Дон был знаком с кем-то из них. Он буднично поднял руку и жестом пригласил их за стол. Тут они начали перемещаться, и стало ясно, кто из них босс.

Один первым спустился со ступенек, ненавязчиво обогнав хозяина, и, мгновенно окинув помещение внимательным взглядом, расположился так, что вклинился между нами и своим шефом, находясь при этом в стороне и не загораживая обзор. Вслед за хозяином спустился второй телохранитель и занял позицию за его спиной, как-то боком, контролируя одновременно двух наших телохранителей и Славика.

Наши даже не привстали. Думаю, что, если бы обстановка сместилась вдруг к применению оружия, эти двое за пять секунд слепили бы нас всех пятерых. Их шеф широко улыбнулся и, протягивая нашему шефу руку для пожатия, произнес хрипловатым баском:

– Гамарджоба, Дон! Давненько не общались.

В этот момент первый телохранитель, едва заметно сместившись, оказался у начальников на фланге. Ему достаточно было чуть довернуть корпус, и тогда он смог бы просунуть между ними руку. В то же время это выглядело вполне естественно – без лишней опеки. Оставалось только искренне восхититься профессионализмом парней. Думаю, наши шкафчики долго не смогут подтянуться на такой уровень.

Гость уселся за стол. Его телохранители разместились рядом, присев не очень близко к столу. При этом один из них оказался практически у меня за спиной, а второй – за спиной у Дона, чуть сбоку. В общем, при стрельбе они никоим образом не попадали на линию огня друг к другу.

К моему неудовольствию, обедать никто не собирался. Усевшись, гость и Дон сразу заговорили о деле. Перед этим гость внимательно посмотрел на меня – как сфотографировал – и перевел взгляд на моего шефа. Дон только смежил веки и едва заметно кивнул. Гостю этого показалось достаточным.

Они говорили тихо. По-видимому, для того, чтобы не услышали сидящие возле двери Славик с телохранителями. Опускаю прямой диалог – процентов на семьдесят он шел на не очень понятном мне сленге – некоей помеси юридических и экономических терминов, блатных и иных словечек…

Через три минуты после начала разговора я усек, что гостя зовут Феликсом, и почувствовал себя… ну, скажем, немного некомпетентным.

На двенадцатой минуте беседы я уловил наконец, что речь идет о покупке денег. Нет, не валюты, а именно «деревянных», наших, родных. Деньги – за деньги. Интересно. До сего момента я полагал, что достаточно хорошо осведомлен о способах отмывания черного нала.

Дон, взяв с самого начала беседы озабоченный тон, начал как-то туманно намекать на грядущие затруднения в связи со смертью Берковича и не окончившейся еще разборкой. В ответ гость, мило разулыбавшись, заявил, что он пришел самым первым – рискнул – и попросил учесть это обстоятельство в дальнейшем. После этого Дон предложил подняться к нему в кабинет, чтобы он мог продемонстрировать кое-какие данные, заложенные в компьютер.

Все встали и дружно проследовали по маршруту: выход из кафе, вход в офис, лестница, приемная, кабинет. При этом телохранители Феликса опять сноровисто взяли его в бутерброд, умудрившись на всем протяжении маршрута ни разу не отдавить ему ногу и в то же время казаться как бы незаметными.

Наши парни, как и раньше, не шевельнулись. Только Славик проследовал в кильватере до приемной, где и остался. Я мстительно захлопнул дверь кабинета перед его носом. А может, Дон накануне обозначил степень его участия в данном мероприятии – не знаю.

В кабинете Дон что-то долго объяснял Феликсу, гоняя цифры по дисплею и употребляя выражения из вышеупомянутого сленга.

Минут через пятнадцать они взаимоудовлетворенно ударили по рукам, и мы спустились вниз – Дон, я, бутерброд из телохранителей и Феликса, а в кильватере – Славик. В бар гости зашли буквально на минуту. Феликс с Доном выпили по пятьдесят граммов за успех предприятия и распрощались.

Я прекрасно знал, что грязные деньги отмываются. Даже имел представление, каким образом это делается. В частности, в нашей фирме. Но вот то, что деньги покупаются, услышал впервые, и это мне показалось несколько странным.

Однако недоумения по этому поводу я выказывать не стал и держался непринужденно. А иначе какого, спрашивается, штаны протирал в уютном кресле, если не можешь врубиться в такие вещи?

Кроме того, я был уверен в том, что Дон обязательно похвалится, если он надул этого Феликса. А в том, что он собирался его надуть, я не сомневался. Иначе как объяснить его выражение «лепить горбатого»?

После ухода гостей Дон не стал обедать и направился к себе, велев мне явиться по окончании приема пищи.

Мы со Славиком наскоро откушали, но я успел наговорить ему кучу гадостей по поводу поведения наших телохранителей в сравнении с действиями гостей. Он мне ответил, что, дескать, мы у себя дома, а потому можем особо не осторожничать.

Я понял, что попал в точку, поскольку, если бы оказался не прав и все проходило должным образом, мне просто посоветовали бы заниматься своим делом – как всегда в таких случаях.

Испортив настроение начальнику СБ, я пожелал ему успехов и проследовал в кабинет шефа.

– Ну что, мой френд, дела у нас идут?

Вид у него был довольно усталый, но почти торжествующий. Я в ответ улыбнулся.

– Однако я заметил, что ты не совсем понял механизм сделки. Судя по твоему туманному взгляду…

– Я сегодня спал в кресле и утром не принимал душ, – попробовал я огрызнуться, но, уловив всепонимающий насмешливый взгляд шефа, сдался. – Ну да, кое-что весьма расплывчато…

– Очевидно, тебя смутила фраза «деньги за деньги»?

Дон весело рассмеялся и наставил на меня палец. Я решил не отпираться, только развел руками. Ну что тут поделаешь? Тупой у вас, сударь, личный секретарь… Шеф щелкнул пальцами и почесал висок. Ну, это так – нюансики.

– Это один из способов отмыва черного нала, только более рисковый для отмывалы. В этом случае получается так, что тебе предлагают сумму, а ты тут же, спрогнозировав оборот и просчитав варианты, отвечаешь, сколько и в какой форме на эту сумму ты можешь представить чистых денег. Допустим, тебе вручают сто тысяч украденных, а ты даешь сертификат на шестьдесят тысяч. Эти шестьдесят тысяч – чистые, отмытые добела, с обоснованием каждого рубля. Получается, что ты купил его паршивые сто штук за шестьдесят. Ясно?

– Угу… – Я кивнул головой. – Вполне. За деньги – деньги. А в чем риск?

– Риск в том, что ты отдал ему сразу чистые деньги, а сам остался с его грязными. Обстоятельства могут сложиться так, что ты их не сумеешь отмыть. Есть даже определенный допуск, процент неудачи. Не исключается и такое, например, что на отмывание у тебя уйдет больше средств, чем ты рассчитал. Тогда ты окажешься в убытке. Обычно же его деньги крутятся у тебя в деле, и вы оба спокойно ожидаете конечного результата. Так гораздо надежнее для тебя: в случае чего он прикроет, чтобы не потерять свои деньги.

– Как это?

– Воспользуется связями или применит силу, но поможет тебе. Заинтересован. Зато, если в первом случае ты все правильно взвесил, за скорость и риск можешь сорвать очень неплохой процент. Вот так. А вообще это, конечно, очень грубо. Но пока тебе хватит и такого объяснения.

– Пока хватит, – согласился я. – А скажи мне, чему ты радуешься?

– Я практически выиграл, малыш. – Дон тут же, спохватившись, постучал по крышке стола. Никогда ранее не замечал, что он суеверен. – Почти, потому что может случиться какая-нибудь пакость. Сам знаешь, никто не застрахован от неожиданностей. Гм… Этого типа, что приперся сегодня к нам в гости, насколько я понял, ты раньше не встречал. – Я согласно кивнул: нет, не приходилось. – Ну и хорошо, что не встречал. Тебе это ни к чему. В недавнем прошлом он был начальником уголовного розыска Октябрьского РОВД. А теперь бригадир боевой группировки этого же района. Тип еще тот. По самым скромным подсчетам, у него порядка ста пятидесяти «солдат» – хорошо организованное, обученное и дисциплинированное войско.

– Значит, он снимает пенки со всего Октябрьского района? А район приличный! Два рынка, барахолка, более десятка солидных кабаков, гостиницы и так далее.