Очень странный человек.

В три часа двадцать минут Чарльз Кросс выходит из дома 22 по Даветон-стрит. Кросс уже двадцать лет работает возчиком на овощном рынке Ковент-Гарде-на и всегда встает в это время. В темноте мелькают силуэты редких прохожих, город еще спит. Кросс движется на восток, думая о предстоящем дне. Он переходит через Брейди-стрит; газовый фонарь на углу освещает перекресток, но за ним на Бакс-роу царит кромешная тьма. Кросс, впрочем, привык ходить этим маршрутом, и темнота его не смущает. Он полагается на свои крепкие кулаки. Будьте уверены: тому, кто вздумает покуситься на кошелек Чарли Кросса, не поздоровится!

Бакс-роу — очень узкая улица: двадцать футов от одной стены до другой. [7] Ширина тротуара — всего три фута. Чарли Кросс идет прямо по мостовой, и его шаги — это единственное, что смущает тишину. Ни стука лошадиных копыт, ни паровозных гудков.

Он проходит мимо шерстяного склада, за которым начинается темное здание картузной фабрики, с другой стороны улицы тянутся неосвещенные дома, заселенные ремесленниками. Пятнадцать лет тому назад (Кросс хорошо это помнит) ряд жилых домов продолжался дальше по Бакс-роу, но в 1875 году их снесли, чтобы проложить железную дорогу. Между дорогой и оставшимися домами теперь стоят небольшой коттедж и конюшенный двор, предназначенный к сносу. Кросс проходит вдоль его кирпичного забора и внезапно замечает возле высоких деревянных ворот что-то похожее на брезентовый мешок.

Кросс подходит ближе. Нет, это не мешок, это женщина с неприлично задранной юбкой, она лежит на спине и кажется бездыханной. Может быть, просто мертвецки пьяна — не такое уж редкое дело, но что-то заставляет Кросса задержаться. Он чувствует, что дело неладно. В тот же момент неподалеку раздаются шаги. Это Роберт Пол, возчик, который, как и Кросс, спешит в этот ранний час на работу. Кросс заступает ему дорогу и показывает на тело возле ворот.

— Посмотри-ка, здесь женщина на тротуаре!

Кросс нагибается, берет ее за руки; они холодны. Пол дотрагивается до ее лица.

— По-моему, она все-таки дышит, только очень слабо, лицо у нее теплое.

— Нужно перетащить ее к воротам, я хочу посадить ее…

— Нет, приятель! — Пол категорически против. — Я ее передвигать не буду, потому что знаешь сам — тебя еще обвинят потом, бог знает в чем! Мне это не нужно, вот что! Надо позвать полицию, вот что, — пусть они сами с ней разбираются!

— Давай хоть юбки одернем.

Это оказывается не таким-то простым делом.

— Вот что, — говорит Пол. — У меня нет времени идти за полицией. Думаю, у тебя тоже. Так что просто скажем о ней первому констеблю, которого встретим.

Кросс, недолго поразмыслив, соглашается. Судьба какой-то неизвестной пьянчужки не настолько волнует его, чтобы рисковать своим заработком.

На Бейкерс-роу они встречают констебля Джонаса Мейзена, который, помимо надзора за порядком на улицах, занимается тем, что будит жильцов, которым нужно рано вставать на работу. Однако в это утро жильцам придется обойтись без его услуг. Мейзен выслушивает обоих возчиков и направляется на Бакс-роу, где, как ему сказали, обнаружена мертвая женщина. В тот момент он надеется, что она попросту пьяна, в худшем случае изнасилована, но его надеждам не суждено сбыться…

Тем временем, спустя несколько минут после Кросса и Пола, на тело натыкается констебль Джон Нил из J-дивизиона. Нил совершал обычный обход, двигаясь в направлении обратном тому, откуда шли возчики, иначе говоря, он шел к Брейди-стрит и лишь по чистой случайности разминулся с этими достойными джентльменами.

Нил открывает заслонку фонаря, чтобы разглядеть тело. При свете хорошо видно, что горло женщины перерезано. В конце улицы показался еще один констебль, Джон Тейн. Нил сигналит ему фонарем, и Тейн ускоряет шаг, спеша к товарищу.

— Здесь женщина с перерезанным горлом, — объясняет Нил. — Сходи за доктором Лльюэлином!

Согласно инструкции, полицейский, обнаруживший тело, обязан оставаться рядом с ним, Тейн уходит за врачом, а констебль Мейзен, едва прибыв на Бакс-роу, по просьбе Нила отправляется за санитарной тележкой в участок на Бетнал-Грин-роуд.

Частный доктор Ральф Риз Лльюэлин живет на Уайтчепел-роуд в нескольких кварталах от места, где произошло убийство. Некоторое время назад он работал хирургом в Лондонской больнице — вероятно, поэтому Нил и вспомнил о нем. В этот вечер Лльюэлин не дежурит. Красный фонарь, оповещающий о том, что в доме находится частный врач, погашен, и констеблю, разбудившему Лльюэлина посреди ночи, приходится подождать, пока доктор поднимется с постели и оденется.

На Бакс-роу мелькают огни полицейских фонарей. Несмотря на ранний час, возле конюшенного двора начинают собираться зеваки. Доктор Лльюэлин здоровается с полицейскими. Мейзен уже вернулся с тележкой, здесь также находится сержант Генри Кирби, который успел опросить нескольких жителей в соседних домах — тех, что откликнулись на его стук в двери.

— Никто ничего не слышал! — сообщает он Лльюэлину исключительно из вежливости, поскольку знает, что тот не имеет никакого отношения к полиции.

— Да-да… — рассеяно бормочет Лльюэлин, склоняясь над телом. — Посветите мне, джентльмены!

Констебли направляют свет своих фонарей на распростертое тело, зеваки вытягивают шеи, пытаясь рассмотреть что-нибудь из-за их спин. Пока Лльюэлин занят осмотром, число любопытных увеличивается. Подходит еще человек с ближайшей скотобойни, и за ним — старый сторож с соседней улицы. Они негромко переговариваются, обсуждая происшествие и строя догадки. Лльюэлин не обращает на них внимания, зеваки ему не мешают, но для полноценного осмотра одного лишь света фонарей совершенно недостаточно.

— Вы передвигали тело? — интересуется Лльюэлин.

— Нет, никто не прикасался к нему с того момента, когда я его нашел, — поясняет Нил.

Лльюэлин качает головой.

— Странно…

Сержант Кирби вопросительно смотрит на него.

— Крови вытекло совсем немного, видите?

Полицейские послушно наклоняются к шее убитой. На горле женщины зияет чудовищная рана, но на земле, точно, почти нет крови.

— И что это может означать? — задает вопрос сержант.

— То, что ее убили в другом месте, а затем уже привезли сюда! — Доктор явно раздражен его недогадливостью. — Пока это только мое предположение, но подтвердить или опровергнуть его в этих условиях я просто не в состоянии. Так что везите ее в морг, а утром при дневном свете я продолжу.

Сержант Кирби немедленно отдает распоряжение, тело кладут на тяжелую двухколесную тележку с кожаным верхом. Нил и Кирби, вместе с Мейзеном, увозят тело в морг при работном доме Уайтчепела. А констебль Тейн остается возле места убийства дожидаться дежурного инспектора, которым в ту ночь был Джон Спрэтлинг.

Спрэтлинг узнает об убийстве на Бакс-роу в половине пятого утра и немедленно отправляется на место преступления. В предрассветных сумерках возле конюшенного двора раздается плеск воды и слышно шарканье старой метлы. Какой-то молодой человек спокойно смывает кровь с мостовой в водосточную канаву.

— Что вы делаете? — Высокая фигура инспектора Спрэтлинга появляется перед ним из тумана.

Юноша даже не вздрагивает.

— Мне сказали убрать здесь все, сэр! — сообщает он меланхолично.

— Кто вам это сказал?

— Моя мать, сэр. Она работает на мистера Брауна, мистеру Брауну вряд ли понравится то, что здесь столько крови.

Инспектор знаком разрешает ему продолжить работу. Место преступления уже никого не интересует, и только случайные прохожие замедляют шаг возле деревянных ворот, вглядываясь в кровавые следы.

— Странно, что до сих пор нет газетчиков! — удивляется Спрэтлинг по дороге в морг Уайтчепелского работного дома. Тело на тележке все еще находится во дворе, поскольку двери морга закрыты на тяжелый висячий замок.

— В чем дело? — Спрэтлинг окидывает констеблей раздраженным взглядом.