– Ты еще спрашиваешь!

– Ты рисковый парень, тетя Темпе. Давай я слетаю в душ, и мы пойдем.

День прошел почти идеально. Поначалу ноги у меня, конечно, разъезжались в разные стороны, но я быстро уловила ритм и вскоре уже неслась вперед так, словно родилась в коньках. Вспомнились времена детства, когда я лихо раскатывала по тротуарам родного города. Несколько раз я была на грани того, чтобы сбить с ног прохожего, и чуть не выехала на проезжую часть прямо под колеса машин. Солнце заставило многих спортсменов-любителей покинуть свои дома. И теперь на дорожке обгоняли друг друга велосипедисты, скейтбордисты и такие же, как и мы, почитатели роликов. Хотя на поворотах мне еще приходилось туговато, я научилась достаточно хорошо маневрировать, чтобы избежать столкновений. Единственное, что у меня не получалось, так это резкая остановка. Когда я была ребенком, тормоз для роликов еще не придумали.

К полудню я скользила так же гладко, как «Черная магия» на Кубке Америки, международных соревнованиях яхтсменов. Или, как выразился Кит, не хуже дерьма по прямой кишке утки. Однако я настояла на том, чтобы нацепить на себя столько предметов защитной экипировки, что с лихвой хватило бы для защиты ворот в НХЛ.

Когда перевалило уже за пять вечера, мы вернули ролики и экипировку и направились в «Сингапурскую кухню» поужинать. Потом взяли в прокате «Розовую пантеру» и «Выстрел в темноте» и хохотал и до слез, когда инспектор Клузо демонстрировал, каким образом один человек может оказаться одновременно частью проблемы и частью ее решения. Фильмы выбрал Кит. Он сказал, что погружение во франкоговорящую среду даст ему возможность побыстрее освоиться в Монреале.

Тот пресловутый глаз я не вспоминала весь день, пока не легла в кровать, вконец разбитая, с ноющим телом, поглотив неимоверное количество попкорна. Я переворачивалась и меняла положение тела, пытаясь не думать о предмете в моем холодильнике и о том злодее, который подложил его в машину.

В понедельник по-прежнему было тепло, но над городом собирались темные облака. Они низко нависали, прижимая завесу тумана к самой земле и вынуждая водителей включить фары.

Прибыв на работу, я отнесла контейнер в биологический отдел и сделала запрос. Я не вдавалась в объяснения об источнике образца, а они не спрашивали. Мы предоставили экземпляру незарегистрированный номер. Лаборант сказала, что позвонит мне, когда будут результаты.

У меня были кое-какие соображения о том, откуда этот глаз, но я надеялась, что ошибаюсь. Последствия были бы слишком ужасающими. Я продолжала делать записи, ожидая результатов анализа.

Утренняя планерка надолго не затянулась. Владелец агентства по продаже автомобилей марки «Вольво» был обнаружен висящим в петле в своем гараже, к груди приколота прощальная записка. Одномоторный самолет разбился в Сен-Хьюберте. В метро, на станции «Вандом», кто-то столкнул женщину с платформы.

Для меня ничего.

Вернувшись в кабинет, я подключилась к терминалу. Ввела ключевые слова: антропология, скелет, неизвестный, женщина, Фрагментарный. Я собиралась поискать в базе данных случаи, связанные с нахождением неполных женских скелетов, чьи личности так и не были установлены. Из базы данных нашей лаборатории компьютер выдал двадцать шесть номеров, охватывающих последние десять лет.

Затем, воспользовавшись полученным списком, я запросила все случаи, где отмечалось отсутствие черепа. Такой подход срабатывал только для тех останков, которые были получены за время моей работы в судебно-медицинской лаборатории. До меня подробная каталогизация костей не проводилась. Найденные скелеты просто помечались как частичные или же полные. Я выделила все случаи, проходящие как фрагментарные.

Из списка неполных скелетов, исследованных за время моего пребывания в должности судебного антрополога, я послала запрос на те, в которых отсутствовала бедренная кость.

Безрезультатно. Данные вводились по таким параметрам, как отсутствие или наличие черепа, отсутствие или наличие заднечерепных фрагментов, но конкретные кости не указывались. Придется обратиться к нынешним файлам.

Не тратя попусту времени, я спустилась в холл, в архив. За стойкой сидела худенькая женщина в черных джинсах и в блузке крестьянского стиля. Незапоминающаяся внешность: обесцвеченные волосы, бледная кожа и глаза с оттенком замутненной жидкости, оставшейся после того, как помыли посуду. Единственными цветовыми пятнами выделялись темно-красные полоски от очков и россыпь веснушек на носу. Мне так и не удалось сосчитать количество сережек-гвоздиков и колечек, красующихся в каждом ее ухе. Эту женщину я никогда раньше не видела.

– Bonjour. Je m'appelle Tempe Brennan.[17] – Я протянула руку, представляясь.

Она кивнула, но руку мне не пожала и имя свое не назвала.

– Вы новенькая?

– Я временно.

– Прошу прощения, но не думаю, что мы прежде встречались.

– Меня зовут Джослин Дион, – пожала она одним плечом. Ладно. Я опустила руку.

– Джослин, вот список папок, которые мне надо просмотреть.

Я протянула ей распечатку и указала на выделенные номера.

Когда она потянулась за бумагой, я заметила сквозь просвечивающийся рукав, как напряглись ее мышцы. Очевидно, Джослин немало времени проводила в спортзале.

– Знаю, их довольно много, но не могли бы вы выяснить, где файлы хранятся, и подготовить их для меня как можно быстрее?

– Конечно.

– По каждому делу мне нужна вся папка, а не только антропологический отчет.

Ее лицо на мгновение изменилось – просто проблеск эмоций, который тотчас же испарился без следа.

– Когда они вам понадобятся? – спросила она, не поднимая глаз от списка.

Я оставила номер своего кабинета и ушла. Но на полпути вдруг вспомнила, что забыла сказать о фотографиях. Вернувшись, я застала Джослин низко склонившейся над распечаткой. Ее губы шевелились по мере того, как накрашенный палец двигался вниз по списку. Казалось, она читает каждое слово.

Она вздрогнула при звуке моего голоса, когда я сообщила о снимках.

– Я занимаюсь этим, – сказала она, соскользнув со стула. Странная особа, подумала я, отправившись восвояси, чтобы продолжить работу над отчетами по делу Гейтли и Мартино.

В течение часа Джослин принесла мне досье, и следующие три часа я их просматривала. Всего я отобрала шесть женщин, найденных без головы. Лишь у двоих из них отсутствовали обе бедренные кости, и ни одна не была достаточно молодой, чтобы оказаться девушкой из ямы.

За годы, предшествовавшие моему приезду в Монреаль, остались неопознанными семь женских скелетов без черепа. Два из них по возрасту вроде бы подходили, но описания останков были неясные, и без скелетного учета не существовало никакого способа узнать, какие именно кости обнаружили. Ни в одной из папок не было фотографий.

Я снова села за компьютер и проверила места хранения ранних останков. Кости держали пять лет, повторно сфотографировали, а затем направили на захоронение или уничтожение.

Но в папках не оказалось ни одной фотографии. Странно.

Я запросила сведения о месте находок. Кости были обнаружены в Сэллуите, небольшой деревушке примерно в двухстах километрах к северу от оконечности полуострова Унгава.

Я ввела номера судебно-медицинских отчетов о последних находках и направила запрос о месте их обнаружения.

Сен-Жюли. Пульс ускорил темп. Это место находилось километрах в двадцати от Сен-Базиль-ле-Гранд.

Снова поиски в папках. И опять никаких фотографий.

Я проверила решение по делу и не нашла никаких признаков того, что дело было раскрыто.

Неужели мне так повезло?

Когда я только приступила к работе в СМЛ, мне по наследству досталось несколько неопознанных скелетов. Некоторые из них я идентифицировала, но львиная доля материала осталась лежать в кладовой.

Я открыла ключом дверь и притащила стул в самый дальний угол этого маленького помещения. Вдоль стен выстроились в линию коричневые картонные коробки, пронумерованные и расставленные в хронологическом порядке. Я двинулась к секции, содержащей коробки со старыми кодами.