— Хотя бы уже потому, что наши люди пролили за него немало крови и сейчас, перед нашим контрнаступлением, отдать врагу город… Нет, такого не случится, у нас, русских, тоже есть характер.
Помолчали. Сталин прошел к концу стола, за которым обычно сидел, набил свою трубку табаком и закурил. Предложил наркому папиросы, но тот отказался:
— Что-то не хочется… Так я слушаю вас, Иосиф Виссарионович. Не ради же папиросы вы меня вызвали?
— До начала наступательной операции у нас осталось мало времени, и я хотел бы знать, как у вас с танками, хватит ли их, чтобы фронты смогли крепко ударить по врагу. — Теперь Сталин держал трубку в руке, но не курил, а пристально смотрел на собеседника.
Малышев добродушно улыбнулся и заявил, что танков хватит, потому что план, данный Генштабом, уже выполнен, к тому же в ближайшую неделю в резерв Ставки поступят новые машины.
— Сейчас мы приступили к производству самоходных артиллерийских установок — САУ, — сообщил нарком. — Это будут легкие, средние и тяжелые пушки. К концу декабря уже можно будет начать формирование первых самоходных артполков резерва Верховного главнокомандования. Кстати, на испытаниях самоходные артустановки хорошо проявили себя. Они могут разрушать броню любого немецкого танка.
— Это то, что нам надо, Вячеслав Александрович. — Сталин попыхтел трубкой раз-другой, подошел к наркому ближе. — Теперь я хотел бы услышать от вас подробную информацию о дальнейшем наращивании плана по производству танков. Сейчас я приглашу сюда Молотова, и дадим вам слово. — Он снял трубку прямого телефона. — Вячеслав Михайлович, мы с наркомом Малышевым ждем вас…
Пока в Ставке шла своя работа, заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков и представитель Ставки начальник Генштаба генерал- полковник Василевский находились в войсках Сталинградского фронта, где окончательно отрабатывали план наступления.
Поздно вечером Сталин проводил совещание со своими соратниками. Здесь были Молотов, Микоян, Калинин, Берия и другие. За последние дни накопилось много вопросов, которые надо было решить. Когда информацию по внешнеполитическим проблемам делал Молотов, в кабинет вошел Поскребышев и доложил, что по «бодо» от Жукова из Сталинграда поступило донесение.
— Давайте его сюда! — распорядился верховный.
Через несколько минут документ уже лежал на столе вождя. Сталин неторопливо стал читать. Жуков сообщал, что в течение двух дней находился у генерала Еременко, лично осмотрел позиции противника перед 51-й и 57-й армиями, подробно проработал с командирами дивизий, корпусов и командармами предстоящие задачи по «Урану» (кодовое наименование операции войск Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов, имевшей целью окружение и разгром немецко-фашистской группировки под Сталинградом. — А.З.). Проверка показала, что лучше всего идет подготовка к «Урану» у генерала Толбухина. «Мною приказано, — телеграфировал Георгий Константинович, — провести боевую разведку и на основе добытых сведений уточнить план боя и решение командарма. Плохо идет дело со снабжением и подвозом боеприпасов. В войсках снарядов для «Урана» очень мало. К установленному сроку операция подготовлена не будет. Приказал готовить на 15.11.1942 г.».
Прочитав документ, Сталин отложил его в сторону.
— Что доносит Жуков, Иосиф? — спросил Молотов.
— О готовности армий фронтов к контрнаступлению, — ответил Сталин. — Если желаешь, можешь прочесть. — Он отдал ему депешу. — Ясно, что не все еще сделано и надо форсировать действия.
Свои услуги предложил Берия.
— У тебя, Лаврентий, по линии особых отделов непочатый край работы, — усмехнулся Сталин. — А дать тебе в подчинение фронт пока не могу, — шутливо добавил вождь. Он взглянул на Молотова: — Вячеслав, заканчивай свою информацию. Все мы уже поняли, что Черчилль и Рузвельт в этом году не откроют второй фронт. Анастас Иванович, потом мы заслушаем вас по обеспечению Красной армии горючим и продовольствием. Как член ГКО ты контролируешь организацию снабжения армии и военного флота, тебе, как говорят, и карты в руки… Мне уже жаловался командующий Северным флотом адмирал Головко, что мало даешь ему нефти. Грузы союзников, по ленд-лизу[13] поступающие в Советский Союз, ты забираешь, а топлива для их транспортов и кораблей на обратный путь не предоставляешь. — Сталин взглянул на Берию: — Лаврентий, может, тебе надо в этом деле разобраться?
— Проблем нет, Иосиф, но Анастас Иванович вмиг исправит свои ошибки, — улыбнулся Берия.
Совещание продолжалось.
12 ноября днем, когда верховный работал над документами, ему по ВЧ позвонил генерал армии Жуков и сказал, что он и начальник Генштаба Василевский выезжают в Москву, чтобы лично доложить ряд соображений, связанных с предстоящей операцией.
— Когда вы будете здесь? — уточнил Сталин.
— Завтра утром часов в десять, если не возражаете.
— Жду вас, — коротко бросил верховный.
«Дуглас» приземлился на центральном аэродроме в Москве. В столице шел снег, и все вокруг было белым- бело.
— Гляди, Саша, здесь тоже снега навалом, — выйдя из самолета, проговорил Жуков, полной грудью вдыхая морозный воздух.
— Зато здесь не свистят пули и мы с тобой стоим в полный рост, а не идем на КП фронта, согнувшись в три погибели, — улыбнулся Василевский. — Да, а погодка-то свежая.
— Ну что, айда в Кремль?
— Давай, верховный нас ждет…
Верховный предложил им выпить чаю с дороги, но Жуков жестко возразил: мол, сначала дело, а уж потом все остальное.
— Тогда начнем работу. — Сталин прошел к краю стола и сел на свое место. — Прежде всего я хочу знать, сильны ли войска противника на участках наших главных фронтов — Юго-Западного и Сталинградского?
Жуков ответил, что на этих участках оборону держат в основном румынские войска, но, как показали пленные, их боеспособность невысока, так что к началу контрнаступления, подчеркнул Георгий Константинович, мы будем иметь значительное превосходство и в людях, и в боевой технике.
— Если в оставшиеся до операции дни противник не перегруппирует свои силы, — заметил Василевский. — Но пока наша разведка не засекла каких-либо крупных передвижений войск противника. 6-я армия генерала Паулюса и главные силы 4-й танковой армии Гота находятся в районе Сталинграда, и похоже, что враг не догадывается о готовящемся нами контрнаступлении.
— У генералов Ватутина и Рокоссовского все готово к боевым действиям, — подчеркнул Жуков. — Но я потребовал от них еще раз все проверить и, если есть пробелы, устранить их, ибо в ходе сражения заниматься этим будет некогда.
Сталин поинтересовался, много ли недостатков выявили они в ходе проверки. Жуков перечислил упущения. В частности, две стрелковые дивизии, 87-я и 315-я, которые Ставка выделила в распоряжение генерала Еременко, еще не грузились, так как до сих пор не получили транспорта и конского состава; из мехбригад под Сталинград пока прибыла лишь она.
— Что надлежит еще сделать? — спросил Жуков и сам же ответил: — Отправить генералу Еременко для мехчастей 100 тонн антифриза, без него мехчасти не смогут передвигаться; доставить 51-й и 57-й армиям теплое обмундирование и боеприпасы с прибытием в войска не позже 14 ноября. Далее. — Жуков полистал свой блокнот. — Задачи фронтов, армий и войсковых соединений отработаны. Взаимодействие всех родов оружия мы увязали непосредственно на местах. Особое внимание уделили вопросам внутреннего окружения сталинградской группировки врага, внешнего фронта с целью обеспечить ликвидацию войск противника. На этот счет мы отработали несколько вариантов. И последнее. — Георгий Константинович вновь полистал блокнот и закрыл его. — Операцию можно начать войсками Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября, а Сталинградского на сутки позже.
Все, о чем доложили Жуков и Василевский, Верховный воспринял как должное, не внес в их план каких-либо своих предложений. Он стоял у оперативной карты и задумчиво потягивал трубку. Потом разгладил усы и, глядя то на Жукова, то на Василевского, довольно произнес:
