— Нет.

Норма помолчала, затем продолжала:

— Дэйв, ты должен знать, что все мы на твоей стороне. Я не верю, что у Рут было что-то общее с этой свиньей. А если даже она была как-то замешана в этом деле, то, вероятно, произошло совсем другое, а не то, о чем сейчас говорят.

— Большое спасибо, Норма.

Тулли действительно был благодарен ей. Независимо от своего состояния, Норма была хорошим человеком. Лишь после потери единственного ребенка она стала склонна к истерии.

— Норма, могу я к вам приехать?

— Да, Дэйв, ты хочешь?

— Я знаю, уже поздно, больше двенадцати ночи.

— Я настаиваю, чтобы ты приехал! Я знаю, что это значит — остаться одному в доме…

Норма помолчала, затем возбужденно заговорила:

— Олли тоже хочет поговорить с тобой. Он только час назад пришел домой. Ты уже поел?

— Да, конечно…

— Что?

Тулли невольно усмехнулся.

— Ты меня видишь насквозь. Я съел половину бутерброда и не знаю, с чем он был.

— Тогда сейчас же отправляйся к нам!

Несмотря на поздний час, он нашел у Херстов разнообразную холодную закуску.

Норма была высокой худой женщиной с лошадиным лицом. Ее каштановые волосы были непричесаны. Все ее очарование состояло в глазах и смехе, но смех умер вместе с маленькой дочкой. А ее прекрасные глаза все более и более походили на те, какие Тулли видел на фото жертв концентрационных лагерей. Они стали широко открытыми, затравленными. Однако сегодня вечером Норма словно вернулась к реальной действительности — исчезновение Рут повлияло на нее подобно шоку, и к Норме вернулся ее прежний открытый и дружелюбный облик.

Олли старался выглядеть как всегда, и его беспокойные руки были, как обычно, заняты — они ощупывали, теребили, чесали и царапали. Его лысый веснушчатый череп отражал свет, словно желтый светофор.

Тулли немного успокоился, увидев Норму и Олли. Они как-то дополняли друг друга, были тесно связаны, но при этом каждый из них имел свою собственную индивидуальность. Когда-то Олли Херст был бедным студентом, а Норма имела хороший доход от унаследованных акций и недвижимого имущества. Однажды Норма сказала Тулли, что Олли не взял ни цента из ее денег. Так продолжалось и после их женитьбы.

«Мы с Рут провели в этом доме несколько счастливых часов, до того, как умерла Эмми, до того, как Рут…» — подумал Тулли, затем взял себя в руки.

Вернуться в прошлое было невозможно, хотя к Норме возвратилось что-то от ее былого облика. Она молча накормила Тулли, а ее муж занимал его разговором. Все же еда застревала у Тулли в горле, а Олли, казалось, вконец обессилел. Вдруг наступила полная тишина.

— Почему мы ведем себя так, как будто Рут с нами? Не следует этого делать, — сказала Норма.

— Либо… — начал Олли.

— Замолчи, Олли. Психология, которой ты повседневно пользуешься в своей конторе, здесь не поможет. Не поможет, раз затронуты личные чувства, — запротестовала Норма и прикоснулась к руке Тулли. — Дэвид, ты не должен терять веры в нее.

Тулли был благодарен ей, но возразил:

— А что я могу поделать с фактами, Норма? Игнорировать их?

— Да. Рут должна иметь шанс все объяснить.

— Но Кокс — не туман, который рассеется, лишь выглянет солнце. Кокс — это реальность, или был ею, во всяком случае.

— Рут также, Дэйв, — и она еще существует.

— Норма, — вмешался Олли, — может быть, Дэйв не хочет говорить об этом.

— Не думаю. Ты не хочешь об этом говорить, Дэйв?

— Мне хочется что-то делать, а не говорить, — пробормотал Тулли.

— Не забывай, Дэвид, что ты не один.

Норма уклонилась от взгляда Тулли.

Тулли не выдержал и воскликнул:

— Она была знакома с Коксом! Это факт! Факт!

— Откуда ты это знаешь, Дэйв? — спросил адвокат.

— Оставим это…

— Для меня это не имеет значения, Дэвид, — сказала Норма.

Тулли удивился убежденности ее тона.

— Даже если Рут была с ним знакома, все равно она невиновна. Ничему другому я не поверю.

Мужчины обменялись взглядами. Затем Тулли встал, подошел к Норме и поцеловал ее в лоб.

— Конечно, Норма, конечно. Ты и Рут — настоящие подруги.

Норма сидела, словно окаменев. В глазах ее мужа появилось паническое выражение.

— Я совсем без сил, — сказал Тулли. — Мне нужно поехать домой и лечь в постель. Большое спасибо за заботу, Норма. Олли…

— Я провожу тебя, — сказал Херст. — Сейчас я вернусь, Норма.

У дверей он тихо сказал:

— Ты не должен себя упрекать, Дэйв. Такое происходит с ней очень часто.

— Норма сказала, что ты хотел поговорить со мной.

— Я загляну к тебе рано утром.

Адвокат быстро закрыл дверь. Когда Тулли проходил мимо большого окна, он увидел, как Олли нежно взял руку своей жены. Норма сидела все в той же позе. Лицо ее было спокойным, но из глаз лились слезы.

Дэвид Тулли в одиночестве заканчивал свой завтрак, когда явился Олли Херст. Он вошел и вытер лысину скомканным носовым платком. У него были красные глаза — очевидно, он мало спал.

— Как чувствует себя Норма, Олли?

— Ночью с ней было плохо. По-моему, она как-то связывает смерть Эмми и историю с Рут. В конце концов пришлось дать ей порошок, и после этого она заснула. Сегодня утром, кажется, ей стало немного лучше.

— Мне ужасно жаль ее, Олли.

— Не волнуйся. Если бы не это, нашлась бы другая причина. Как у тебя насчет кофе, которым так хорошо пахнет?

— Я держу его горячим для тебя.

Они пошли в кухню, и Тулли налил кофе в вымытые чашки.

Олли отказался от сливок и сахара, которые обычно употреблял в больших количествах.

— Что-нибудь слышно о Рут?

— Нет.

— Дэйв…

— Да?

— Ты знаешь, где она? Ты спрятал ее?

Тулли посмотрел в кристально-ясные глаза адвоката.

— Нет.

— Очень хорошо, очень хорошо, — ответил Херст. — Я только хотел убедиться. И ты еще ничего о ней не слышал?

— Нет.

— Все в порядке. Теперь давай поговорим о будущем.

— О чьем будущем? — с горечью спросил Тулли.

— О будущем Рут.

— Разве у нее есть будущее?

— Ну тебя к черту с твоим нытьем! — воскликнул Олли Херст. — Я ведь не только адвокат, но и друг Рут. Если ты потеряешь надежду — это будут твои похороны. Кроме того, это затруднит мне работу. Итак, что будем делать? Действовать мне одному или вместе с тобой?

Тулли медлил с ответом.

— Очень хорошо, — сказал Олли, — видимо, моя логика тебе не нравится. Но мне на это наплевать. Я подыскал хорошего адвоката по уголовным делам. Его можно привлечь к делу в любое время, я с ним уже обо всем договорился. Он, конечно, согласился со мной, что следует приняться за дело, только когда появится Рут. Тебе неинтересно, кто он?

Тулли покачал головой.

— Хочешь этим сказать, что никому, кроме себя, не доверяешь? Черт возьми! На всякий случай, его фамилия Винценти, он из Нью-Йорка, специалист по убийствам, Буду говорить с тобой откровенно, Дэйв. Винценти считает, что мы попадем в тяжелое положение, если Рут не сможет представить ясные контраргументы, которые опрокинут создавшуюся картину. Кроме того, он считает, что тем труднее станет дело, чем дольше она будет прятаться. По этой причине я должен снова спросить тебя: не знаешь ли ты, где она?

— Я уже ответил тебе: я не знаю!

— Я верю тебе, — успокоил его адвокат. — Только пытался прояснить картину. Можешь дать мне еще кофе?

Тулли налил ему чашку.

— А ты еще не притронулся к своему.

Тулли начал пить.

— Обвинение против Рут стоит на прочном фундаменте, — продолжал Олли Херст. — Было применено твое оружие. Свидетельница показала, что Кокс называл свою посетительницу Рут. Наконец, Рут после убийства скрылась. У прокурора очень сильная позиция, сказал Винценти.

Чуть помолчав, он продолжал:

— Защита должна разбить доводы обвинения. Допустим, что Рут при своем появлении не будет располагать доказательствами своей невиновности. Винценти считает, что письмо, отпечатанное на машинке, не имеет юридической силы, так как на бумаге не обнаружено отпечатков пальцев Рут. В остальном я вполне согласен с его мнением. Он полагает, что в этом деле доказательства будут значить меньше, чем характеристика личностей. На одной стороне — грязный вымогатель, на другой — охваченная паникой женщина с незапятнанной репутацией. Винценти уверял меня, что в таких случаях присяжные всегда становятся на сторону женщины.