековой русской архитектуры, и через приведенные из его трудов извлечения приблизимся к тайне нераскрытых до наших дней подземелий резиденции царя Бориса Федоровича Годунова и его наследников.