Олег задержал взгляд на Михаиле. Он давно присматривается к этому белобровому пареньку. На вид тихий, незаметный. Работал, правда, неровно. Мог вдруг остановить станок и долго стоять, устремив неподвижный взглядов одну точку. Может, в это время он что-то обдумывал? Несколько раз Олег пытался заговорить с ним, но он только хмурился и молчал.
Сейчас парень стоял у станка и, надвинув на лоб кепку, сосредоточенно работал. Движения его были быстрые, уверенные. "Сегодня снова перевыполнит задание", — подумал Олег.
Рядом с Михаилом работает Леонид. Вернее, делает вид, что работает. Он с какой-то особенной тщательностью рассматривает втулку, раза два ставит ее на станок, потом бросает на стол и берет другую. Делает все это не спеша, с серьезным выражением лица.
"Он вроде и на комсомольском собрании не был, и за решение не голосовал, — припоминает Олег. — На мало же тебя хватило, Леонид! Значит, правильно я ему ответил, что не дадим рекомендацию в партию. Ну зачем партии такие люди? А заявления с просьбой дать рекомендацию так и не подал, побоялся".
В цех пришел Леонид в одно время с Тарасом. Леонид после десятилетки. Тарас после технического училища. Тарас первое время помогал Леониду. В школе отзывались о Леониде как о посредственном ученике, но здесь, пожалуй, средним токарем его не назовешь. И родители у него хорошие, врачи. В копейке не нуждается. План может выполнить легко, правда, шапки никто перед ним не снимает, когда новый заказ осваивается. Не хочешь — не делай. Другим отдадим. Те безропотно сделают. Лишний раз мозгами не пошевелит. А вот ославить девушку у него способностей хватает, хоть отбавляй. Наверное, уже приглядел кого-то из тех, что из технического училища прибыли. К ним подкатывается. Правда, все девушки серьезные.
2
Весть о присвоении звания Героя Социалистического Труда Ручинскому принесла в цех Татьяна.
— Алеша, ты слышал радио? — обратилась к Алексею.
— Нет. А что?
— Николаю Тимофеевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда! Сейчас только Указ передавали по радио.
— Сама слышала?
— Да! В Указе и название завода упоминалось. Так что ошибки быть не может.
— Он, наверное, еще не знает.
— Откуда? Возле станка ведь радио нет.
— Тогда пойдем поздравим. А в обеденный перерыв митинг организуем.
— Надо в партком Слесареву позвонить.
— Он должен об этом уже знать.
— Наконец-то и на нашем заводе будет Герой! — сказала восторженно Татьяна. — Заслуженная награда!
— Не только на заводе, в пашем цехе, — перебил ее Алексей. — Здорово!
— Вот это радость! Даже как-то не верится.
— Чего не верится? — сказал подошедший председатель цехкома. — Он давно заслужил это звание. Еще когда первый самосвал собирали. Тогда он день и ночь находился на заводе. Не шуточное дело, на заводе вместо кос взялись одиннадцатитонные самосвалы выпускать. Сейчас легче работать, если с умом дело вести, конечно.
Алексей позвонил в партком. Трубку взял Слесарев.
— Слушаю!
— Вы, наверное, уже слышали? — поздоровавшись, спросил Алексей.
— Это о чем?
— Указ по радио передали, — сообщил Алексей. — Нашему Ручинскому звание Героя Социалистического Труда присвоили.
Трубка несколько секунд молчала. Слесарев особенно не удивился.
Видно, сам подписывал представление.
— Это очень хорошо, — наконец произнес Слесарев. — Мы его представили давненько, уже волновались.
— Думаем в обеденный перерыв митинг провести.
— А может, вечером на стыке двух смен? И директор из Киева приедет. Хотя может и задержаться.
— Нет, лучше в обеденный перерыв. А второй смене тоже Указ зачитаем.
— Не терпится. Пожалуй, правильно. Я тоже вместе со Стрижовым приду. А Николай Тимофеевич знает?
Николай Тимофеевич ничего не знал. Увидев исполняющего обязанности начальника цеха, председателя цехкома и сменного мастера, Ручинский подумал, что ему предстоит какой-то важный заказ выполнить, коль все трое к нему пожаловали. Если бы простое плановое задание, его бы сама Татьяна Ивановна вручила. Напрасно все втроем идут. Он выполнит и без агитации. Секретаря партийной организации агитировать не надо! Даже какая-то обида брала: разве он когда-нибудь от трудных заказов отказывался? Он сам других агитирует. И больше не словами, а трудом своим. А тут вздумали его, Ручинского, агитировать!
Он не остановил станок, пока не обточил ось. Пусть подождут. Но стоило ему нажать кнопку "стоп", как оказался в объятиях Алексея.
— Ну поздравляю, Герой!
— Какой там герой? Сейчас без брака не один я работаю. Вздумали с чем поздравлять!
"Он еще не слышал об Указе!" — убедилась Татьяна и понимающе улыбнулась.
— Ну, Алексей Иванович, вы Героя совсем в плен захватили! — сказала она. — Дайте же и нам поздравить! Хочу в щечку поцеловать! Поздравляю, Николай Тимофеевич, с присвоением высокого звания Героя Социалистического Труда!
— Мне?! Героя?! — еще не верил своим ушам. — Ну, спасибо… Так все неожиданно…
А станки один за другим останавливались, хоть немедленно организовывай митинг. Алексей взглянул на часы: до обеденного перерыва осталось шесть минут.
— Что случилось?!
— Героя дали Ручинскому!
— Вы это серьезно! Одному?
— Можно подумать — полцеха Героев!
— По радио передали сегодня.
— Может, однофамильцу? Мало ли бывает!
— Нет, нашему.
— Кому Героя?
— Останови станок. Не тебе же! Ручинскому!
— Ручинскому ура-а-а! — закричал Михаил. — Качать Николая Тимофеевича!
— Чего распетушился, орешь?! — хочет остепенить Михаила Леонид. — Не тебе же звезду чеканят!
— Можно подумать, что тебе, — огрызнулся Михаил. — Ручинскому ура-а-а!..
— Спасибо, товарищи, за поздравление. От всего сердца, но вообще, по совести, может, я и не заслужил, а?
— Заслужил! Заслужил, чего там!..
"Скорее бы подошел секретарь парткома со Стрижовым, — тревожился Алексей, — и митинг начали бы. Собственно, митинг в полном разгаре. Сам собой начался.
Такое нечасто бывает. Первый Герой на нашем заводе! Хорошее начало".
А в цеху продолжалось ликование: от станка к стану, будто за каждым третьим из них и на самом деле стоял Герой…
3
Помогать Федору закладывать фундамент дома напросились многие. Пришли Олег, Миша, Леонид, Жанна, Светлана. Даже Татьяну каким-то ветром занесло. Пришли два пария — каменщики из строительного цеха.
— Ребята! — растерялся Федор. — Да я же просил только Олега и Мишу подсобниками к каменщикам. А тут почти вся комсомольская организация пришла.
День в начале июня выдался жаркий, солнечный, безветренный. Закладывали не какой-то домик, а с размахом, на три большие комнаты. Строить так строить!..
С работой управились к четырем часам дня. Самосвал едва успевал привозить раствор.
— Главное — фундамент, — говорил Федор. — А дом будет. Больше я в помощи не нуждаюсь. Денег поднакопил. Не хватит — батя поможет. Он в колхозе механизатором, зарабатывает неплохо.
Стол накрыли в саду. Тут уж постарались Полина и Венера. Полина кое-что привезла из Киева, куда ездила навестить Витю.
Подняли тост за фундамент.
— Пошла горилочка по животу, как брехня по городу, — опрокинув рюмку, произнес Леонид.
— Ребята, вот здесь, где мы сидим, я поставлю ульи, — сказал Федор.
— И много? — спросил Олег, слегка наклонившись к Федору.
Олег — симпатичный парень. Брюнет, с правильными чертами лица. Волнистая, немного небрежная прическа открывала высокий лоб, прорезанный еле заметной морщинкой.
— Много не много, а пяток поставлю.
— Ты, я вижу, ударяешься в индивидуальное хозяйство. Уже и так два занятия комсомольского просвещения пропустил. Что-то мне не нравится все это.
— Что же ты хотел, чтоб я десять лет государственную квартиру ждал? Так и старость подойдет. А я хочу жить, пока молод. Я люблю копаться в земле. На черной земле, Олег, белый хлеб родит. А о политическом просвещении не беспокойся, газеты и журналы выписываю.
