ВИКТОР. Я не виноват!
МАРИАННА. Виноват! Ты алкоголик!
ВИКТОР. Я тогда только два пива выпил. Два! Это с машиной что-то случилось!
МАРИАННА. Виноват, виноват. Никогда тебе этого не прощу!
ВИКТОР. Пожалуйста… Лидка! (Идет к лестнице.)
МАРИАННА преграждает ему путь.
Сцена шестнадцатая — В КВАРТИРЕ ВИКТОРА. ВЕЧЕР
ВИКТОР сидит в своей комнате на диване, вменяемый, но какой-то помятый, пьет чай. Рядом с ним сидит БОГУСЬ. Затянувшись дешевой сигаретой, ВИКТОР встает, вытаскивает один ящик из «стенки», ставит его себе на колени и начинает что-то в нем искать. Наконец достает несколько мятых купюр, расправляет их и пересчитывает.
ВИКТОР. Броневский. У него ответы на все вопросы. (Поднимает с пола пластинки, которые он забрал у Марианны, и протягивает их Богусю.) Понимаю, это не возместит в полной мере потерю целой коллекции, но все же передай их матери. Эти пластинки — единственное, что уцелело после краха моей супружеской жизни.
БОГУСЬ (смотрит на пластинки). Ну и воняет же от них.
ВИКТОР. Им почти 30 лет.
БОГУСЬ. Эта на русском.
ВИКТОР (качает головой). Нет, мы купили ее в Болгарии, во время нашего первого отпуска.
БОГУСЬ. Спасибо. (Откладывает пластинки в сторону.) Все полетело к чертям. (Закрывает лицо руками, дрожит, кажется, сейчас расплачется.)
ВИКТОР подходит к БОГУСЮ и прикладывает ладонь к его лбу, как будто измеряет температуру.
Сцена семнадцатая — ЗЕМЛЯНОЙ ВАЛ ЗА ДОМАМИ. ВЕЧЕР
БОГУСЬ сидит на вершине холма с томиком Броневского в руке. Замечает МОНИКУ, прячет книгу в карман. МОНИКА, улыбаясь, подходит к нему, садится рядом. На ней уже другой спортивный костюм, тоже из синтетики, но получше на вид.
БОГУСЬ (рассматривает наряд Моники). У тебя уже был парень?
МОНИКА. А что?
БОГУСЬ. Ты когда-нибудь на свидания ходила?
МОНИКА. Да пошел ты!
БОГУСЬ (хохочет). И что, всегда спортивный костюм надевала?
МОНИКА. Иди ты! (Встает, собираясь уйти.)
БОГУСЬ (преграждает ей путь). Я только хочу понять, какая ты.
МОНИКА. Какая я? А ты какой? Кто ты такой, козел, чтоб меня оскорблять?
БОГУСЬ. Ты чё, пацанка, что ли? Может, ты из тех, у кого любимое развлечение — телевизор, а кандидат в мужья — офигенный чувак, похожий на Бреда Питта?.. Знаешь, что? Хрен с ним, с Бредом Питтом! Ты или точно одна из таких, или хотела меня обидеть, раз это на себя напялила.
МОНИКА. Ой, не могу — нашелся тут Бред Питт. На себя посмотри! Думаешь, ты крутой, раз весь лоб себе засрал? Да ты выглядишь как мелкий пидор, только пидоры наколки себе делают!
БОГУСЬ. Я не пидор. Я когда тебя увидел, у меня сразу встал.
МОНИКА останавливается.
МОНИКА. Ты всегда такое говоришь девчонкам на первом свидании? А может, это твое первое свидание, кретин? Вообще-то, ты очень романтичный, да? Так небось про себя думаешь? А теперь послушай, что я тебе скажу, — ни хрена ты не романтичный, ты — полный ноль! Ты понятия не имеешь, что значит иметь дом, работу. Ни одного дня в жизни не проработал и знать не знаешь, что такое бороться!
БОГУСЬ. Знаю. Это… Ладно, хочу узнать.
МОНИКА. Ну так узнавай у кого-нибудь другого, придурок.
БОГУСЬ. Но ты не можешь просто взять и уйти. Ты мне нравишься. Ты сексуальная, и у тебя свой стиль.
МОНИКА. Да иди ты на хрен!
БОГУСЬ. Подожди, я тебе прочитаю одну вещь. (Достает из кармана подаренный ему Виктором томик Броневского, пытается открыть книгу на нужной странице, но закладка вылетает, он продолжает листать, нужное место найти не может, поэтому открывает первую попавшуюся страницу.) «Когда придут, чтоб сжечь твой дом, / твой дом родной, твою отчизну, / когда обрушат залпов гром, дождем железным с неба брызнут / и подойдут стальной ордой, / чтоб ночью в дом ворваться твой, — / стой у дверей, не зная сна, на страже будь, здесь кровь нужна!»[2]
МОНИКА. Что это было?
БОГУСЬ. Я тебя люблю.
МОНИКА смеется и поворачивается, чтобы уйти.
БОГУСЬ. Будешь моей девушкой?
Она уходит, но внезапно оборачивается, мгновение смотрит на БОГУСЯ и идет дальше.
БОГУСЬ. Ты будешь моей девушкой?!
Она молча уходит. БОГУСЬ смотрит ей вслед. Закрывает томик Броневского и со злостью отшвыривает его подальше.
Сцена восемнадцатая — КВАРТИРА БОГУСЯ. ВЕЧЕР
БОГУСЬ входит в квартиру. В комнате матери горит свет. Он идет по коридору и останавливается в дверях. ИРЕНА сидит на тахте и курит, держа в руке одну из пластинок, подаренных ВИКТОРОМ. Рядом стоит пепельница, полная окурков.
ИРЕНА (поднимает глаза на Богуся). Спасибо за пластинки.
БОГУСЬ. Не за что. Это от Виктора, моего учителя. Помнишь его?
ИРЕНА. Блин, а я и не знала, что Кшиштоф записал пластинку в Болгарии. Он действительно великий человек! (Смотрит на Богуся.) Ты хоть немного денег смог найти?
БОГУСЬ качает головой.
ИРЕНА. Я выгребла остатки со счета. Заняла, где могла. Набралось только две тысячи. Может, если ты им дашь эти две тысячи, они на какое-то время оставят тебя в покое?
БОГУСЬ. Ма, у меня другой план.
ИРЕНА. Ну?
БОГУСЬ. Только ты не злись, я все продумал. Для меня это главное дело на свете.
ИРЕНА. Ну, давай говори.
БОГУСЬ. У меня сегодня было свидание. Первый раз свидание с девушкой. Она красивая. Я хочу ей купить платье. У нее ни одного нет. А я увидел такое, которое ей точно подойдет. Да. Я должен это сделать.
ИРЕНА. А что потом?
БОГУСЬ. Я им не отдам деньги… не сегодня.
ИРЕНА. А если тебя убьют? Господи, я, наверное, от всего этого поседею… Хочешь, я пойду с тобой? Богусь, ты ведь думал о лицее. Это неплохая идея.
БОГУСЬ. Ма, ну закончу я его, ну стану такой как все. Ты этого хочешь?
ИРЕНА. Ты мне напоминаешь своего отца, когда он был молодым. В нем было столько энергии! За это я его и полюбила. К сожалению, вся энергия после свадьбы улетучилась. Я не хочу, чтобы ты повторил его судьбу. Если собираешься закончить так, как он, лучше не иди в лицей.
БОГУСЬ. Я рад, что ты это понимаешь, ма.
ИРЕНА. Я никогда еще не слышала Кравчика по-болгарски. Это должно быть… очень красиво. (Подходит к проигрывателю, ставит пластинку.)
Кравчик поет по-болгарски. ИРЕНА и БОГУСЬ слушают затаив дыхание.
