ченной коммуникации, т.е. к возникновению общества. Ее отсутствие, т.е. равная вероятность принятия и отклонения коммуникационных сооб-
щений Луман отождествляет с социальной энтропией.284
§ 6. Письмо
Язык служит устной коммуникации. Устная коммуникация создает
соверешенно определенные социальные условия и вызывает послед-
ствия, которые никак не соответствуют коммуникации письменной. Луман
разводит язык и письмо как разные виды медиумов коммуникации гораз-
до сильнее, чем это делает классическая теория языка. Письмо не заме-
щает и не восполняет, а скорее дополняет язык. Оба способны перехо-
дить друг в друга. И тем не менее, функции и возможности, которые от-
крывает письмо, достаточно самостоятельны , чтобы говорить о нем как о
полноценном социальном генераторе коммуникации.285
Носителем смысла в случае письма выступает не звук и не акусти-
ческие восприятия, а материальный, визуально воспринимаемый знак.
Исчезают не только присутствующие в речи звуковые и оптические впе-
чатления, но и нюансы жестикуляции, пауз, голоса, темпа и ритма. В
случае письма речь идет о структурной идентичности написанного и ска-
занного, о новой конструкции производимых языком различений. Струк-
турная дифференциация знаков в письме отражает структурную звуковую
организацию языка, но способна функционировать как самостоятельная
знаковая система, никак не связанная со звуковым уровнем языка. Об
284 Luhmann N. Einfьhrende Bemerkungen zu einer Theorie symbolisch generalisierter Kommunikationsmedien // Он же, Aufsдtze und Reden. Stuttgart, 2001. C. 44.
285 Это нередко, в особо ответственных случаях, ведет к требованию записывать рече-
вую коммуникацию, превращая ее в текст.
146
этом свидетельствуют опыты обучения языку глухонемых и слепоглухо-
немых: они способны овладевать языком исключительно в форме пись-
менных знаков (язык Бойля), используя осязательные ощущения.286
Если форма языка состоит в различии звука и смысла, то письмо
делает возможной символизацию этого самого различия в другом визу-
альном медиуме восприятия, в медиуме оптики (или, как в случае с язы-
ком Бойля, в осязании). Письмо не требует соответствия звук и букв, оно
питается собственными структурными дифференциациями. Но лишь раз-
витие фонетического письма позволяет реализовать главное преимуще-
ство письма, дуплицирующего не мир объектов, а саму коммуникацию. В
движении от идеограмм к слогам и буквам развивается различение знака
и смысла.
«Письмо возможно только как система, которая может воспроизве-
сти все возможные или, в любом случае, все используемые различия зву-
ков. Только так, а не в форме копирующей репрезентации может быть
использовано различие средств восприятия слуха и зрения…С помощью
письма можно произвести операции совершенно нового вида, и именно
потому, что в этих операциях различаются не звук и смысл, а смысл и
комбинации букв».287
Это коренное отличие позволяет яснее выявиться тому, что в речи
улавливается с трудом: различию слова и смысла. В перовбытных обще-
ствах распространены практики, смешивающие слово с реальностью (ма-
гия и т.п.). С изобретением письма начинает рефлектироваться природа
знаковости, словесности, комбинаторики языка (грамматика), начинает
вообще осмысливаться дистанция между языком и миром. Отсутствие ро-
левой смены говорящих, как это происходит в устной коммуникации, очищает письмо от взаимности, придает ей линеарные, легко формализу-
емые черты. Языковая коммуникация трансформируется в форму текста, обособленность и самобытность которого более очевидна и убедительна, чем в устной речи. Интерпретация текста происходит посредством ссылок
на прежние тексты, что осуществить гораздо легче, чем в устной комму-
286 См. Hinde R. Nonverbal Communication, Cambridge. 1972; Кассирер Э. Философия
символических форм. В 3-х тт. М. 2001.
287 Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C. 255.
147
никации. Интерпретация, в то же время, и сама создает тексты, посте-
пенно образуя традицию интерпретации (и интерпретации интерпрета-
ций). Текст более четко, чем речь, способен замыкать область коммуни-
кации.
Если устная речь настойчиво вовлекает в процесс коммуникации
присутствующих и превращает коммуникацию в актуальное событие
«здесь» и «сейчас», то письмо разрушает событийность и непосредствен-
ность коммуникации, разводя ее участников в пространстве и времени.
Это часто мешает воспринимать письмо как коммуникацию. Теряется ин-
терес к тому, какие конкретные мотивы имеются у сообщения, и текст
начинает восприниматься с точки зрения более позднего интереса чита-
теля. Но благодаря этому возникают новые пространства интерпретации, которые на порядок увеличивают возможности примыкания операций и
коммуникативных ссылок. С письмом начинается телекоммуникация, воз-
никает коммуникативная достижимость тех, кто удален в пространстве и
времени. Письмо, отмечает Луман, взрывает коммуникацию малых соци-
альных групп и превращает ее в коммуникацию «отсутствующих». Это
революционно расширяет возможности участников коммуникации, ведет к
глубокой трансформации коммуникационных возможностей и тем самым к
основательному переструктурированию общественной системы.
Изменение материального носителя радикально меняет коммуника-
тивные возможности языка. Удаленная коммуникация делает возможным
перенесение знаков вместо вещей и событий. Она мало энерго-и ресур-
созатратна. Экономичность транспортирования знаков с помощью книг
или компьютера относится к письму, а не к устной коммуникации. Алфа-
витизация письма, считает Луман, стимулируется экономикой и эргономи-
кой письма, а не потребностью в записи эпической традиции или в про-
изводстве литературы как таковой. Таким образом, письмо открывает для
общественной коммуникации новые области технизации и индустриали-
зации, но в то же время делает их засивисимыми от индустриального
производства и технического прогресса.
Если устная речь представляет собой диалог той или иной формы, (возможности монолога ограничены особыми ситуациями и мотивами), то
письмо, напротив, расщепляет процесс написания и чтения и даже делает
их асоциальными, интимными. Присутствие постороннего рядом с пищу-
148
щим или читающим может восприниматься как навязчивое вторжение в
личную жизнь. Сама коммуникация коренным образом меняет здесь свой
вид: размышление «про себя» вместо импульсивного выражения вслух; постепенное восприятие информации в целости вместо точечного реаги-
рования на сказанное. Письменная речь смещает и растягивает во време-
ни принятие или отвержение языковой оферты. Это увеличивает про-
странство социальной отзывчивости на коммуникациию.
Письмо снимает количественные ограничения с говорящего и начи-
нает оперировать не компактными в информационном отношении сооб-
щениями-репликами, а информационно глобальными текстами. Вообще
говоря, письмо усиливает значение элемента информации в тексте. В
простых обществах у говорящего и не могло быть большого количества
информации. Говорение выступало часто просто индикатором согласия и
сочувствия, простых социальных коммуникаций, для чего уже письмо не
предназначено . Вместе с тем, неизмеримо возрастает возможность до-
ступа к пониманию сообщения: воспринимающий легко может отказаться
от получения сообщения или отложить его, и здесь у сообщающего нет
даже средств контроля. «При использовании письма общество отказыва-
