Джордж услышал глухие удары топора, и вскоре Роберт Расселл и возница вышли с топором и мешком, который теперь был чем-то наполнен. Они сели на козлы, и внимание Джорджа привлек сухой шорох, и тут же весь дом изнутри озарился странным сиянием. Все трое смотрели, как пламя с поразительной быстротой набирает силу, пожирая сухую некрашеную древесину.

Кучер дернул вожжи, и Роберт, кивнув в сторону своего приятеля на козлах, сказал:

— Джордж, поздоровайся со своим соседом Даниэлем Тейлором.

Даниэль подмигнул мальчику.

— Добро пожаловать в нашу компанию, — сказал он.

Джордж осторожно приподнялся на локтях и стал глядеть на взмывающее вверх пламя, на серый дым, валящий из дверей и окон. Домик был небольшой и, стало быть, продержится недолго. А из-за тесноты постройки пламя превратилось в желто-белую стену колышущегося фосфоресцирующего света, и даже на расстоянии Джордж чувствовал, как оттуда волнами исходит жар.

И вдруг на пустом дворе возникла темная фигура — черный силуэт на фоне зарева. Вскоре она обрела очертания какого-то мужчины. Джордж с изумлением заметил, что человек этот ростом выше дверной притолоки. Глядя из-под руки на великана, мальчик стряхнул запекшуюся кровь с ресниц и подумал, что не иначе его глаза подводят, как из-за полученных ран, так и из-за немалого расстояния, которое их разделяло. Но вот человек повернулся спиной к языкам пламени и жару и посмотрел на удаляющийся фургон.

Джордж встал на колени, пробормотав: «Боже Милостивый!»

Роберт обернулся и сразу же сделал знак Даниэлю остановиться. Он достал мешок, со дна которого капала кровь, вылез из повозки и быстро побежал к дому. Джордж ясно видел, как очертания фигуры Роберта начали искажаться в волнах жаркого воздуха и дыма. Роберт остановился перед великаном и вытащил из мешка изуродованную гримасой кровоточащую голову Брадлоу. Джордж наблюдал, как он протягивает ее, словно в качестве дара, тому, другому, и оба они, Роберт и великан, несколько мгновений глядят на останки — голову с озаренными пламенем застывшими чертами и открытым ртом. Затем великан повернулся и исчез в лесу.

Джордж вопросительно покосился через плечо на Даниэля — рот мальчика открылся, подбородок дрожал, как у раненого, вынесенного с поля боя. Даниэль ласково завернул дрожавшего паренька в свой плащ, по-отечески крепко обняв его за плечи. Махнув рукой в сторону Роберта, который одиноко стоял перед стихающим пожаром, возница сказал:

— Он платит свой долг, мальчик.

Председатель: генерал Даниэль Гукин, мировой судья Конкорда, Карлайла, Бедфорда, Уилмингтона и Биллерики

Решение, принятое по спорной территории

Предмет рассмотрения: три акра земли, расположенные на берегу реки Конкорд к югу от бухты Требл, ограниченные большим общим полем Биллерики на севере, рекою Конкорд на западе, дорогою Фокс-Брук на востоке и Главной улицею на юге, с достаточной разметкой в виде специально помеченных деревьев и каменных столбов.

Землемер: Джонатан Данфорт.

Между Даниэлем Тейлором из Биллерики и Эйзой Роджерсом, прибывшим из Салема, достигнуто обоюдное согласие в том, что вышеупомянутый Даниэль Тейлор продаст указанный участок земли, став в дальнейшем продавцом, и предоставит гарантии того, что эти три акра будут предложены вышеупомянутому Эйзе Роджерсу, который станет покупателем со всеми правами собственника; и что означенный продавец таким образом полностью, однозначно и абсолютно отказывается от своего интереса, права и претензий на эту землю; и что после подписания сего соглашения и передачи установленной суммы Эйза Роджерс имеет право продавать землю и распоряжаться ею по своему усмотрению в собственных интересах, равно как и в интересах своих правопреемников и наследников.

Эйза Роджерс, действуя как покупатель, настоящим выражает согласие осуществить означенную покупку за четыре фунта стерлингов по подписании данного документа.

Подтверждаю верность своей подписи и указанной выше даты

Записано в присутствии продавца и покупателя

Генерал Д. Гукин

Даниэль Тейлор

Эйза Роджерс

Переписал секретарь городского совета Т. Адамс

Post Script мистеру Джеймсу Дейвидсу, Нью-Хейвен, Коннектикут

Дорогой друг Джеймс!

Простите, что всего лишь могу торопливо нацарапать несколько слов, ибо многое теперь заботит меня: встреча губернатора с членами совета и посещение индейских деревень, что, по-моему, имеет нынче особую важность для благоденствия расположенных в дикой местности поселений. В последнее время отношения между колонистами и туземцами были напряженны, и я приступил к написанию труда, который намереваюсь опубликовать ради достижения мира и согласия: «Дела и страдания индейца-христианина».

Теперь приближаюсь к сути сего послания. Посылаю вам для ознакомления копию судебного решения, поскольку оно касается возчика Даниэля Тейлора, который также является вашим доверенным лицом в окрестностях Бостона. Мистер Тейлор попросил меня помочь в разрешении земельного спора между Эйзой Роджерсом и своим наемным работником, неким Томасом Морганом, коего ославили убийцею короля.

Вам будет приятно узнать, что здесь все считают, будто Морган был казнен наемными убийцами, а его голова отделена от тела (голову эту я видел сам, будучи отчасти ответственным за исполнение воли его величества и хартий колоний). Сия отрубленная голова, должен заметить, чрезвычайно мала для такого высокого человека, каким мне описывали Моргана, а лоб ее испещрен множеством шрамов. Для удовлетворения желания короля голову отвезут в Англию на корабле «Ласточка», капитан коей наш добрый друг Кугин. На корабельной бочке будет написано, несомненно, каким-нибудь беспутным мерзавцем: «Здесь лежит голова Томаса Моргана, королевского убийцы. Вот что может случиться с головою всякого главы». Его величество, я уверен, захочет узнать посредством бесконечной переписки, какое же мы, колонисты, выказываем уважение Королевскому суду, если позволяем себе столь грубые шутки и проявляем презрение к важным персонам и ритуалам.

Поскольку Томас Морган был официально признан умершим, а посему неспособным предъявить права на участок земли Тейлора — привлекательное и удачно расположенное место на берегу Конкорда, — Эйза Роджерс выступил весьма решительно с просьбой продать его для строительства мельницы (напомнив мне, кстати, что «божьи мельницы мелют медленно, да мелко») и поторопился выплатить полную стоимость участка. После некоторого размышления он поверил моему слову мирового судьи, что Томаса Моргана больше нет на этом свете. Тем более что я поведал ему, не скупясь на подробности, о том, как индейцы нападают, поджигают, рубят и режут на части тех поселенцев, кто лишен защиты отрядов ополчения, находящихся под моим командованием.

А теперь перехожу к более радостным событиям. После завершения сделки с землей я имел удовольствие скрепить брак некоего Томаса Кэрриера из Биллерики с Мартой Аллен из Андовера, приходящейся кузиной жене мистера Тейлора. Когда они оба стояли передо мной, спокойные и торжественные, и произносили свои клятвы — он человек превеликого роста, каких я более никогда не встречал, а она в красивой сине-зеленой мантилье, — мне вспомнились вырезанные из камня фигуры, которые я видел в древнем лондонском аббатстве. Там, в темном забытом нефе, покоились каменные изваяния давным-давно почивших короля и королевы, оба полные достоинства, с морщинами неведомых нам раздумий на челе. И хотя очи их были закрыты, головы склонились друг к другу, словно говоря наблюдателю: «Мы все преодолели».