тичностей во многом обусловливает ход общественной эволюции и рас-
225 Там же. С. 100.
226 Там же. С. 101.
227 Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt, 1997. С. 49.
228 Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt, 1987. C. 106.
229 Там же. С. 106.
118
крывает историю социальной семантики. Так, вплоть до Нового времени
превалировала «овеществленность» восприятия: любая реальность реду-
цировалась к вещным схемам, в том числе понятия природы, души, духа.
«На самом деле то, что учреждает единство смыслового элемента, было в
этих случаях предзадано. Смысл, можно сказать, использовался, но не
понимался. В качестве описания мира универсальное значение приобрела
вещественная схема. Как ведущее различие функционировало различе-
ние res corporales/res incorporales,230 что позволило обеспечить тотализа-
цию этой схемы».231 Сам мир трактовался в рамках метафизических кос-
мологий как вещь, космос.
С наступлением Нового времени стало понятно, что эта схема недо-
статочна при описании проблем познания и не может быть универсаль-
ной. Усложнение и неспокойство картины мира побудило перенести фо-
кус от вещного мира к человеку, допустить антропологизацию реально-
сти, в частности, посредством «критики» реально воспринимаемого мира.
Следствием этого был выбор (в качестве основы) респецификации субъ-
екта – путем реконструкции и отнесения структуры восприятий к субъек-
ту.
Оба способа мышления, статичные сами по себе, были правомерны
для простых обществ, но становятся все более неадекватными в условиях
современного общества, считает Луман. «Опыт бессмыслицы» и хаоса, случайность, неспокойство и распад идентичностей обнаруживают их не-
достаточность. В них не могут быть адекватно включены негационные
возможности (в метафизике этой проблемой занимались теодицеи). Уни-
версальность «типов» респецификации является помехой для задачи
многомерного описания мира. Ложен сам путь респецификации. О чем бы
ни шла речь, в основу кладутся идентичности, такие, как вещи или поня-
тия, в то время как «вначале была не идентичность, а различие».232
Респецификация идентичностей совершается более адекватно по-
средством различения смысловых измерений, которых, согласно Луману, 230 Вещественные объекты права и невещественные объекты права (повинности и
проч.) – прим. А.Н.
231 Там же. С. 98.
232 Там же. С. 112.
119
три. Смысл избирает из многообразия возможностей материал в трех от-
ношениях: «вещественное измерение (Sachdimension), временное изме-
рение (Zeitdimension) и социальное измерение (Sozialdimension)». Каж-
дое смысловое измерение опирается на различие двусторонних горизон-
тов, т.е. является различием, которое включает в себя полюс утвержде-
ния и полюс отрицания. В вещественном измерении проводится различе-
ние между «этим» и «тем», в социальном измерении – между «Я» и «дру-
гим», во временном измерении – между «до» и «после». Благодаря такой
бинарности каждое смысловое измерение обладает универсальностью и
тотальностью. «Каждое измерение не содержит ограничения того, что
возможно в мире… Таким образом, они сохраняют универсальность зна-
чимости с включением всех возможностей негации… Каждый раз смысл, формулируется ли он позитивно или негативно, доступен в этих трех из-
мерениях как форма дальнейших отсылок».233
Что касается вещественного измерения, речь тут идет о всех воз-
можных предметах осмысленной интенции (в психических системах) или
темах осмысленной коммуникации (в социальных системах). Веществен-
ное измерение конституируется посредством того, что смысл разлагает
общую структуру смысловых отсылок на «это» и «то». «Исходным пунк-
том вещественной артикуляции смысла является первичная дизъюнкция, которая отделяет нечто еще не определенное от иного еще не опреде-
ленного».234 В осцилляции между этими полюсами возникает «форма»
вещи. Все в мире может стать предметом и вещью, поскольку относитель-
но всего может быть установлена внутренняя и внешняя перспектива. В
силу этого вещественное измерение универсально.
Внешние и внутренние отсылки смысла образуют горизонты, кото-
рые характеризуются тем, что символизируют бесконечность путей акту-
ализации возможностей и бесплодность попыток исчерпать эту бесконеч-
ность. Предметный мир может быть осмыслен в бесконечном множестве
аспектов и бесконечным образом тематизирован в коммуникации. Гори-
зонт не имеет границ, которых можно достичь. Любое движение прибли-
жает к горизонту, но никогда не удаляет. Важно также, что смысловые
233 Там же. С. 114.
234 Там же. С. 114.
120
горизонты всегда находятся на расстоянии непосредственной достижимо-
сти. Но каждое приближение открывает лишь новые горизонты, служащие
обогащению смысла.
Луман обращает внимание на неадекватность интерпретации веще-
ственного измерения в традиционной концепции «вещи», когда предмету
приписываются определенные свойства, отношения или действия. Веще-
ственная схема и соответствующее понимание мира как «реальности» яв-
ляются упрощенной версией вещественного измерения, поскольку пред-
ставляют собой ограничение комбинационных возможностей веществен-
ного измерения. Форма «вещей» удобна для собирания опыта, опериро-
вания вещами и ориентации в мире. Как сильная редукция комплексно-
сти, она эффективна для бытовых повседневных практик. Но эпистемоло-
гически она несостоятельна, поскольку затушевывает тот факт, что все-
гда существуют два горизонта, которые задействованы в конституции
смысла предметов, и существует необходимость двойного описания ре-
альности. Форма вещности ограничивает горизонты смысла. Веществен-
ное измерение не должно ограничиваться вещностью вещей. Полное и
более сложное описание вещей как феноменов начинается тогда, когда
они постигаются в качестве систем и речь идет об отношениях системы-
окружения.
Временное измерение образуется, когда исходное различие («до» и
«после») универсализуется, т.е образует горизонты прошлого и будуще-
го,. «Время представляет собой для смысловых систем интерпретацию
реальности в отношении различия прошлого и будущего».235 Таким обра-
зом, время освобождается от привязанности к непосредственному пере-
живанию события, от присутствия или отсутствия предмета. Благодаря
этому возникает возможность временного измерения предмета и различе-
ния последовательности прошлое-настоящее-будущее. Образуя горизон-
ты, прошлое и будущее могут быть не пережиты, «застигнуты», а лишь
интендированы.
В отличие от них настоящее может быть пережито, но именно как
напряжение между прошлым и будущим, как момент невозможности воз-
вращения и изменения свершившегося. В настоящем, отмечает Луман, 235 Там же. С. 116.
121
следует различать два момента – безвозвратность и постоянство. «Насто-
ящее длится так долго, как долго длится безвозвратность (Irreversibel-werden). … Оно маркирует то обстоятельство, что нечто постоянно без-
возратно изменяется».236 Момент постоянства означает, напротив, реали-
зуемую возвратность: предмет еще там, где был оставлен. «Оба момента
взаимно поляризируются как различие событий и состояний, изменения и
длительности, что делает возможным присутствие зримого в безвозврат-
ном событии прошлого и уже видимого будущего в еще длящемся насто-
ящем. Только так можно знать, что нечто прошлое исчезает, становясь
неповторяемым и нечто будущее приближается».237 Этот контраст пере-
