А вечером мы всей капеллой выехали на вокзал: посмотреть, как прибудет московский поезд. Поезд прибыл с получасовым опозданием, и на перроне его ожидали сотрудники милиции в большом количестве. Когда из вагона № 12 вынесли на носилках три трупа, мы протиснулись поближе к эпицентру событий и послушали, что болтают промеж себя праздные зеваки.
– Завалили лихо… В чулках они были – рожи страхолюжные! А потом стоп-кран дернули на перегоне и укатили на какой-то нерусской машине – на нашу «Ниву» похожа, только больше… Да на Сергеевской они зашли, я вам говорю! Последняя станция перед пригородом… Я их видел – они мне еще тогда не понравились… Что-то будет – подумал еще! – И в таком же духе – до бесконечности, знаете, наверно, как любят праздные зеваки обсуждать экстраординарные события, невольными свидетелями которых им посчастливилось стать.
Слава с Серегой держались до последнего: ждали, когда опергруппа наберет очевидцев для предстоящего расследования. Вышли они в числе последних пассажиров – самых опытных и наученных нелегкой жизнью не встревать в дела криминального характера.
– Чисто они сработали, – похвалил Слава убийц по дороге в город. – Никто ничего не видел – враки все это… Я специально перед Сергеевской вышел в коридор и стоял напротив купе – делал вид, что на природу любуюсь. Так и знал, что на Сергеевской они зайдут – очень удобный вариант. Там поезд стоял буквально с минуту – они заскочили, – видел какое-то движение в тамбуре, потом из тамбура проводник прошел в свое купе – и тишина. Они в тамбуре остались – наверно, сказали проводнику, что покурят до пригорода – мест-то все равно в вагоне не было. Наверно, бабки дали ему за «подвоз»… А потом… Потом какой-то здоровый парниша очень грамотно заблокировал дверь из служебного отсека в пассажирский: спиной вперед приблизился и встал – ничего не видать. Постоял он минуты две – от силы три, ну и… короче, потом он отошел, и в этот момент поезд резко дернуло – стоп-кран сработал… На перегоне их джип ждал – метрах в ста стоял от полотна, в березовой рощице. Они очень быстро к нему пробежали – это я видел, – волоча с собой мешок какой-то. Сели и укатили. Естественно, ни номеров машины, ни даже точной марки джипа никто следствию не сообщит – я ж говорю, специально смотрел, и то лишь мельком сумел разглядеть. Вот и все.
– А как с камерами? – поинтересовался я, когда Слава с Серегой выходили из машины в центре города.
– Вечерком наведаемся в вагонный парк и снимем, – успокоил меня Слава. – А сейчас – отстаньте! Дайте с семьями пообщаться…
Просмотр оперативной видеозаписи состоялся в штаб-квартире в два часа пополуночи – раньше подобраться к вагону не получилось, там допоздна работали криминалисты ЛОМа[1], в юрисдикцию которых входило это расследование. Любопытная Оксана ради такого дела бросила мужа и примчалась среди ночи, раздувая ноздри в предчувствии невероятного зрелища. Зрелище было ничего себе… Камеры, установленные в тамбуре, купе проводника, служебном отсеке и купе бригадира, бесстрастно зафиксировали картину преступления во всех подробностях… Вот Протас, Футбол и еще какой-то парниша, похожий внешне на Стаса (хи-хи!), поднимаются в тамбур и разговаривают о чем-то с проводником (запись немая). Передают деньги и остаются в тамбуре… Затем один из троицы – похожий на Стаса – пытается открыть бункер с углем какими-то хитрыми ключами – но не тут-то было! В дверь бункера врезан дополнительный замок. Ребята пытаются отжать дверь и сильно давят на нее – очевидно, издавая при этом страшный шум. В тамбур выходит проводник – дверь в служебный отсек остается открытой… В этот момент из купе бригадира выглядывает Сеид-Ага и узнает Протаса – улыбаясь, протягивает к нему руки… Протас обнимается с братом Гусейна, а в это время мимо них протискивается «Стас» и задницей вперед движется к двери в пассажирское отделение. Блокирует дверь… Протас натягивает на голову чулок и достает пистолет – то же самое делает Футбол. На лицах Сеид-Аги и бригадира поезда – страшное изумление и испуг. Лица проводника в этот момент не видно – его заслоняет широкая спина Протаса. Протас протягивает руку к Сеид-Аге и что-то требует. Горькая гримаса застыла на лице Сеид-Аги: он что-то говорит Протасу, вытаскивает из нагрудного кармана рубашки ключ и презрительно бросает его на пол… Протас поднимает ключ и передает его Футболу. Футбол открывает дверь в бункер с углем и залезает туда наполовину – что он там делает, не видно. Затем Футбол выволакивает из бункера здоровенный и, по всей видимости, тяжелый мешок – Футбол телесно крепок, под стать Протасу, но мешок тянет с трудом… Протас вынимает из кармана нож и протягивает его Футболу – тот ковыряется ножом в мешке, достает на кончике какую-то черную вязкую массу и нюхает ее, затем пробует на язык – для этого ему пришлось приподнять чулок… Вот Футбол показывает Протасу большой палец – все тип-топ, братишка! Протас улыбается чулковоискаженной гримасой, упирает глушитель пистолета в грудь Сеид-Аги… Тело Сеид-Аги влетает в купе бригадира – на груди расплывается пятно. Протас поочередно стреляет в грудь бригадиру и проводнику, затем Футбол добавляет каждому контрольный выстрел в голову… Футбол с Протасом закрывают купе бригадира на ключ и, сорвав стоп-кран, вместе со «Стасом» выскальзывают из тамбура… Вот, собственно, и все. Камеры продолжают работать еще полтора часа и записывают все перипетии обнаружения преступления – Слава забыл выключить импульсопередающее устройство.
– Переснимем? – предложила Оксана. – У них же нет аппаратуры для просмотра таких кассет…
– Обойдутся, – отказывается Слава. – Аппаратуру они найдут, это не проблема… Просто в первоначальном варианте оно всегда того… убедительнее, что ли…
На следующий день, в два часа пополудни, мы с Коржиком на моей наконец-то расконсервированной «Ниве» подъехали к дому Гусейна. Я, нехорошо ухмыляясь, вылез из машины и направился к калитке, у которой толпилась целая куча представителей мамедского племени. Наверно, то, что я собирался посетить главу рода Аллахвердиевых, входило в планы аналитиков ПРОФСОЮЗА – все к тому и шло. Но то, что я собирался сделать наряду с передачей оперативных записей, полагаю, никому из этих башковитых специалистов тайной войны и в голову прийти не могло.
– Назад хади, маладой, – заступил мне дорогу плечистый мамед с недобрым взором – один из многих дежуривших с черными повязками у калитки.
– Сэгодня нэт дел – траур у нас.
– Я к Гусейну – по поводу обстоятельств смерти его брата, – прошептал я в волосатое ухо. – Надо бы поговорить без свидетелей… А?
– Жды зыдэс, – распорядился мамед и пулей умчался в дом.
Через три минуты я беседовал с Гусейном в просторной комнате с приспущенными шторами – глава рода был задумчив и хмур.
– Примерно треть подвижного состава класса «СВ» в свое время оборудовалась специальными устройствами для видеозаписи, – вдохновенно врал я собеседнику. – Получилось так, что вагон, в котором убили вашего брата, входил в это число… Мой приятель – бывший кагэбэшник – заинтересовался этим делом и сегодня ночью проверил, есть ли в этом вагоне камеры и… и работают ли они…
– И он их нашел и отдал тэбэ, – продолжил Гусейн. – Давай по сущэству, синок… У тэбя ест пльенка?
– Есть, – признался я. – Понимаете, это такие устройства… – Тут я начал сочинять правдоподобную версию о последних достижениях НТР и их использовании в оперативно-розыскной работе.
– Нэ надо, – остановил меня Гусейн. – Остав эти подробности для других ыдиотов – мнэ нэ надо… Что ты хочэшь?
– С месяц назад я подрался с вашими людьми, – перешел я к сути проблемы, – один из них скончался…
– Я знаю, – Гусейн мудро прикрыл глаза. – Ты кровник нашего рода… Ты хочэшь прощэния?
– Хочу, – сказал я. – Помирите меня с родственниками убитого… ммм… умершего… Тогда я отдам вам пленку. Там все записалось…
– Кто? – тихо спросил Гусейн. – Ти его знаищь? Кто на пльенке?