Не понимает человек, что Жанна к Тарасу едет. Любовь свою нашла.

Вербин звонил начальнику отдела кадров:

— Ну что вы сейчас меня в отпуск гоните!

— Самое подходящее время, — отвечал тот. — Как-никак — май. Да еще и на юг едешь. На Черное море. Там уже черешня поспела, клубника.

— При чем тут черешня, клубника? Не время сейчас!

— Сам Привалов расписал отпуска.

— На осень бы перенести. Или даже на зиму. Реконструкция начинается. Телеграмму снабженцы получили: сборно-разборные помещения нам отгружены. Из оборудования кое-что поступает. Одесситы положительно отозвались. В общем, начинаем реконструкцию. А это не так просто, как некоторые представляют.

— Удалось кое-что выбить? Наверное, Стрижов помог? Он же тебя курирует.

"Мой заместитель выбил, — с горечью подумал Вербин. — И как это ему удалось?"

— Понимаешь, — продолжал Вербин, — как-то неудобно. Вроде бы от дела убегаю. Все на заместителя сваливаю.

— Ваш отпуск может перенести только директор. Но вряд ли он отменит свое решение. А дел в цехе всегда хватает. Скоро еще жарче станет. "Сибиряк" подоспеет.

— Ну, тебе сподручней доложить. Ты же кадрами занимаешься. Давай старую дружбу не терять. А я…

— А с путевкой как же? Тебе же заполнили. Да еще куда? В Евпаторию! Отдохнешь на море. Нервные клетки восстановишь.

— Нервные клетки не восстанавливаются. Это давно уже медики доказали.

— Не верь им. По себе знаю, что восстанавливаются. Сколько этих клеток у меня война забрала. А потом… Завод восстанавливали. А план как выполняли? Зачастую на нервах. Ты же знаешь, что из цеха я сюда, в кадры, пришел. Нет, поверь мне, клетки восстанавливаются. Это я тебе, как старший по возрасту, говорю.

— А все-таки походатайствуй. Ты же будешь сегодня у директора на докладе. А то он, говорят, скоро в Японию поедет.

— Ну, ладно, поговорю. Позвони мне к концу рабочего дня.

Вечером, после беседы с начальником отдела кадров Вербин встретил Ирину и сказал:

— Иду в отпуск.

— Сейчас? А время ли? Станки ведь переставлять завтра-послезавтра начнем.

— Да и я так думаю — не время, а директор настаивает. У меня отпуск по графику в мае. Уже санаторную путевку заполнили.

— Куда?

— В Евпаторию.

— Значит, на море. Завидую. А я еще моря не видела. Моя тетка в Крыму живет, каждый год приглашает в гости. А я никак не соберусь.

— А ты приезжай ко мне, заодно и свою тетку навестишь.

— Хотелось бы побывать на море. Не знаю, как у меня получится. У меня ведь отпуск тоже на май запланирован. Но как-то неудобно уезжать в одно время с вами. Разве вырваться на недельку.

— Приезжай на недельку.

— Хорошо, я подумаю и в письме сообщу. До востребования. — Ирина вспыхнула и убежала.

— Я буду ждать, Иринушка!..

— Не знаю, с чего начинать, — признался Алексей Ручинскому.

— Соберемся, посоветуемся, — ответил секретарь партийной организации цеха. — С этого, пожалуй, начинать надо.

А вечером в кабинете начальника состоялось совместное заседание партийного и комсомольского бюро.

— Вопрос у нас один, — сказал Ручинский, — как в условиях реконструкции выполнить план. Многие уже знают, что цех, кроме этого, вот-вот получит новый заказ на детали для "Сибиряка". Я думаю, нет необходимости объяснять, что выполнить план в таких условиях очень трудно. Перейдем прямо к делу.

На лице председателя завкома Волкова разлилась улыбка, мол, сами напросились, а теперь в колокола звоните! Предупреждали ведь.

Алексей думал, что все-таки надо идти к директору и просить часть заказа передать другим цехам. Он же обещал это сделать, во время реконструкции.

Многие ожидали, что заседание затянется надолго, но разговор оказался коротким и конкретным. Всем понравилась оперативность исполняющего обязанности начальника цеха Алексея Ивановича Коваленко и секретаря партийного бюро. Вот так коротко, по-деловому, без лишних разговоров, с наибольшей пользой и нужно проводить обмен мнениями.

"Интересно, — рассуждал Олег, — с чего бы начал Вербин эту работу? Наверное, взвалил бы все на свои плечи и тянул. Привык все один. А Алексей Иванович всех заставит работать. Ручинскому придется мобилизовать всех коммунистов на эту трудную задачу. А мне — комсомольцев. А вообще-то непонятно. Начинаем проводить реконструкцию, а начальника цеха в отпуск отправили. А может, Привалов собирается его освободить? Только за какие такие провинности? У него ведь план всегда шел. Правда, с трудом. Иногда Вербин изворачивался за счет легких, нетрудоемких деталей. А в других цехах тоже не лучше идут дела. Что ни говори, а оборудование старое, обновляется мало, средств сверху поступает мало, а за свои многое не сделаешь".

Было решено уравнять смены так, чтобы в каждой из них работало одинаковое количество человек, перевести коммунистов, комсомольцев и передовых рабочих на наиболее ответственные участки, поручив им обрабатывать сложные, малоосвоенные детали: станки устанавливались во временных сборно-разборных помещениях только в "цепочку", на которой наращивался поток деталей, опытными рабочими.

Когда стали расходиться, Волков спросил:

— А как с оплатой за работу в субботу?

— Это вы о "магарычах"? — спросил Алексей. — Ни о каких "магарычах" и речи быть не может!

Председатель цехкома пожал плечами.

Уже на следующий день рабочих стали расставлять по-новому.

Светлана теперь работала на двух зуборезных станках. Иногда она переключалась и на третий — долбежный, который стоял рядом.

В первой же декаде был объявлен субботник. На него явились почти все. Среди них человек двадцать строителей. От них-то многое зависело. Они бетонировали основание. Бетон изготовлен на быстросхватывающемся цементе. Через два-три дня можно смело ставить станки. Если электрики не подведут. Не должны. Сам главный энергетик пришел на субботник.

Сделано за субботник было больше, чем намечал Алексей.

Татьяна убеждалась, что талант Алексея в умелой организации. И не только в ней. Он — дар колоссальной трудоспособности и больших знаний. Вербин тоже, не жалея себя, работает, но у него не хватает того, что есть у Алексея. Он сразу нащупал слабые звенья цеха, и его поддержал директор. Мой отец тоже в это время не решился бы на перестройку всего цеха. Освоение нового "Сибиряка" — дело не простое.

Ей так захотелось потрогать жесткие Алексеевы волосы. Но она только улыбнулась своей озорной мысли. В детстве она тоже была заводилой не только девчат, но и мальчишек. Наверное, Алексей был таким же.

Он стал для нее родным человеком. Только красивых слов о любви он не мог говорить. А в жизни такие слова, как хорошие песни, нужны. Она ждала таких слов. Сейчас ждала. А было время…

— Как ты думаешь, Алеша, — оставшись наедине с Алексеем, спросила Татьяна, — не будет задержки с поступлением оборудования на поточные линии?

— Думаю, что нет. На заводе же мои "полпред" работает, начальником производственного отдела.

— Тогда в следующую командировку я поеду туда "толкачом"!

— Если я тебя отпущу.

— Вербин отпустит. Я хочу Одессу посмотреть. Катакомбы, оперный театр.

— А я так нигде и не был. Не хватало времени. Вечерами за чертежами сидел.

Были и такие на субботнике, которые, не получив обычной десятки, захныкали.

— Григорий Петрович изыскал бы деньги, — говорил Олейник-старший. — А этот зажал.

— Без десятки обойдешься, — ответил ему Михаил и уставился на него. — Мои родители много лет в колхозе работали за палочки. А ему за каждый чих — деньги давай!

— Сейчас колхозники больше нас с тобой получают, — не сдавался Олейник. — Что ни двор, то автомашина или мотоцикл. На сберкнижках некоторые большие деньги имеют.

— Так это сейчас. А раньше? Почти бесплатно: энтузиазм, патриотизм. И работали, не роптали.