Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Я поехал в Чили по личной инициативе. Я провел здесь два года и в основном жил на свои собственные средства, зарабатывая своим ремеслом художника. Я не отказывался от решения задач, которые считал посильными. Об их исполнении я всегда информировал Антонио.

Уезжая отсюда, я никак не нарушаю наше соглашение. Делаю это по материальным соображениям и необходимости серьезного медицинского обследования. Я намерен осесть где-нибудь на постоянном месте в ожидании возобновления контракта с фирмой и любого задания, которое Вы можете дать».

* * *

Одно из наиболее прочувствованных описаний чильянской фрески Сикейроса принадлежит перу Григулевича. Он же дал интерпретацию названия росписи: «Сикейрос сперва назвал чильянскую роспись “Художественная оратория”, но с началом войны нацистской Германии против СССР переименовал ее в “Смерть захватчику!”, а точнее “Смерть интервенту!” — слова, несомненно, почерпнутые из военных сводок Совинформбюро»[63].

«Роспись в Чильяне, — писал Григулевич, — состоит из гигантских фигур патриотических и революционных деятелей Мексики и Чили. На “мексиканской” половине изображены индейский вождь Куаутемок, боровшийся с конкистадорами, зачинатели войны за независимость Мигель Идальго и Хосе Мария Морелос, Бенито Хуарес, герой мексиканской революции Эмилиано Сапата и Аделита — сольдадера, сопровождавшая своего мужа-солдата в походах (ее писал Сикейрос с Анхелики), наконец, бывший президент Ласаро Карденас. Широкие линии и плоскости на потолке связывают эту аллегорию с аллегорией, представляющей Чили, на противоположной стене. На этой половине изображены арауканские вожди Лаутаро и Кауполикан, “отец нации”, возглавлявший борьбу за независимость Бернардо О'Хиггинс, президент Бальмаседа, свергнутый в конце XIX века реакционерами, зачинатель чилийского коммунистического движения Эмилио Рекабаррен.

В центре выделяются две гигантские головы — чилийца Бильбао, социалиста-утописта XIX века, и индейского вождя Гальварино, четвертованного в Чили по приказу испанцев, и у них в ногах — тела поверженных завоевателей. Головы Бильбао и Гальварино объединены устремленным вперед единым торсом с обрубленными кистями рук. Эти борцы не сломлены, они продолжают оставаться в строю и теперь. Все фигуры вместе образуют как бы единое войско, стремительно наступающее на зрителя. Недаром посетители прозвали этот зал “Залом гигантов”».

* * *

Для Сикейроса присутствие официальных лиц на открытии мурали стало своего рода процедурой «снятия грехов и причащения к нормальной жизни». Он написал в своих мемуарах: «Мураль в школе имени Мексики была закончена, в связи с этим ослаб и полицейский надзор: мне разрешили в качестве “туриста” проехать по южному региону страны, а через некоторое время поселиться в столице».

Во время поездки художник увидел «потомков непокорных немцев, которые маршировали по улицам, облачившись в униформу фашистских молодчиков»: «Под влиянием нацистской пропаганды они воспылали любовью к современной “родине-матери” — гитлеровской Германии, и эта любовь оказалась сильнее идей, унаследованных от своих прародителей». Серьезных оснований для битья в тревожные колокола Сикейрос во время этого путешествия не обнаружил. Выходцы из Германии дорожили уютными оазисами личного благополучия. Чилийские «тевтоны» ограничивались эмоциональной поддержкой рейха, «сумевшего воспрянуть из праха и стальным кулаком восстановить справедливость». Но не более того. Никаких признаков вот-вот готовых разразиться заговоров и переворотов.

В начале 1943 года Сикейрос принял участие в митинге, организованном в кинотеатре «Бакедано» в Сантьяго в связи с учреждением «Центрального комитета борьбы за искусство в Америке на службе победы демократии». На митинге он огласил свой антифашистский манифест «На войне — военное искусство». В нем он призывал интеллектуалов, художников и писателей словом и делом оказывать помощь союзникам. Вскоре Сикейрос покинул Чили и по маршруту Перу — Эквадор — Колумбия — Панама добрался до Кубы, откуда рукой было подать до родной Мексики.

Путешествовал художник при финансовой поддержке американского Coordinating Committee. Предоставление ее Сикейрос истолковал как свою «победу». Янки сменили гнев на милость. Гувер «смирился» с тем, что произошло в Мехико в мае 1940 года, и отныне не будет чинить препятствий его творческой работе, в том числе на территории США. Ведь конечным пунктом в поездке художника значились Соединенные Штаты. Перед отъездом он побывал в американском посольстве в Сантьяго и без проволочек получил въездную визу. Тем не менее слежка за передвижениями Сикейроса продолжалась. Во время поездки Сикейрос читал лекции о современной мексиканской живописи и создавал антинацистские «Группы боевого искусства». Григулевич в монографии о Сикейросе подробно описал эту поездку, отметив ее пропагандистский успех у творческой интеллигенции стран Латинской Америки.

Добравшись до Гаваны, Сикейрос узнал, что его виза в США аннулирована решением Госдепартамента от 28 апреля 1943 года. Американский посол на Кубе Браден сообщил художнику, что причина — «коммунистическая принадлежность» Сикейроса. Судя по рассекреченным страницам досье ФБР на Сикейроса, великодушному «фэбээровцу» из Сантьяго дали нагоняй «за потерю бдительности и чрезмерный либерализм», а сам художник долгие годы оставался под пристальным присмотром людей Гувера. Шла «холодная война», и «красный» мексиканец «воевал» в ней не на той стороне…

* * *

К сожалению, кроме росписи, других следов пребывания Сикейроса в Чильяне сохранилось мало. С трудом мне удалось восстановить некоторые его маршруты, адреса, излюбленные «точки» отдыха. Чильян времен Сикейроса и Григулевича ушел в прошлое. С туристической картой в руках я обошел немногие сохранившиеся места, которые так или иначе связаны с жизнью Сикейроса: здесь была гостиница «Эль Вьяханте», здесь находился «Ресторан Популар», где можно было «отдохнуть» от малосъедобного «питания» сеньоры Сааведры, прикрепленной к художникам в качестве повара; здесь — на некогда оживленном железнодорожном перроне — встречали прибывших на «Южной стреле» друзей из Сантьяго и среди них элегантного Леопольдо Ареналя; а вот здесь — в Школе имени Испании и Чилийско-испанском центре — устраивали выставки своих картин друзья Сикейроса. Не пропускали Давид Альфаро и Анхелика премьер в кинотеатре «О'Хиггинс», в котором иногда показывали мексиканские ленты, от них теплело на душе.

Темно-зеленая туша этого кинотеатра до сих пор высится над улицей Либертад. Это в его аппаратной проходила конспиративная встреча Григулевича и Сикейроса…

Глава XX.

ОПЕРАЦИЯ «БОЛЬШАЯ СЛЕЖКА»

На первых порах операция «Большая слежка» развивалась успешно. В контрразведывательную «группу Кирберга (псевдоним «Доре»)» входило около тридцати человек, в основном чилийские комсомольцы. Трех своих членов отрядила в нее испанская компартия. Кроме них Кирбергу помогали итальянцы и перуанцы. Вначале его люди наладили слежку в Сантьяго, затем организовали аналогичные группы наблюдения в городах Вальпараисо и Винья-дель-Мар.

«Алекс» встречался с Кирбергом на его конспиративной квартире, которая находилась неподалеку от Цветочного рынка. Вместе они анализировали добытую информацию о контактах, передвижениях, местах сбора и тайных совещаниях нацистов, определяли «фронт» работ на ближайшую неделю, прикидывали, как лучше всего использовать полученные сведения. В картотеку «группы Кирберга» за короткое время были внесены имена трех тысяч человек, потенциальных участников «пятой колонны», разведывательных точек абвера и службы безопасности рейха. На наиболее активных нацистов заводились досье. Сводки наблюдения «Алекс» в обязательном порядке переправлял в Буэнос-Айрес «Артуру», а «Доре» сообщал Гало Гонсалесу. С согласия Григулевича, часть материалов вручалась сенаторам Сальвадору Окампо и Амадору Пайроа для использования в парламентских дебатах. «Пятая колонна» продолжает безнаказанно действовать в стране, чилийский псевдонейтралитет — это откровенная поддержка стран «оси» — таким был лейтмотив их выступлений.

вернуться

63

Григулевич И. Р. Сикейрос. М., 1980. С. 101-106. 248

67
{"b":"225806","o":1}