Он взял Сейида Омара под руку и сказал:

– Гасси, это мой друг. Позволь познакомить тебя с Сейидом… О, вы уже встречались? Прекрасно. Тогда залезайте в машину. Не будем же мы торчать здесь целый день.

Гасси села в машину, за ней Лэш.

– Заезжайте к нам в гости, как только сможете, – проорал Тайсон, когда Сейид Омар направился к громадному белому автомобилю с занзибарским номером. – А вы кто такой, черт побери? – Он обернулся и воззрился на Ларри Даулинга, который снял шляпу и дружелюбно улыбнулся.

– Всего лишь попутчик – в строго аполитичном смысле, – сказал мистер Даулинг. – На самом деле, я приехал, желая встретиться с вами, мистер Фрост. Если бы я мог как-нибудь навестить вас…

– В качестве кого? Как один из моих читателей или как представитель прессы?

– В обоих качествах, – быстро ответил мистер Даулинг.

– Тогда позвольте выложить вам напрямик, -

рявкнул Тайсон, – что я со всей сердечностью отношусь к своим читателям, но никогда не разговариваю с прессой. Прощайте.

Он нырнул в машину, с грохотом захлопнул дверцу и уехал в туче пыли, сопровождаемый своей женой во второй машине и Дэни, Миллисент и багажом в фургоне. Ларри Даулинг, который уже достаточно привык к такому порядку вещей, адресовал Дэни мимолетную добродушную усмешку, философски пожал плечами и направился к такси.

В иное время и при иных обстоятельствах Дэни была бы очарована и восхищена, впервые увидев Занзибар. Но сейчас, когда она наконец-то оказалась здесь, все, что она была в состоянии почувствовать, было не столько облегчение, сколько ошеломляющая усталость. Она все-таки сделала это, как сказал бы Лэш. Но, похоже, это уже не имело никакого значения.

Фургон, высоко нагруженный чемоданами и управляемый улыбчивым африканцем в аккуратной белой униформе и красной феске, вез их по белым, пятнистым от тени дорогам, обрамленным деревьями или зеленой бахромой пальм. Мимо пастельного цвета домов и неожиданных проблесков моря, сверкающего синевой, как сапфир на изломе.

На обочинах дороги преобладали гибискус, олеандр, бегония и дикий кофе, а блестящие массы бугенвиллии свешивались через садовые ограды самыми экстравагантными сочетаниями цветов. А потом они въехали в город и двигались со скоростью пешехода по таким узким улицам, что соседи, живущие через улицу напротив, могли бы пожать друг другу руки из верхних окошек своих домов. Узкие побеленные дома, такие высокие, что улицы выглядели, как глубокие каньоны или расщелины. Дышащие жаром белые стены, жаркая черная тень и одетые в белое чернолицые люди. Громадные, покрытые изысканным орнаментом двери, украшенные фантастическими резными фигурами и большими металлическими шипами. Запах странных восточных специй и горячая пыль; аромат сандалового дерева, франжипани и гвоздики. Звуки смеха и музыки и барабаны…

На дальней окраине города они проехали через грязные трущобы: отвратительный город бараков и хижин из ржавой жести, гофрированного железа, осыпающихся глиняных стен и гниющих соломенных крыш, что дало мисс Бейтс повод обратиться к теме неспособности народов Востока что-либо сделать и непростительной глупости восточных рас, позволяющих себе критиковать благородную миссию британского порядка.

Дорога пересекла мост через зловонный ручей и обежала мелкий залив, полный грязных шаланд; рассыпающиеся останки древних одномачтовых суденышек лежали на берегу вне досягаемости прилива. А затем они снова оказались среди деревьев: лес кокосовых пальм, густые заросли манго и аккуратные плантации гвоздики.

– Как вы полагаете, далеко ли нам еще до места? – беспокойно спросила Миллисент Бейтс. – Я думала, что у Тайсона достаточно здравого смысла, чтобы жить поближе к аэропорту.

– Сто лет назад никакого аэропорта здесь не было, – сказала Дэни.

– Как это? О… о, я понимаю. И все равно это весьма неприятно. Хочу вам сказать, что мне бы сейчас не повредила чашечка крепкого чая. Мы с Гасси всегда пьем чай около одиннадцати часов, и это одна из тех вещей, которых мне не хватает. Зато к тому времени, когда мы приедем в этот темный дом Тайсона, останется уже совсем недолго до ленча. Темный дом… – Миллисент откинула голову назад и громко захохотала над своей собственной шуткой. – Неплохо сказано, знаете ли. Нужно будет вспомнить и сказать об этом Гасси. И к тому же готова поспорить, что это совсем не так далеко от истины. Судя по тому, что рассказывают о старом Рори Фросте, я бы сказала, что в том доме творились хорошенькие темные делишки. Да и за Тайсона я бы тоже не поручилась! Он из тех людей, что будут спокойно наблюдать, как рубят на части их собственную мать, если это может пригодиться ему в качестве материала для анализа в одной из глав его книги. Все Фросты были крепкими орешками или просто чокнутыми, как старый Баркли. Не понимаю, как Гасси… А, похоже наконец, что это здесь.

Машина свернула с основной дороги влево на узкий проселок, который был всего лишь едва обозначенной колеей, и вот они уже огибают длинную высокую стену из побеленного камня. Она вся была покрыта разноцветными узорами бугенвиллии, цветущего жасмина и оранжевыми вытянутыми трубочкой цветами, а за стеной высились верхушки многочисленных деревьев.

– Да, это, должно быть, здесь, – с облегчением сказала Миллисент. – Дорога, кажется, здесь кончается. Дальше море.

Фургон последним покинул аэропорт, и две другие машины, легко оставившие его позади, были уже в гараже, а дорога опустела к тому времени, когда они подъехали к древним, обитым железом воротам, глубоко посаженным в длинной стене, где степенный сомалийский слуга в белых одеждах и с широкой приветливой улыбкой ожидал их прибытия.

Аромат цветущих апельсиновых деревьев, франжипани и теплый дух земли плыл навстречу им, а через открытую дверь Дэни увидела сад, полный цветущих растений, извилистых дорожек и пятнистой тени, и высокий, квадратный трехэтажный дом в арабском стиле, окна которого смотрели сквозь зеленую массу деревьев и великолепие цветов на сверкающее море и далекий голубой горизонт. «Кайвулими», наконец-то!

– А теперь, – сказал Тайсон, плотно закрыв за собой дверь в гостиную и разместив на ближайшем столе бутылку и полдюжины бокалов, – ради любви к Аллаху, давай во всем этом разберемся. Выпейте стаканчик, младший. На самом деле, выпейте несколько стаканов. Вы выглядите так, как будто это бы вам не помешало, да и я сам – видит Бог – тоже не откажусь! Так что же у вас, ради всего райского наслаждения, стряслось?

Лэшу отвели небольшой трехкомнатный гостевой домик, стоящий у обращенной к морю стены сада с видом на излучину залива, который принадлежал к владениям Фроста; стена же когда-то была частью внешней линии обороны маленького форта и относилась к временам португальского господства. Полдюжины вооруженных людей могли пройти плечо к плечу по ее верхней площадке, закрытой зубцами с бойницами, а отец Тайсона, Обри Фрост, укрепил обваливающуюся каменную кладку и превратил смотровую площадку и два помещения для охраны в небольшой, но приятный домик для гостей, укрытый тенью громадного дождевого дерева и буйно разросшейся бугенвиллией с бордовыми и малиновыми цветами.

Тайсон прошел туда, сопровождаемый лесной, своей приемной дочерью и Лэшмером Холденом, предварительно удостоверившись, что все остальные его гости благополучно размещены в нескольких предоставленных им комнатах, распаковывают свои вещи и готовятся к ленчу.

Лэш взял стакан и, прежде чем ответить, влил в себя не менее половины его содержимого.

– Вы имеете право спросить. Но вам едва ли понравится ответ. Говоря откровенно, мы в порядочном дерьме.

– Все это произошло… – начала Дэни.

Лэш сказал:

– Послушайте, бросьте вы это. Сейчас я буду говорить. Вы можете добавить, когда я закончу. – Он обратился к Тайсону. – Есть один вопрос, который я хотел бы задать вам, прежде чем мы перейдем к этому делу. Почему вы послали этого ребенка к черту на кулички в деревню, чтобы забрать для вас письмо от типа по имени Хонивуд, когда ваша собственная сестра живет с ним дверь в дверь? Не считайте меня излишне любопытным, но все же мне интересно. Почему это вы не попросили миссис Бингхем взять его для вас?