Они быстро отодвинулись друг от друга, услышав мягкий звук Дэниных сандалий по тонкому восточному ковру, и Амальфи Гордон вышла вперед, ее лицо и стройная фигура темнели на фоне золотого заката, горевшего за французским окном. Она без слова прошла мимо Дэни и, выйдя из комнаты, прошла через темный холл, постукивая своими высокими каблуками по полированному камню.

Лэш сказал:

– Откуда такой старосветский вид, бамбино? Или вы думаете, что попали на сцену Великого примирения? Потому что если это так, то вы ошиблись. Я не такой двоеженец, каким выгляжу.

Дэни холодно произнесла:

– Если вы решили пообниматься с миссис Гордон, не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

– Подождите-ка. Я же не обнимал ее!

– Нет? По-моему, это именно так и выглядело. А где все остальные?

– Не знаю и не могу сказать, чтобы это меня волновало. Расскажите-ка, чем вы занимались все это время после обеда? Мне совсем не понравилась идея оставить вас одну, но Лоррейн велела дать вам поспать и сказала, что Найджел за вами присмотрит. Он это сделал?

– Да, – лаконично ответила Дэни.

Она повернулась, чтобы выйти из комнаты, но Лэш быстро подошел к ней и схватил ее за руку.

– В чем дело, солнышко? Вы ведь не сердитесь на меня по-настоящему, а? Послушайте, я могу объяснить…

– Да? – мрачно сказала Дэни. – А если я не поверю вашим объяснениям, что тогда?

Пальцы Лэша до боли сжали ее руку, он развернул ее лицом к себе, но затем резко выпустил ее, поскольку кто-то тихо вошел в дверь сзади них.

– Хэлло, – сказал Ларри, и его небрежный приятный голос заметно контрастировал с тем, как тихо он двигался. – Я опоздал? Где все?

– Думаю, в саду. Почему бы вам не пойти и не поискать их? – отрезал Лэш.

– Да, пойдемте, – благодарно сказала Дэни. – Я пойду с вами, Ларри.

Она схватила его под руку, и они прошли мимо Лэша через французское окно на террасу, где к ним через несколько минут присоединились Гасси и Тайсон.

Дэни надеялась, что ей представится случай поговорить наедине со своим отчимом, однако похоже было, что сегодня вечером это не удастся. Тайсон провел напряженный день за рыбной ловлей и выпивкой, но это, казалось, не исчерпало его энергии. Он потащил гостей вниз на берег, а там вдоль полосы сырого песка прямо в солнечный закат и, выбрав подходящее место у небольшого заливчика менее чем в четверти мили от пляжа «Кайвулими», заставил всех собирать плавник для костра.

– У него время от времени случаются подобные приступы сердечности, – покорно объясняла в стороне Лоррейн. – Это очень изнурительно, пока они продолжаются, но, к счастью, они не бывают долгими. Завтра вы все получите за это копченую лососину и икру. Но мне кажется, что этот вид все-таки божественен, не так ли? Посмотрите на эти фантастические скалы. А эта дау там в море – разве она не восхитительна? Интересно, куда она направляется? В Хиджаз или Самарканд…

Гасси едко заметила:

– У них будут некоторые трудности, чтобы довести ее туда, если она только не амфибия.

– О, я не имела это в виду буквально. Возможно, ее груз. Но это такие милые имена.

Когда закат потух и море из пурпурного стало сначала лиловым, потом лавандовым и зеленым, костер разгорелся и осветил причудливые очертания коралловых утесов и ветки пандана, выглядевшие, как сценические декорации. Наконец взошла луна, поднимаясь на тихое небо, словно восхитительный китайский фонарик, и наполняя ночь волшебством.

Сосиски, как и предсказывал Найджел, были с песком и полусырые, но честь дома и Тайсона была спасена: Лоррейн выложила превосходный набор холодных закусок, который был принесен вниз одним из домашних слуг. А потом, когда остатки еды были снова унесены, они слушали то, что было названо «подходящей лунной музыкой» из портативного граммофона, и бродили по пляжу.

Тайсон и Лэш ушли вместе дальше по пляжу, вооружившись лампой-вспышкой и острогой для рыб, чтобы заглянуть в скалы, а Дэни, наблюдая за ними, вдруг пришла к мысли, что это совсем неплохой момент для того, чтобы посетить гостевой домик. Это явно займет у них не меньше получаса, а ей понадобится не более десять минут, чтобы сходить обратно в дом, где сейчас одни только слуги, которые в этот поздний час уже, наверное, разошлись по своим комнатам. Она вернется обратно, прежде чем кто-либо побеспокоится заметить, что она ушла, а она не могла даже вынести мысли о еще одной ночи и даже еще одном часе, проведенном в неведении.

Гасси обсуждала с Лоррейн какие-то кухонные проблемы, в то время как Ларри Даулинг лежал на животе и ставил на граммофон пластинки, а Амальфи с Эдуардом отдалились по пляжу в кильватер за Лэшем и Тайсоном. Так что это будет совсем просто.

Дэни встала, стряхнув с себя песок, и подошла к матери, чтобы шепнуть ей на ухо, и Лоррейн рассеянно сказала:

– Да, конечно. Но почему не за какой-нибудь скалой, дорогая? Здесь их полно.

Дэни вспыхнула и возмущенно отошла, а оказавшись вне досягаемости угасающего костра, пошла быстрым шагом, торопливо, но не бегом, пока не достигла скал, прикрывающих конец пляжа «Кайвулими», где остановилась на минутку, чтобы оглянуться. Но ни тлеющего костра из плавника, ни кого-нибудь из ее компании по пикнику уже не было видно, и единственным, что двигалось в этом лунном мире, были маленькие привидения-крабы, ленивые волны, лижущие берег, легкий бриз и треугольный парус медлительной дау.

А на дальнем конце скал перед ней открывался пляж «Кайвулими», тихий и пустынный, и Дэни побежала по белому открытому песку и затем по короткой тропинке между скал к калитке в садовой стене.

Тяжелая деревянная дверь, покрытая хлопьями отстающей краски и железными шляпками гвоздей, заскрипела, открываясь, и этот звук вдруг обескуражил Дэни. Она тихо постояла под каменной аркой, напряженно прислушиваясь, но не услышала ничего, кроме мягкого дыхания легкого бриза, шепчущего что-то среди листвы в саду, и шелеста пальмовых веток.

В доме не горел свет, но побеленные стены и оконные стекла отражали лунный свет, так что создавалось впечатление, будто он ярко освещен, бодрствует и наблюдает. Это впечатление было настолько сильным, что на мгновение Дэни поймала себя на том, что раздумывает, не высматривает ли он в море, как он это делал все прошлое столетие, паруса кораблей – купеческих судов, пиратских кораблей, китобойных шлюпов, судов из Омана и дау работорговцев. «Я уплыву далеко-далеко, Я в Занзибар уплыву…»

Дэни с легким всхлипом перевела дыхание и, решительно глядя в сторону, повернулась и прошла по дорожке между апельсиновыми деревьями, обошла бассейн и, держась параллельно стене, достигла лестничной клетки, ведущей в гостевой домик.

Верхушка стены была освещена луной, но сами ступени были залиты черной тенью, и Дэни добралась уже до половины пути вверх, когда услышала, как еще раз скрипнула калитка.

Она замерла на месте, прислушиваясь. Каждый ее нерв был напряжен в ожидании легкого потрескивания ломающихся раковин и кораллов, которое возвестило бы ей, что ее преследуют. Но ничего не было слышно, а когда мягкий бриз приподнял кончики локонов у нее на лбу, она вспомнила, что оставила калитку открытой, и бриз мог захлопнуть ее. И повернувшись снова, она побежала вверх по оставшимся ступенькам, не обращая внимания на шум и осознавая только необходимость спешки.

Гостевой домик тоже был погружен в темноту, Дэни повернула дверную ручку и, толкнув дверь настежь, нащупала выключатель.

Свет показался ей поразительно слепящим после прохладной белой ночи снаружи, и она снова выключила его, сообразив, что не нуждается в нем, поскольку она намеревалась искать совсем не здесь. Она даже не оглядела комнату, а сразу же подошла к окну и выглянула из него, посмотрев вверх.

Бугенвиллия опадала вниз с края крыши массой листвы, цвет которой почти терялся в лунном свете, а встать на узком подоконнике и залезть рукой вверх оказалось далеко не такой простой задачей, как она думала.

Сама стена была поставлена на небольшой скале, и от края окна до основания скалы внизу был обрыв не менее тридцати футов. Посмотрев вниз, Дэни ощутила холодный приступ головокружения, но отступать было уже поздно, еще один подобный шанс мог ей и не представиться.