Крестьянин и лисица Лиса Крестьянину однажды говорила: «Скажи, кум милый мой, Чем лошадь от тебя так дружбу заслужила, Что, вижу я, она всегда с тобой? В довольстве держишь ты ее и в холе; В дорогу ль – с нею ты, и часто с нею в поле; А ведь из всех зверей Едва ль она не всех глупей». «Эх, кумушка, не в разуме тут сила! — Крестьянин отвечал. – Все это суета. Цель у меня совсем не та: Мне нужно, чтоб она меня возила Да чтобы слушалась кнута». Филин и осел [123]
Слепой Осел в лесу с дороги сбился (Он в дальний путь было пустился). Но к ночи в чащу так забрел мой сумасброд, Что двинуться не мог ни взад он, ни вперед; И зрячему бы тут не выйти из хлопот, Но Филин в близости, по счастию, случился И взялся быть Ослу проводником. Все знают, Филины как ночью зорки: Стремнины, рвы, бугры, пригорки — Всё это различал мой Филин будто днем И к утру выбрался на ровный путь с Ослом. Ну как с проводником таким расстаться? Вот просит Филина Осел, чтоб с ним остаться, И вздумал изойти он с Филином весь свет. Мой Филин господином Уселся на хребте ослином, И стали путь держать; счастливо ль только? Нет: Лишь солнце на небе поутру заиграло, У Филина в глазах темнее ночи стало. Однако ж Филин мой упрям, Ослу советует и вкось и впрямь: «Остерегись! – кричит. – Направо будем в луже». Но лужи не было, а влево вышло хуже. «Еще левей возьми, еще левее шаг!» И – бух Осел, и с Филином, в овраг. Волк и кот [124] Волк из лесу в деревню забежал, Не в гости, но живот спасая; За шкуру он свою дрожал: Охотники за ним гнались и гончих стая. Он рад бы в первые тут шмыгнуть ворота — Да то лишь горе, Что все ворота на запоре. Вот видит Волк мой на заборе Кота И молит: «Васенька, мой друг! скажи скорее, Кто здесь из мужичков добрее, Чтобы укрыть меня от злых моих врагов? Ты слышишь лай собак и страшный звук рогов? Все это ведь за мной». – «Проси скорей Степана; Мужик предобрый он», – Кот Васька говорит. «То так; да у него я ободрал барана». «Ну, попытайся ж у Демьяна». «Боюсь, что на меня и он сердит: Я у него унес козленка». «Беги ж, вон там живет Трофим». «К Трофиму? Нет, боюсь и встретиться я с ним: Он на меня с весны грозится за ягненка!» «Ну, плохо ж! Но, авось, тебя укроет Клим!» «Ох, Вася, у него зарезал я теленка!» «Что вижу, кум! Ты всем в деревне насолил, — Сказал тут Васька Волку. — Какую ж ты себе защиту здесь сулил? Нет, в наших мужичках не столько мало толку, Чтоб на свою беду тебя спасли они. И правы, – сам себя вини: Что ты посеял – то и жни». Лещи В саду у барина в пруде, В прекрасной ключевой воде, Лещи водились. Станицами они у берегу резвились, И золотые дни, казалось им, катились. Как вдруг К ним барин напустить велел с полсотни щук. «Помилуй! – говорит его, то слыша, друг. — Помилуй, что ты затеваешь? Какого ждать от щук добра: Ведь не останется Лещей здесь ни пера. Иль жадности ты щук не знаешь?» «Не трать своих речей, — Боярин отвечал с улыбкою, – все знаю; Да только ведать я желаю, С чего ты взял, что я охотник до Лещей?» Лев Когда уж Лев стал хил и стар, То жесткая ему постеля надоела: В ней больно и костям; она ж его не грела. И вот сзывает он к себе своих бояр, Медведей и волков пушистых и косматых, И говорит: «Друзья! для старика Постель моя уж чересчур жестка: Так как бы, не тягча ни бедных, ни богатых, Мне шерсти пособрать, Чтоб не на голых кáмнях спать». «Светлейший Лев! – ответствуют вельможи. — Кто станет для тебя жалеть своей Не только шерсти – кожи, И мало ли у нас мохнатых здесь зверей: Олени, серны, козы, лани, Они почти не платят дани; Набрать с них шерсти поскорей: От этого их не убудет. Напротив, им же легче будет». И тотчас выполнен совет премудрый сей. Лев не нахвалится усердием друзей; Но в чем же то они усердие явили? Тем, что бедняжек захватили И дочиста обрили; А сами вдвое хоть богаче шерстью были — Не поступилися своим ни волоском; Напротив, всяк из них, кто близко тут случился, Из той же дани поживился — И на зиму себе запасся тюфяком. Три мужика
Три Мужика зашли в деревню ночевать. Здесь, в Питере, они извозом промышляли; Поработáли, погуляли И путь теперь домой на родину держали, А так как Мужичок не любит тощий спать, То ужинать себе спросили гости наши; В деревне что за разносол: Поставили пустых им чашку щей на стол, Да хлеба подали, да, что осталось, каши. Не то бы в Питере, – да не о том уж речь; Все лучше, чем голодным лечь. Вот Мужички перекрестились И к чаше приютились. Как тут один, посмéтливей из них, Увидя, что всего немного для троих, Смекнул, как делом тем поправить (Где силой взять нельзя, там надо полукавить). «Ребята, – говорит, – вы знаете Фому, Ведь в нынешний набор забреют лоб ему». «Какой набор?» – «Да так. Есть слух – война с Китаем: Наш Батюшка велел взять дань с Китайцев чаем». Тут двое принялись судить и рассуждать (Они же грамоте, к несчастью, знали: Газеты и подчас реляции читали), Как быть войне, кому повелевать. Пустилися мои ребята в разговоры, Пошли догадки, толки, споры; А наш того лукавец и хотел: Пока они судили, да рядили, Да войска разводили, Он ни гугу – и щи и кашу, всё приел. Иному до чего нет дела, О том толкует он охотнее всего, Что будет с Индией, когда и отчего, Так ясно для него; А поглядишь – у самого Деревня между глаз сгорела. вернуться Связана с басней Ф. А. Эмина «Сова и Нетопырь». Повод к написанию басни раскрыл Пушкин, основываясь, несомненно, на личном общении с Крыловым. В апрельской книжке «Московского вестника» за 1828 г. появилось стихотворение С. П. Шевырева «Мысль». Оно подверглось издевательской критике в газете Ф. В. Булгарина «Северная пчела». Стихотворение Шевырева было объявлено «вздором» и «бестолковщиной». Между тем редакция «Московского вестника» получила отзыв И. В. Гёте. По этому случаю Пушкин писал: «Должно терпением, добросовестностию, благородством и особенно настойчивостию оправдать ожидания истинных друзей словесности и одобрение великого Гёте. Честь и слава нашему Шевыреву. Вы прекрасно сделали, что напечатали письмо нашего германского патриарха. Оно, надеюсь, даст Шевыреву более весу во мнении общем. А того-то нам и надобно. Пора уму и знаниям вытеснить Булгарина и Федорова. Я здесь на досуге поддразниваю их за несогласие их мнений с мнением Гёте. За разбор „Мысли“, одного из замечательнейших стихотворений текущей словесности, уже досталось нашим северным шмелям от Крылова, осудившего их и Шевырева каждого по достоинству. Вперед! и да здравствует „Московский вестник“!» Слова «осудившего их» надо понимать как «воздавшего по заслугам». В басне критические стрелы целят в Булгарина (Филина), тогда как в отношении Шевырева (слепого Осла) только предполагается, что стало бы с ним, если бы он был слеп и поддался советам Филина, видящего только ночью. вернуться Басня связана с пословицами: «Что посеял, то и пожнешь», «Чем кого взыщешь и себе то же сыщешь», «Как постлался, так и выспался». По мнению архиепископа Сан-Францисского Иоанна, в басне «происходит как бы Суд Божий. Человек сам себе готовит плоды будущей жизни. Акты милосердия вызывают милосердие; акты злобы – отражаются гибелью». |
