Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Дефрутос поддерживал рабочий контакт не только с Каррильо, но и с руководителями чилийской и аргентинской компартий. Они знали о главной цели его миссии: налаживание устойчивой радиосвязи с Москвой. Коминтерн считал необходимым обеспечить большую координацию действий южноамериканских партий, своевременную передачу инструкций для них, двусторонний информационный обмен. Димитров не раз в приватных беседах критически высказывался о том, что компартии Южной Америки из-за войны и географической оторванности «варятся в собственном соку», не всегда верно ориентируются в изменчивой международной ситуации, допускают ошибки в ее анализе, а следовательно, и в вопросах политической тактики и стратегии.

Привыкшие к конспирации, не задававшие лишних вопросов партийные лидеры выделили «Лео» несколько тысяч долларов на конструирование трех «дальнобойных» передатчиков, размещение их в Чили, Аргентине и Уругвае, организацию радиоквартир и содержание радистов. Никто из руководителей КПЧ не стал напоминать Дефрутосу о том, что радиостанция Коминтерна в Сантьяго уже есть: раз в Москве решили, что нужен еще один передатчик, значит, так тому и быть.

* * *

Дефрутос был невысок, сухощав, можно сказать, миниатюрен. Лицо с тонкими чертами, отнюдь не рабочего, скорее учителя или интеллигента.

Иосиф был искренне рад человеку из «Дома», не воспринимал его как соперника и жадно впитывал информацию. Дефрутос рассказал о своей жизни в Советской стране, превращенной в военный лагерь, о судьбах общих знакомых, о специальной подготовке, которую получил перед отъездом из Советского Союза. Можно было позавидовать его знаниям: он виртуозно владел рацией и подрывным делом, в совершенстве освоил технику микрофильмирования (по методике, перенятой у абверовцев). Беседы с Дефрутосом успокоили «Артура», хотя никаких указаний — ни устных, ни письменных — Виктор ему не доставил. Из того, что поведал «Лео» в отношении Коминтерна, можно было сделать вывод: в Москве началась очередная «пора перетрясок». «Коминтерновская миссия» Дефрутоса потеряла смысл еще до отъезда из Москвы, когда президиум ИККИ по указанию Сталина принял решение о самороспуске. Тем не менее сила инерции, а отчасти и сумятица в аппарате Коминтерна, ставшего как бы ненужным, не помешали заброске «Лео» в Западное полушарие. Практически Дефрутос уже никого не представлял, но сам факт наделения его «полномочиями» открывал перед ним двери любого партийного руководителя в Южной Америке. Партийную дисциплину никто не отменял, и мандат Коминтерна, изготовленный на тонкой шелковистой материи водостойкой тушью, сохранял свою силу[69].

Из рассказов Дефрутоса Иосиф сделал такой вывод: если «закрыли» Коминтерн, который казался незыблемой, созданной на столетие организацией, то и в другие «смежные конторы», включая разведку, могли прийти перемены. Отсюда и непонятные перерывы в связи. Такое на памяти Иосифа уже бывало.

Дефрутос привез позывные и расписание для радиосвязи, и Григулевич, несмотря на его сопротивление, скопировал их. И вновь «Артур» со своей «командой» совершил несколько автомобильных поездок к океанскому побережью, чтобы установить радиосвязь с Москвой. Фишер раз за разом отбивал контрольные послания, дожидаясь ответа морзянки: «Вас слышу». Но эфир не подавал признаков жизни. Григулевич сообщил об этих неудачных попытках в Нью-Йорк, но оттуда вдруг поступило указание — «отбой». В Москве пришли к мнению, что в условиях Чили и Аргентины работа на рации представляет не меньшую опасность, чем почтовый канал. В регионе нелегально действовали американские специалисты из Federal Communication Comission (FCC), которые осуществляли перехват радиосообщений и поиск вражеских передатчиков.

Еще в январе 1941 года администрация Рузвельта приняла решение о размещении в Латинской Америке пяти центров радиоперехвата и шестидесяти вспомогательных радиопунктов. Можно сказать, что ключевую информацию, обеспечившую демонтаж разведывательных сетей абвера и СД в Латинской Америке, добыли сотрудники FCC. Их работу в значительной мере «облегчали» абверовские кураторы латиноамериканских резидентур, которые допускали в радиопереписке много вольностей. Бывали случаи, когда почти открытым текстом назывались адреса и имена агентов, упоминались конкретные операции — проведенные и намечаемые. Американские эксперты удивлялись простоте шифров, которые использовали немцы. В перехваченных сообщениях нацистов дважды или трижды упоминались книги, с помощью которых кодировались телеграммы. Иногда сотрудникам FCC казалось, что подобная «открытость» не более чем хитроумный трюк асов германского шпионажа, скрывающая куда более зловещие разведывательные и диверсионные комбинации.

* * *

Американцы следили за советскими разведчиками, а советские — за американскими. Григулевич знал, что ФБР и военная разведка США бросили на Аргентину крупные силы. Эта страна представлялась американцам своеобразным гитлеровским заповедником, готовым плацдармом для высадки вермахта в Южной Америке. В годы своей работы в этой стране Иосиф постоянно ощущал близкое дыхание американских «конкурентов». Руководителем разведки Гувера в Аргентине был легальный атташе Уильям Дойл, человек упорный, предприимчивый, способный на риск. Но каждый оперативный успех давался ему неимоверным трудом. Аргентинские спецслужбы отказались от сотрудничества с людьми Гувера. Тезис использовался простой: «Если у вас есть какая-то информация о нацистах, передавайте ее нам. Мы наведем порядок в своем доме».

«Артур» считал, что американцы поверхностно планируют операции, нередко спешат и идут напролом, чтобы добиться конкретных результатов. В жестких контрразведывательных условиях Аргентины они часто пренебрегали конспирацией, отсюда — провалы. Иосиф постоянно пополнял свой архив именами установленных американцев-разведчиков…

Аргентинцы не слишком церемонились с «янки», если они попадались с поличным. Правительство президента Хуана Перона опубликовало после войны «Бело-голубую книгу» о фактах вмешательства военной разведки США и ФБР во внутренние дела Аргентины. Взять хотя бы дело «Палео». В сентябре 1943 года служащий военного министерства Освальдо Палео сообщил в контрразведку, что некие иностранцы предложили ему вступить в организацию, занимающуюся сбором информации о нацистах. После полученного от контрразведчиков инструктажа Палео «дал согласие» на работу в этой сети, которую возглавлял капитан Гиббоне, сотрудник военного атташата посольства США. Как выяснилось, под началом американца действовало несколько «информационных групп», добывавших сведения из официальных учреждений Аргентины.

Аргентинской контрразведке стало также известно о шпионских сетях Лимпенни, «Чешской группе» и «Джонс-группе». Шефом «Джонс-группы» был голландец Абрам Фрельер, который ежемесячно получал от американцев по 400 песо на личные оперативные расходы (плюс значительные суммы на оплату агентов). Фрельер поддерживал контакт со служащими Центральной почты Паппидесом и Леска, регулярно встречался с голландцем Хуаном Пеккларингом, который имел полезные связи в немецкой колонии и в профсоюзе портовых рабочих. В указанные группы входила весьма пестрая публика: сотрудники газеты «Либре Па-лабра» Фернандес и Уркиага, датчанин Свенд Иверсен, югославский журналист Хуан Борак, чешский писатель Маурисио Рапопорт и многие другие.

А вот дело «Беренгер — Роман». В октябре 1943 года власти узнали о предательстве начальника национальной жандармерии Беренгера, который по заданиям американцев вел шпионскую работу. В «связке» с ним действовал некто Ра-мон Роман, которому после разоблачения удалось бежать в Монтевидео (откуда координировалась разведывательная работа по Аргентине). По итогам следствия полиция арестовала югослава Милосайлевича, аргентинца Сарторетти (жандарма), Менкера, ранее работавшего в службе информации Франции, Буссемейера, изгнанного из Чили за шпионаж в пользу немцев, полицейских служащих Паксиоло и Пелигрини и т. д.

вернуться

69

Ненужность миссии Дефрутоса впоследствии проявилась в судьбе радиостанции в 750 ватт — любимого детища Дефрутоса. Аппарат, который смонтировал в Сантьяго радист Виктор, так и не пригодился. В КПЧ не хотели прямых радиопереговоров с Москвой, подставлять себя под удар в случае провала, опасались возможных обвинений в том, что партия, несмотря на роспуск Коминтерна, все еще «зависима» от ВКП(б).

75
{"b":"225806","o":1}