Мы переходим в заключение к юго-восточной части «древа». На этот раз речь не пойдет о доходах или о налоговых «поступлениях», льющихся живительной влагой в государственный аппарат. Здесь, в этой новой для нас зоне, мы имеем дело с расходами, с выплатами, короче говоря — с теми «эффектами», которые финансовые ресурсы производят в самом государственном аппарате и через его посредство. Выплаты, само собой разумеется, осуществляются за счет входящих платежей. Цепочка приход-расход спускается, в полном согласии с логикой, от северо-восточного угла нашей гравюры к юго-восточному ее углу, проходя через крупный стратегический узел Сохранной казны, образующей связующее звено между «поступлениями» и «расходами». Эти последние, в свою очередь, вертикально спускаются к двум неравным участкам вдоль двух ниспадающих ветвей, напоминающих своим видом тяжелую крону плакучей ивы. В непосредственной близости от центрального ствола, справа от него, на юго-востоке, находится королевский двор, дом короля, роль которого как символа все еще сохраняет свое значение (достаточно вспомнить о «кочующем» дворе Екатерины Медичи и Карла IX: почти 15 000 человек — ставшее кочевым население среднего города той поры — двигались по французским дорогам или по тому, что служило тогда дорогами, сплачивая народы в нацию на всем пространстве страны от севера до юга). «Расходы» на содержание этого двора (который далеко не всегда «кочует», а гораздо чаще сохраняет «оседлость») распределены по таким, в частности, статьям: серебряная посуда, различные подарки, псовая охота, конюшня (важную должность главного конюшего доверяют обычно лишь могущественным сеньорам). И наконец, поскольку надо обеспечивать безопасность и королевскому семейству, и всем придворным, в расходы по содержанию этой братии («издержки на королевский дом», как говорит Фигон) входят также и денежные средства, рассчитанные на содержание сотни дворян и охранников (командуют этой охраной, состоящей из отборных бойцов, весьма видные люди; занять такой пост стремятся очень многие). Справа от большого центрального ствола дерева Фигон изображает падающую с северо-северо-востока к юго-юго-востоку еще одну, вторичную, ось, описание которой можно было бы дать, исходя из веберовской концепции «патримониальной монархии». Допустим, что в верхней части картины (на северо-северо-востоке) расположен описанный выше «собственный домен» монархии, из которого исходит минимальный объем средств в счет доходов казны. В нижней ее части вписывается в статью outputs — затрат и расходов — королевский двор: он с лихвой поглощает пресловутые домениальные средства, тратя их на питание, на представительские расходы familia — королевского семейства. Это семейство, по правде говоря, гораздо шире рамок собственно семьи монарха, поскольку окружено множеством придворных, стражников и слуг. Далее на вертикали, спускающейся с северо- до юго-востока по правому краю фигоновской схемы, появляются структуры государства, в которых наши современники могут обнаружить знакомые им черты: сверху — налоговые службы, о которых мы здесь уже упоминали; они являются носителями все тех же, с мелкими исключениями, функций, которым суждено долгое существование. Ниже на схеме — средства от налогообложения, которые устремляются в пропасть расходов государства и почти идентичны наиболее типичным его затратам. Речь идет, в частности, о расходах на содержание армии — главного потребителя денежных средств в дореволюционной Франции; она поглощала до 50% и более королевских «бюджетов». Главные статьи расходов по этой части представлены средствами на довольствие мирного и военного времени, на содержание флота, артиллерии, на создание укреплений… Затем идут затраты на содержание дипломатической службы (расходы на «посольства и дипломатические поездки»), ренты и пенсии (для придворных и прочих лиц, которым режим протежирует), награды, дарования и иные благодеяния (для тех же людей) и, наконец, «жалованье судебных людей и людей финансов», иначе' говоря — денежное содержание чиновников и должностных лиц. Оно весьма невелико в те времена, поскольку эти люди содержали себя — хотя бы частично — за собственный счет, а также на подношения подчиненных — официально легализованные или молчаливо допускаемые. Жалованье, выплачиваемое им государством, составляло, таким образом, лишь часть их доходов, и, конечно, не самую большую. Предложенное Фигоном описание того, что касается расходов — outputs — государства, как видим, хоть и краткое, но достаточно полное. Оно охватывает и королевский двор, и армию, и дипломатию, касается судебной и финансовой бюрократии и даже мздоимства.

Нам осталось теперь поговорить о нижней части схемы Фигона, обо всей юго-западной четверти ее, а также о небольшом участке, расположенном внизу справа (на юго-востоке). Здесь мы находим губернаторов провинций и послов (иначе говоря, представителей короля в стране и вне ее); тут же Великий прево королевского дворца (он является судьей для лиц из королевского окружения), королевский Большой совет, который и дублирует, и венчает собой систему парламентов, перенося по возможности на высший государственный уровень кассационные судебные дела и апелляции; здесь государственные секретари — предшественники появившихся позднее министров, интенданты финансов, которых можно приравнять к нынешним заместителям министра финансов, докладчики по судебным делам в Государственном совете — все они образуют политический класс или «технократическую структуру» королевского государства 70-х годов XVI века. С 1661 года эта структура перейдет из подчинения канцлеру в преобладающее ведение генерального контролера финансов. И наконец, на древе Фигона армия и зарождающийся военно-морской флот присутствуют повсюду и одновременно нигде, поскольку их наличие отображено лишь косвенным, периферическим образом в показанных на нем трибуналах Адмиралтейства и служб коннетабля (на юго-западе схемы), а также упоминанием различных расходов на военные нужды (на юго-востоке). Но при этом следует учитывать, что наш автор никак не включает профессиональных военных в описание своего сугубо «гражданского» и «светского» дерева служб и должностей. Это относится и к духовенству: наличие Церкви, конечно, вытекает с очевидностью из упоминания о десятине, которую она должна выплачивать светскому государству, но этим дело и ограничивается. Тем не менее, присутствие служителей Церкви подразумевается всей этой иконографией, поскольку они выступают посредниками между королем и Богом при помазании, а также и в дальнейшем, освящая законность суверенного правления короля Франции. Фигон, впрочем, дает на этот счет точные пояснения на нескольких страницах, которыми он сопроводил в своей книге гравюру, изображающую дерево. Каким бы ни было это дерево, при всех недостатках оно остается лучшей имеющейся у нас «фотографией» государства эпохи Возрождения, слепком с одного из очень древних режимов и со Старого порядка в полувоенный период 1577-1584 годов.

Гражданские войны возобновляются с 1584 года на новой основе, теперь сталкиваются уже не две, а три группы действующих лиц: протестанты — сторонники Генриха Наваррского из Объединенных провинций Юга; католики-центристы, часть из них — «политики», часть — сторонники Валуа[127]; наконец, на первом плане католики — сторонники Гизов. Что же значит быть «гизаром» (сторонником Гизов) или просто Гизом в этой Франции «конца века», где происходит поразительная революция Лиги, которая с 1588 года развивается во всех направлениях?

Первое знаменитое поколение Гизов, поколение победителя в Меце и при Кале и всемогущих советников Франциска II, предложило в целом некоторые контуры семейной модели, которая будет расцветать в последующий период: несгибаемый католицизм, дух рыцарства, вкус к власти, компетентность в военной сфере, умение увлечь и повести за собой толпу. Второе поколение, поколение Генриха де Гиза, убитого в 1588 году, придает этим контурам грандиозный размах и трагическое завершение, которое, впрочем, всегда присутствует в судьбах семьи: Франсуа де Гиз, отец Генриха, погиб в 1563 году от удара убийцы Польтро де Мере (который был «управляемым», лишь Бог и Колиньи знают кем). Карьера Генриха, как только он вышел из юношеского возраста, приобретает исторические масштабы начиная с 1575 года (победа над германскими рейтарами в Дормане). С 1584 года в его карьере происходит новый подъем после смерти Франсуа-Эркюля, бывшего герцога Алансонского, младшего брата Генриха III. Эта смерть имеет решающее значение! Отныне для династии Валуа бесповоротно встает проблема преемника. Генрих III, чей брак остается бесплодным, по нормам Салического закона имеет только одного законного наследника, того самого, кого так давно столь многие опасались, — Генриха Наваррского, отдаленного потомка Людовика Святого… и одновременно принца гугенотов. Католическая Франция находится под угрозой. Столь же запутанный спор о преемнике ранее, два с половиной века назад, вызвал Столетнюю войну. Что касается мук общественного сознания, которые возникают при разнице в вероисповедании между государем и его народом, то приблизительный эквивалент этой ситуации встречаем — правда, в противоположном смысле — ста годами позже в Британии, когда Яков II, король-папист, должен будет править подданными, исповедующими англиканство; итогом этого стала революция 1688 года, разумеется, мирная, но глубокая и «победоносная». Это показывает взрывоопасный характер той альтернативы, которая открывается начиная с 1584 года. Первая Католическая лига тем не менее возникает в 1576 году вокруг Перонна. Инициатива Гизов сыграла в ее появлении лишь незначительную роль, движение стимулировали прежде всего губернатор, местное дворянство и все три сословия региона. Для этих сторонников Лиги на начальном этапе главной задачей было помешать Конде, принцу-гугеноту, прийти к власти в Пикардии. Вторая Лига, «истинная», кристаллизуется в Лотарингии через девять лет после этого вокруг Генриха де Гиза и его родственного клана. Движение Лиги возникает также в Париже, на несколько недель позднее, в среде судейских чиновников, кюре и торговцев, приверженных традиционной религии. Это двойное возникновение имеет место в конце 1584 года как логичная реакция на смерть Франсуа-Эркюля. Сформировавшийся таким образом союз приводит в 1585 году к захвату власти и гражданской войне. Действия ведутся по двум осям: Гизы и их сторонники частично устанавливают свое господство в городах, крупных и небольших, и в крепостях в Северной Франции; с другой стороны, ведется вооруженная борьба с протестантами и сторонниками Генриха Наваррского, которые все больше группируются в Объединенных провинциях Юга. В этом втором наступлении королевская армия выступает в качестве союзника, поскольку Генрих III, человек, во всяком случае, очень религиозный, был вынужден заключить договор о послушном союзничестве с Лигой в июле 1585 года по причинам в основном тактическим. «Я их правитель, католик, как это надлежит, поэтому я следую за ними». Увы! В данных обстоятельствах союзник оказывается более опасным, чем враг; суверен ежеминутно боится, что его вытеснит обременительный «друг», которым стал для него герцог де Гиз. Более того, королевская армия терпит жестокое поражение от Генриха Наваррского в Кутра (октябрь 1587 г.). Это поражение не способствует улучшению ситуации, несмотря на почти королевские похороны в стиле высокого барокко, которые Генрих III устроил своему любимчику Жуаёзу, убитому в этом бою. На севере обостряются противоречия между двумя Генрихами (Валуа и Гизом), в то время как на юге третий Генрих (Наваррский) продолжает оставаться причиной конфликта.