Л. 295 об. — [[Глаза его сделались [при этом] еще более тупыми, и мертвенное выражение самоудовлетворенности разлилось по лицу.]]

Л. 295 об. — [Выйдет это, он еще может купить. Есть на что.]

Л. 296 — Когда они взяли по одной. Он сказал:

— Да вы больше берите, у меня много, и хорошие бомбошки, — я худого есть не стану.

Л. 296 — [она не прочь была бы взять побольше.]

Л. 297 — [— Давно ли тебя пороли? — спросил Передонов.

— Давно, — отвечал Владислав с еще более принужденною улыбкою.]

Л. 297 — [высунулась из окна,]

Л. 297 — [сердито и]

Л. 297 об. — [Марта и Владислав не замечали его взглядов, и продолжали шептаться да смеяться.]

Л. 298 — и [что не надо торопиться. И она]

Л. 298 об. — [хотела завести с Передоновым речь о женитьбе. Она несколько раз]

Л. 298 об. — [выпил много пива; но оно мало на него действовало, — только глаза глядели еще более тупо и сонно, чем всегда.]

Л. 299 — [во-первых, она старше вас, а вы,]

Л. 299 — [— с тою же угрюмою важностью]

Л. 299 об. — [красивая, молодая да скромная.]

Л. 299 об. — [— Я буду много получать.]

Л. 300 — [— А вы и поверили? — насмешливо спросила Вершина.

— Чего ж ей врать! — сказал Передонов, но лицо его обнаружило, что в его уме смутно зашевелились новые опасения.]

Л. 300 об. — 301. — они легкомысленные [болтушки, да хохотушки, над всеми смеются], а вам надо жену степенную, [чтоб она себя во всяком обществе могла не уронить.

Передонов тупо молчал. Ему уже надоело слушать всё о том же, а перевести разговор на другое он не умел. Вершина опять несколько раз глянула на него, словно пощупала его быстрыми коричневыми глазами, и сказала:]

— Вот бы взяли мою Марту, — [и вам бы хорошая невеста, и ей бы доброе дело сделали. Она на вас, заметьте, как засматривается.]

Л. 301 об. — [Что же вы так скоро, — посидели бы? — сказала Вершина.]

Л. 301 об. — [застенчивости и]

Л. 301 об. — 302 — [— Нет, пора, — прощайте, — угрюмо сказал Передонов.

Вершина проводила его до калитки, и вернулась в беседку.

Марта уже сидела там. Несъеденные леденцы еще лежали перед нею.

— Расщедрился, ухаживает, — сказала Вершина, и показала на леденцы.

Она и сама думала, что леденцы эти — признак начинающегося ухаживания, да и хотела подбодрить Марту, чтобы та живее и увереннее вела себя с Передоновым. Марта покраснела, и вяло сказала:

— Ну да, где же ухаживает!

— Нет, вы так не говорите, — возразила Вершина, как всегда тихо да быстро, и однозвучно. — Смотрите, не зевайте. Да не будьте с ним такой насупой. Я с ним начала тут без вас говорить. Он за мамошку свою только из-за протекции держится.

Вершина села, и вдруг стала внимательно смотреть на Мартины башмаки. Марта покраснела, и спрятала ноги.

— Что это? — криво улыбаясь, спросила Вершина, — у вас башмаки каши просят, кажется?

— Да я не заметила, — застенчиво сказала Марта.

А Вершина журила ее:

— Это вы и при госте так сидели, с разорванным башмаком? Ай-ай-ай! Разве у вас нет новых?

— Эти самые новые, Наталья Афанасьевна, — краснея, сказала Марта.

— Так надо купить, — ворчливым голосом говорила Вершина. — Что ж вы не сказали? — Нельзя же такой оберишей ходить. Вот завтра пойдемте в Гостиный, я вам куплю.

— Благодарю вас, — робко промолвила Марта.

Вершина улыбалась, и ворчала:

— Башмаки-то на тебе, милая, горят, — давно ли мы покупали, опять надо новые. Вещей беречь не умеете, вот что, не в обиду вам будь сказано.]

Л. 303 об. — [растрепанная]

Л. 303 об. — [Она красилась умело и старательно, не как те глупые, что лицо намажут, а за ушами так оставят, и выйдет маска. Она покрывала краской не только все лицо, шею, руки, плечи, но и все тело, — на всякий случай.]

Л. 303 об — [и они подавались ему каждый день.]

Л. 303 об. — 304 — [он не любил ждать еды.]

Л. 21–22 — Наташке и хотелось украсть сладкий пирог и потихоньку съесть его, да нельзя было: раз, что Варвара торчит около нее, да и только, — ни выжить ее ничем, — а другое, — если и уйдет, и без нее снимать со сковороды, так она потом посчитает по следам на сковороде, сколько нет, — столько и пирожков потребует, — никак нельзя украсть ни одного. И Наташка злилась. А Варвара, по обыкновению своему, ругалась, придиралась к служанке за разные неисправности и за недостаточную, по ее мнению, расторопность.

Л. 22–24 — [Она похожа была не на хозяйку, а на приживалку, которая ревниво следит за прислугой и неутомимо ищет случая своровать под ее руку.]

— Тварь ленивая, — кричала Варвара дребезжащим голосом — да что ты, обалдела, что ли, Наташка! Только что поступила, да уж ничего не хочешь делать, — ничевуха поганая.

— Да кто у вас и живет, — грубо отвечала Наташка.

И точно, — у Варвары прислуга не заживалась: своих служанок Варвара кормила плохо, ругала беспрерывно, жалованье старалась затянуть, а если нападала на не очень бойкую, то толкала, щипала и била по щекам.

— Молчать, стерва! — закричала Варвара.

— Чего мне молчать, — известно, у вас, барышня, никто не живет, — все вам не хороши. А сами-то вы, небось, хороши больно. Не в пору привередливы.

— Как ты смеешь, скотина?

— Да и не смеевши скажу. Да и кто у такой облаедки жить станет, — кому охота.

Варвара разозлилась, завизжала, затопала ногами. Наташка не уступала. Поднялся неистовый крик.

— Кормить не кормите, а работы требуете, — кричала она.

— На помойную яму не напасешься хламу, — отвечала Варвара.

— Еще кто помойная яма. Туда же всякая дрянь…

— Дрянь, да из дворян, а ты моя прислуга. Стерва этакая, вот я тебе по морде дам! — кричала Варвара.

— Я и сама сдачи дать умею! — грубо ответила Наташка, презрительно посматривая на маленькую Варвару с высоты своего роста. — По морде! Это что тебя-то самое барин по мордасам лощит, — так ведь я не полюбовница, меня за уши не выдерешь.

В это время со двора в открытое окно послышался крикливый, пьяный бабий голос.

— Эй ты, барыня, ай барышня? Как звать-то тебя? Где твой сокол?

— А тебе что за дело, лихорадка? — закричала Варвара, подбегая к окну.

Внизу стояла домовая хозяйка, Иринья Степановна, сапожникова жена, простоволосая, в грязном ситцевом платье. Она с мужем жила во флигельке, на дворе, а дом сдавала. Варвара в последнее время часто вступала с нею в брань, — хозяйка ходила вечно полупьяная и задирала Варвару, догадываясь, что хотят съезжать. Теперь они опять сцепились ругаться. Хозяйка была спокойнее, Варвара выходила из себя. Наконец хозяйка повернулась спиной и подняла юбку. Варвара немедленно ответила тем же. От таких сцен и вечного крика у Варвары делались потом мигрени, но она уже привыкла к беспорядочной и грубой жизни, и не могла воздержаться от непристойных выходок. Давно уже она перестала уважать и себя и других.]

Л. 306 об. — 307 — [Он покрикивал, а она так и не присела, пока он насыщался, — смотрела ему в рот, думая, как бы угодить. И она хотела, чтобы Передонов видел, что ее руки, обнаженные до локтей, полуприкрытые широкими рукавами, все еще красивы и тонки, как прежде. Но Передонов не смотрел на ее руки, и ворчал тоскливо и сердито.]

Л. 307 об. — [Варвара усмехнулась:

— У меня и яду нет, — что ж, я покупать пойду отравы для тебя?

— Баба захочет, достанет, — угрюмо сказал Передонов.]

Л. 307 об. — [обрывая по привычке каждое предложение,]

Л. 308 — [А то облукавите. За нос водить будете.]

Л. 308 — [— Ну и напишу, велика важность! — притворно-храбрым голосом сказала Варвара, хотя вовсе не намеревалась затевать переписку с княгиней.

— Ловчага! — бормотал Передонов. — Женись на ней! На-т-ко, выкуси!

Передонов показал Варваре кукиш, и сказал решительно:

— Нет, ты мне сперва место достань.]

Л. 308 об. — [Скажут, — жених, так что же он не женится. Место ведь есть, не нищий, слава Богу.