Анри вышел из кареты: так, есть тысячелистник, барвинок и зверобой. Есть листья подорожника. Отлично! Первые остановят кровотечение, вторые не дадут ране нагноиться. Пока Анри собирал нужные растения, обмывал их, готовил из них целебную кашицу, Аня уснула. Пора за работу. Анри велел кучеру придерживать поврежденную руку, а сам осторожно вынес Аню из кареты и положил на расстеленный, на траве плед. Кровь в ране запеклась, сама рука от перетяжки жгутом отекла и побагровела. Анри промыл рану водой и стал осматривать руку. Кость, к счастью, не была задета. Пуля, скорее всего, отскочила от металлической окантовки окна в карете и рикошетом вошла в плечо. Входное отверстие было маленькое, сама пуля пальпировалась сантиметров на 10 выше. Кровь из травмированных сосудов собиралась под кожей, отчего образовался огромный кровоподтек. Необходимо было сделать надрез кожи, достать пулю и промыть рану. Показав кучеру, как держать руку, Анри протер ромом нож и поджег его. Пламя голубоватыми языками прошло по всей поверхности и погасло. Точным уверенным движением Анри сделал надрез кожи чуть ниже кровоподтека. Аня застонала, но не проснулась. Обработав руки ромом, Анри осторожно пальцем вошел в рану, а второй рукой стал продвигать пулю в направлении пальца. Несколько мгновений и пуля была извлечена. Таким же способом он очистил рану от скопившейся крови, промыл ее водой с добавлением рома. Потом попросил кучера слегка ослабить жгут. Кровотечение усилилось, но не значительно. Жгут постепенно был снят, рана обложена целебной мазью из трав и забинтована. Аню отнесли в карету и уложили, прибинтовав раненую руку к телу, чтобы движение не причиняло боли. Она еще будет спать час или два, за это время надо добраться в Руан и там принять меры для того, чтобы не началось воспаление. Хорошо сейчас к ране приложить что-нибудь холодное, обложить льдом. Придется заехать в ближайшую деревню, у них в погребах лед может и найдется.

– Анька, пожалуйста, хорошо запомни, – говорил Анри, называя ее русским именем – когда они были одни, он всегда называл ее так, – если стоять спиной к ратуше, то море будет слева. Запомни, море слева и солнце в него садится. Маяк на высоком берегу тоже слева. Маяки стоят веками. Даже если мы больше не встретимся, отыщи маяк. Ты такая бестолковая, я знаю, просто уверен, что тебе нужны будут деньги. Там в нижнем ярусе, слева, под лестницей каменная плита, под которой я спрятал твои драгоценности, золотые монеты и свою скрипку. Скрипки, особенно старинные, стоят дорого. Обещаешь запомнить? Все очень легко. Главное найти ратушу. Посмотри на нее хорошенько. Видишь часы? Часы на городских ратушах не меняют. Запомни их. Обещай мне, что все сделаешь, как надо…

Они стояли на площади в небольшом городке. Уходящее солнце освещало косыми лучами брусчатку мостовой. Потом Аня пыталась вспомнить название города, но их было столько… и они были так похожи своими ратушами и побережьями с маяками, что точно вспомнить название ей так и не удалось.

– Анри, родной, ну что ты такое говоришь? Как это не встретимся?

– Аня, мы упустили время, упустили возможность качественно исправить то, что произошло. Сейчас, когда твое здоровье в порядке, и ты сможешь побыть одна какое-то время, я вынужден уехать. Нужно отыскать всех участников процесса, собрать их в одном месте и провести обряд, который, возможно, обнулит тот, что был сделан прежде этим прохвостом. Я не знаю, живы ли они, и если да, то где сейчас находятся. Именно поэтому я тебя прошу: запомни все, что я тебе сейчас сказал, мне так будет спокойней.

– Анри, помнишь, ты говорил, что если я буду верить тебе, то все будет хорошо? Я тебе верю, родной! Поезжай и ни о чем не беспокойся, все будет так, как мы с тобой захотим. Этот клад мы потом отыщем вместе. Хорошо? И не потому что нам нужны будут деньги, а потому что мы так решили. Давай так: я запомню все то, о чем ты мне сказал, а ты запомнишь место, где клад спрятан и то, каким образом его можно оттуда извлечь. Я не сомневаюсь, что уж запирающих и защитных заклинаний ты на нем понаставил таких, что одной мне с ними не справится. – Аня улыбнулась, вспомнив особенность мужа делать все тщательно и основательно.

– Анька, ну ты и упрямая! Хорошо, давай так, если провидение разбросает нас, если вдруг в одной из следующих жизней ты невзначай вспомнишь эту историю – знай, что я где-то рядом, и мы сможем встретиться. Тебе останется только позвать меня.

– Анри, как же я позову тебя! Это будет другая жизнь, ты будешь другой, совсем другой. Я буду другая. Может, я не нужна буду тебе вовсе? – она представила такое, и у нее на глазах показались слезы.

– Все может быть, любимая, но только не это. Ты всегда будешь мне нужна.

– Анри, родной, обещай мне запомнить то, что ты сейчас сказал. Пожалуйста, запомни это! Ты ведь знаешь, что я не смогу вторгнуться в твою жизнь, пока не буду досконально уверена в том, что тебе это будет нужно.

– Ну что ты придумываешь, посмотри на меня внимательно, посмотри мне в глаза. Что ты там видишь?

– Себя. Свое отражение.

– Еще вопросы есть?

– Да. Каким образом мне тебя позвать? Как я узнаю о тебе?

– Ну, об этом не беспокойся. Вести о Магах всегда бегут впереди них. Как услышишь о таком, найди его в пространстве и пригласи в гости. Я пойму.

– А если это будешь не ты?

– Если Маг не приехал, то это и был не я. Я обязательно к тебе приеду.

– Я тебе верю. Уверена, что все у нас получится. Я люблю тебя!

Еде продолжение? А все, дальше я не помню…

Вернее, то немногое, что осталось в памяти, и заставило меня написать про Аннет…

Я нахожусь где-то вверху и сбоку. Я не ощущаю тела, мне легко и есть понимание, что боль, которая мучила меня, наконец прошла. Я смотрю на процессию, которая медленно движется по дороге. На повозке стоит белоснежный гроб, в котором лежит молодая женщина. Женщина вся в белом. Повозка украшена охапками белых цветов. Сопровождают процессию несколько человек, которые идут чуть поодаль, а впереди них идет мужчина в темной одежде. Я не могу понять, почему он так печален, ведь я вот, совсем рядом, стоит только ему поднять голову и он увидит меня. Я хочу крикнуть, позвать, но ничего не получается! Хочу сказать ему, что расстаемся совсем ненадолго, ведь мы все сделали для того, чтобы встретится вновь. Все что смогли. Или не все? Почему он так печален?! Анри, родной, я все сделаю, как ты велел, я позову тебя. Тебе останется только услышать…

Улица Надежденская, дом 12, все верно. Анна Ковальчук, Анечка, стояла у двери массивного здания с колоннами. Осталось только протянуть руку и открыть тяжелую дверь. Сколько она ждала этого часа! Как только в медицинском институте определилась со своей будущей специализацией, сразу решила, что поедет в Ленинград и там будет заниматься исследованиями в области нейрохирургии. Почему Ленинград, почему институт с военной кафедрой нейрохирургии? Она не задумывалась над этим, просто знала, что ей надо туда, и она этого добьется.

И вот выпускница Минского мединститута направлена для прохождения ординатуры в отделение травматологии при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Отличная характеристика, отличные отметки… она одна из лучших студентов выпуска 1938 года, и это не пустая формальность. Отметки и характеристику Анечка заработала себе трудясь не покладая рук в секционной института, его лабораториях. Потом ночными дежурствами в операционной городской больницы, куда устроилась на должность операционной медицинской сестры, учась одновременно на четвертом курсе. Просиживая часы в залах библиотеки, выискивая в книгах то, о чем не говорилось на лекциях, но что хотелось узнать. Она уверена, что не подведет своих преподавателей, тех, кто отдавал ей свои знания и опыт, кто верил в нее.