«Оставив нарты у подножия плоской черной скалы, поднимавшейся невысоко над снегом, все пятеро поднялись на самый гребень и остановились в двух шагах от края огромного обрыва, которым оканчивался этот снеговой склон…», — начинает свое расследование историк географических открытий В. Малов.

Имена путешественников, о которых идет речь, знакомы, без сомнения, очень многим читателям. Ведь и в эту самую минуту кто-то наверняка перелистывает страницы научно-фантастического романа «Земля Санникова», написанного замечательным ученым, академиком Владимиром Афанасьевичем Обручевым, впервые или заново следя за приключениями Горюнова, Ордина, Костякова, Горохова и Никифорова, отправившихся в экспедицию на поиски большого острова, расположенного севернее Новосибирского архипелага. Вот каким они увидели этот остров — продолжим цитату: «Вместо сплошного снега и льда, которые нужно было ожидать на такой высоте, почти в тысячу метров над уровнем моря, под широтой в 79 или 80 градусов, путешественники увидели перед собой картину пробудившейся весенней природы, хотя была только половина апреля, когда и под Якутском, на 15–17 градусов южнее, весна еле намечается первым таянием снега.

Вниз от края обрыва мрачные черные уступы, на которых белел снег, уходили в глубь огромной долины, расстилавшейся на север до горизонта. На дне ее зеленели обширные лужайки, разделенные площадями под кустарниками, или леса, уже чуть подернувшегося зеленью первых листочков. В разных местах среди лужаек сверкали зеркала больших или малых озерков, соединенных серебристыми лентами ручьев, то скрывавшихся в чаще кустов, то появляющихся на лужайках. Над более далекими озерами клубился белый туман — они словно дымились. На западе, за этой зеленой долиной, поднималась чуть ли не отвесной стеной высокая горная цепь, гребень которой был разрезан на остроконечные вершины, подобные зубьям исполинской пилы; на них полосами и пятнами лежал снег, тогда как ниже на обрыве его почти не было. Солнце уже опустилось за эту цепь, и вся долина погрузилась в вечернюю тень.

Цепь гор уходила на север за горизонт, скрываясь в тумане, покрывавшем отдаленную часть долины. Туда же, на север, насколько можно было видеть, тянулась и гряда, на гребне которой стояли наблюдатели и которая была ниже противоположной. На юге и та и другая как будто соединялись, совершенно замыкая долину с этой стороны…»

Теплой, согретой подземным теплом вулкана, обетованной чудесной землей нарисовала Землю Санникова фантазия автора захватывающего романа. Она населила ее племенем онкилонов, будто бы ушедших когда-то с материка и, совершив длинный, трудный путь по льдам, обосновавшихся на новой родине. Здесь будто бы водились самые разные животные, богата и разнообразна была и флора острова… Воистину такую чудесную землю стоило искать, терпя на пути лишения и стужу — награда впереди была прекрасна!

Фантазия, вымысел… Но ведь в существование Земли Санникова, как знают читатели увлекательного романа, верили когда-то реально. Писатель построил сюжет своего произведения, отталкиваясь от подлинной географической легенды.

«Четверг 21 июня 1900 г. Кронштадт, борт «Зари», 11 часов вечера. Сегодня в 2 часа пополудни мы снялись с якоря в Петербурге у семнадцатой линии на Неве, где стояли у набережной 22 дня. Многие глубоко запечатлевшиеся в памяти образы и нахлынувшие за последние недели воспоминания так нагромаздились друг на друга, что мне не удается еще привести в ясность свои впечатления. Во всяком случае, достоверно то, что положено начало экспедиции, которой я так долго добивался. Начало ли? Правильное ли это слово? Когда же именно было положено начало? Было ли это в 1886 году, когда я видел Землю Санникова, было ли это в 1893 году, когда, находясь на Новосибирских островах, я мысленно представил себе возможность достигнуть с острова Котельного Земли Санникова быстрым переходом на собачьих нартах? Было ли это после опубликования моего плана в 1896 году или же начало было положено, когда я прошлой весной передал президенту Академии наук свой отчет о плавании на «Ермаке»? Что считать началом? Как бы то ни было, фактически экспедиция началась сегодня, 21 июня 1900 года, в теплый ясный день, когда мы снялись с якоря и капитан Коломийцев вывел с большим мастерством «Зарю» без помощи буксира из устья Невы мимо множества судов и когда мы взяли курс на Кронштадт. Из наших глаз мало-помалу исчезали друзья, собравшиеся на набережной и на окружавших «Зарю» пароходах и лодках. Они долго еще посылали нам вслед прощальные приветствия и кричали «ура»…»

Так описывает в своем дневнике начало экспедиции на поиски Земли Санникова замечательный русский исследователь Эдуард Васильевич Толль.

Человек исключительно одаренный, отличавшийся большой широтой научных интересов — таким был Толль. И еще — он был увлекающимся и в то же время крайне целеустремленным человеком. Целью его жизни стали поиски Земли Санникова, будто бы находившейся в Северном Ледовитом океане где-то возле Новосибирских островов.

Наверное, это может показаться удивительным, но это действительно так: в Северном Ледовитом океане тоже искали на протяжении столетий немало легендарных земель, и именно это во многом способствовало подлинным географическим открытиям. Здесь снова стоит вспомнить слова Александра Гумбольдта, сказанные им об Эльдорадо: «Попытки завоевать эту легендарную страну принесли пользу географии, как нередко приносят пользу истине ошибки или смелые гипотезы». Эти слова в полной мере можно отнести ко многим из экспедиций в Арктике. Правда, в истории географических открытий, сделанных когда-либо в северных высоких широтах на пути за географической легендой, больше было ошибок, чем смелых гипотез. И первая из таких ошибок относится еще к XVII веку.

Мы не так уж много знаем о «служилом человеке» Михаиле Стадухине, но географическая легенда, связанная с его именем, прожила больше ста лет. В 1641 году он вышел с несколькими спутниками из Якутска к верховьям Индигирки, а потом на небольшом судне — коче — спустился по реке к океану и прошел вдоль его берега до устья другой реки — Колымы. Это было время великих географических открытий в Сибири, которые одно за другим делали русские землепроходцы; открытие Колымы и стало той строкой, что внес в летопись открытий Михаил Стадухин. А во время плавания в океане — его коч шел, близко держась берега, — землепроходец видел на севере, по левую руку, «горы снежные и пади и ручьи знатны все».

Что это была за земля? Стадухин не сомневался, что видел южный берег какого-то громадного острова, который начинается где-то возле устья реки Лены и тянется далеко на восток, за Колыму. Вот такое свидетельство Михаила Стадухина донесла до нас история: «Идучи от Лены от Святого Носа и к Яне реке, и от Яны к Собачьей, Индигирка тож, и от Индигирки к Ковыме реке (Колыма. — Авт.) едучи, и горазд тот остров в виду».

О том, что это за земля, Стадухин расспрашивал местных жителей. Они подтверждали: в океане действительно есть остров, до которого, когда океан покрывается льдом, можно на оленях дойти всего за один день…

Так и появилась географическая легенда о «великом острове» в Северном Ледовитом океане, расположенном против берегов Восточной Сибири. В существование этой обширной земли верили и многие десятилетия спустя после плавания Стадухина, однако в основе этой географической легенды лежало лишь то обстоятельство, что реально существующие небольшие острова, расположенные против устьев восточно-сибирских рек и соединенные между собой ледяными полями, невольно показались землепроходцу одной громадной сушей. А свидетельства местных жителей? Что ж, здесь не было ошибки: они действительно посещали эти разрозненные острова, охотясь на песцов и нерпу.

Прошло более ста лет, и географы заговорили о другой гипотетической земле, получившей название «Земли Андреева». Весной 1763 года сержант Степан Андреев, вышедший из Анадыря, на собачьих упряжках объехал Медвежьи острова, известные русским уже с середины XVII века, и дал их беглое описание. С одного из островов сержант заметил на севере темное пятно, которое посчитал какой-то землей. Год спустя Андреев специально отправился на поиски этой земли и 22 апреля увидел «остров весьма не мал… низменной, одним концом на восток, а другим на запад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят».