– Это, конечно, так. Но они и никогда не верят, что из этого может что-то выйти. Никогда. И поэтому они даже не пытаются прибегнуть к гербицидам.

– В этом вы, возможно, и правы, – сказал Лэш. – И что мы тогда имеем?

– В качестве возможного мотива убийства такого человека, как Джембе? – сказал Сейид Омар, зажигая спичку. – Кто знает? За исключением того, что, если уж человек пошел на такой риск, причина должна быть весомой. Возможно, ненависть, если она достаточно глубокая и достаточно острая. Или деньги, если речь идет о достаточно большой сумме.

– Скажем, о трех миллионах? – мягко предположил Лэш.

Сейид Омар вдруг застыл. Настолько, что, казалось, даже перестал дышать, настолько, что забыл о том, что все еще держал в пальцах горящую спичку.

Она догорела, и он бросил ее с быстрым вздохом боли и потушил ногой тонкий тлеющий обломок, а Дэни торопливо вскочила и сказала, слегка задыхаясь:

– Должно быть, уже очень поздно. Я уверена, что нам пора идти. Который сейчас час?

– Около двенадцати, – сказал Лэш, вставая. – Да, думаю, что нам уже пора. Ну что ж, огромное спасибо вам обоим за очень милое утро. Мне было очень приятно встретиться с вами, и я надеюсь, что мы еще увидимся. И не раз.

– Я заеду к вам сегодня после обеда, – сказал Сейид Омар, приходя в себя. – Чтобы показать вам подземные источники. А сейчас, если вы собрались уходить, моя машина будет ждать вас внизу, и шофер отвезет вас в Клуб. Прошу простить меня, что я не отвезу вас сам, но у меня есть кое-какие дела.

Они попрощались с Зухрой, пообещав прийти снова, и вышли на высокую тенистую веранду, закрыв за собой дверь. Здесь не было каменных ваз, заполненных кустами и вьющимися растениями, но во дворике внизу росло тюльпановое дерево и бил фонтан, и Дэни, поглядев вниз с края веранды, сказала:

– Наверное, все большие дома в Занзибаре построены так же?

– По этому образцу? – спросил Сейид Омар. – Нет. Очень немногие. Но не удивительно, что вы спросили об этом, поскольку этот дом и тот, в котором вы сейчас живете, строились для одного и того же человека, и, почти наверняка, одним и тем же строителем. Это, вероятно, самые старые дома в Занзибаре. Он был плохим человеком, этот пожилой джентльмен, но его замучили собственные жены, так что ему можно многое простить! Он плохо кончил, но вполне заслужил это: «подорвался на собственной петарде», я бы так сказал.

– Как? – спросила заинтригованная Дэни. – Что с ним случилось?

– Он попал в ловушку, которую сам часто ставил другим. Я вам покажу. Но вы не должны никому об этом рассказывать, потому что эту тайну знают очень немногие. Согласны?

– Да, конечно. Это звучит страшно интригующе.

– Думаю, что вы так и будете считать. И очень поучительно.

Сейид Омар обернулся и посмотрел через плечо вдоль веранды, а затем заглянул через балюстраду на нижний этаж. Но, хотя они и слышали голоса и смех, некоторое время никого не было видно, и он сказал:

– Скорей – пока здесь никого нет.

Он быстро провел их к верхней части лестницы, которая винтом спускалась на веранду внизу – копия лестниц в «Доме Тени» – и, велев им внимательно смотреть, подошел к ближайшей колонне и, наклонившись, что-то сдвинул у ее основания.

Раздался медленный, мягкий скрип: звук камня, трущегося о камень; и две широкие невысокие ступеньки ушли назад в стену, оставив зияющее пространство пониже первой ступени, так что они могли видеть каменный пол веранды в шестнадцати футах ниже.

Дэни издала протяжный безнадежный вздох, почти вскрик, и Лэш поймал ее за руку и оттащил назад, словно опасаясь, что она могла бы шагнуть вперед.

Сейид Омар снова наклонился, они еще раз услышали тот же легкий тягучий скрип, и зияющая дыра закрылась так же плавно, как и открылась. Ступеньки снова были на своем месте: солидные и внешне такие надежные и ничем не отличающиеся от других ступенек.

– Очень изобретательно, не правда ли? – мягко поинтересовался Сейид Омар. – Даже больше, чем вы могли бы предполагать. Конечно, я не могу покапать вам, потому что это слишком опасно, но, когда они открыты, первая ступенька опрокидывается, если на нее наступить ногой: просто для того, чтобы гарантировать, что жертва упадет головой вниз, вы понимаете. Когда это происходит, ступеньки возвращаются на место сами – все это просто хитроумная игра с весом и равновесием, – а если этого не произошло, тогда можно поставить их на место самому, как я и сделал. Я был уверен, что это вас заинтересует.

Лэш резко обернулся и посмотрел на него, плотно сжав губы в одну линию, в глазах его вспыхнул опасный огонь, но Сейид Омар спокойно встретил его взгляд: любезный хозяин, ради развлечения гостей привлекший их внимание к необычной детали своего дома.

– Вы, конечно, понимаете, – сказал он с улыбкой, пожимая плечами, – почему я не могу показывать это многим людям. Всегда гораздо безопасней хранить в тайне собственные намерения, вы не считаете? Мы можем спуститься вниз? Вам нечего бояться. Теперь это совершенно безопасно.

Он провел их, произнося вежливые тривиальные слова, вниз по винтовой лестнице на первый этаж и затем на улицу, где их ждала огромная белая автомашина с шофером эбонитового цвета, готовая отвезти их в Английский клуб.

Поездка была достаточно краткой, и за это время ни Лэш, ни Дэни не произнесли ни слова и даже не глядели друг на друга, и только после того, как они оказались в прохладном пустом холле Клуба, Лэш отрывисто спросил:

– Вы ее двигали?

– Да. Я… я сначала об этом не подумала, но она, видимо, лежала под лестницей, когда я ее нашла. Было темно, и я пыталась подтащить ее к своей комнате. Вот почему это выглядело так, как будто… как будто…

– Как будто она свалилась через край, – закончил Лэш. – Ну что ж, это и есть доказательство, если бы мы в нем нуждались. Но, по крайней мере, это нельзя было бы пришить вам. Вы никак не могли знать об этой дьявольской ловушке.

– Как раз и могла, – сказала Дэни сухим шепотом. – Поскольку я приемная дочь Тайсона, и было бы довольно сложно доказать, что я этого не знала. Видите ли, об этом наверняка написано в книге.

– Какой еще книге?

– «Дом Тени». Той, что написал дядя Тайсона. Тайсон говорил о ней за обедом в тот вечер, и еще он сказал, что в доме есть несколько экземпляров. Один был в моей комнате. Вполне возможно, что его положили туда с целью, чтобы это выглядело…

– Опять дела? – осведомился очаровательный голос с лестницы, и появилась Амальфи: в нелепой соломенной шляпе радужной расцветки с бахромой, купленной в каком-то магазинчике на Португальской улице и выглядевшей на золотой головке Амальфи такой же бессмысленно декоративной и восхитительной, как будто только что из Парижа.

– Нет, – коротко ответил Лэш. – Развлечения. Надеюсь, мы вас всех не заставили ждать?

– Часами, дорогой! Мы пили пиммс пинта за пинтой. Кроме Ларри, который, будучи британцем до мозга костей, пил теплое пиво. Ваш обворожительный арабский друг, наверно, представил вас всем сладким красоткам своего гарема? Или у них теперь его больше нет? Найджел говорит, что у него совершенно восхитительная жена, и Эдди просто жаждет ее увидеть. Но поскольку она, кажется, получила классическую ученую степень, мне представляется, что ему лучше держаться от нее подальше и сохранить свои иллюзии.

Амальфи повернулась и направилась наверх в помещение с очень высоким потолком, где под вращающимися электрическими веерами сидели остальные члены компании из «Кайвулими», уныло потягивая свои напитки со льдом и даже не пытаясь нести беседу.

Гасси встретила их мрачным взглядом, Лоррейн – неопределенной улыбкой, а Найджел сказал раздраженно:

– Если бы я знал, что вы намерены провести все утро, «братаясь с туземным персоналом», как это, потому, называют ваши соотечественники, я бы отправился домой и отослал за вами машину. Мне, знаете ли, есть что делать, даже если кое-кому делать нечего. Надеюсь, мы можем теперь отправляться?