– Значит, все-таки не одобряешь? – сникла я.

– Одобряю-одобряю. Только хочется донести до твоего ума, что жизнь в восемнадцать лет не кончается, даже с самой большой любовью. – Он замолчал, воцарилась неловкая тишина.

– Что ты маме скажешь?

– Не решил еще. Может, и вообще ничего. А то изведется. Пока человеку сам в глаза не заглянешь, трудно о нем судить.

Я тихо села на кухне, с горечью раздумывая над папиными словами. Он посоветовал забыть. Разве это возможно? Забыть того, о ком думаешь каждую минуту. Где-то он сейчас?

Наконец, удостоверившись, что отец уснул, я решила все-таки провести задуманный эксперимент. Рождество как-никак. Сняв подрагивающими пальцами цепочку, сунула ее в карман шубы и, спешно одевшись, вышла на балкон. Дэн говорил, что стены в некоторой степени задерживают проникновение и распространение магической Силы. А мне очень хочется ему помочь в сборе магии. Минут через десять мне наконец удалось расслабиться в достаточной мере, чтобы поймать ощущение, испытанное в ночь миллениума. Закрыв глаза, я мысленно потянулась к ускользающему теплому веянию. Осторожно, не шевелясь, посмотрела сквозь ресницы. Да! Я вижу магию! Сама, без помощи Дэна. Оглядев яркий мир под собой, перевела взгляд на небо. Пусто. Нет того чудесного цветного облака. Какие-то клочки тут и там. С другой стороны, и людей нет, глубокая ночь. А вот что там папа говорил про всенощную? На службу в церквах собираются верующие. Почитатели Рождества Христова. Интересно, в своей вере они тоже выплескивают Силу? Если так, понятно, где сейчас обретается Дэн.

Развернувшись, я устремила взгляд за линию домов. Тут у нас тоже есть церковь, не очень большая, деревянная. Мне кажется или в той стороне курится цветная дымка? Хоть беги туда проверяй. Распахнув глаза, всмотрелась, не мигая. Сознание сделало рывок – и неожиданно я окунулась в переливающееся перламутром разноцветье человеческой Силы. Как же ее собирать-то? Дэн выпивает, может, и мне попробовать? Приоткрыв рот, втянула в себя манящую субстанцию… и чуть не захлебнулась от омерзения. На «вкус» эта красота оказалась такой гадостью, какой я в жизни не пробовала! Волна тошноты поднялась, требуя немедленно избавить организм от наполняющей его дряни. Я каждой клеткой чувствовала присутствие этого чужеродного, гадкого, оно залепило кожу, осело на руках, волосах… Закашлявшись, резко, с силой выдохнула, еще раз, тряхнула руками, головой. Бесполезно. Оно здесь, вокруг и внутри меня. Изгнать его можно, только вычистив все. Изо всех сил зажмурившись, я раскрылась навстречу… и неожиданно поняла, что меня кто-то трясет.

– Ты что творишь?! Закрывайся немедленно! Где амулет?!

Ничего не соображая, я раскрыла мутные глаза. Рукой в карман удалось попасть далеко не с первого раза. Зажав деревянными пальцами гладкое, чистое серебро, сфокусировала взгляд на стоящем передо мной Дэне и еле выдавила:

– Избавь меня от этого.

– Дыши ровно, спокойно. Руки сожми в кулаки. Вот так. Скоро все пройдет. Сейчас встанешь под душ – полегчает.

Шеи коснулся ледяной холод цепочки. Мы ввалились в комнату, я почувствовала, что Дэн стягивает с меня шубу. И тут зажегся свет.

– Ты что, паршивец, с ней сделал?! – закричал отец. – Маша, доча, что с тобой?

– Папа, – непослушными губами произнесла я, – мне плохо, помоги.

Меня опустили на кровать, Дэн лихорадочно начал стягивать с меня одежду.

– Убери руки, ублюдок! «Скорую» вызывай! – оттолкнул его отец.

– Не лезьте! – рявкнул, разворачиваясь, Дэн. – Хотите помочь – наберите ванну теплой воды!

– Ванну? Какую ванну, ребенку врач нужен! Ты посмотри, какого она цвета!

– Помогайте или не вмешивайтесь!

Крики хлопочущих надо мной мужчин слышались как через вату. Я уже не понимала, кто из них кто. Меня выворачивала заполняющая мерзость. Подкатившая тошнота заставила вскочить, вырвавшись из двух пар рук, и опрометью броситься в туалет. Облегченный желудок не избавил от мути в голове. Мне было по-прежнему плохо. Я себя чувствовала, как если бы искупалась в канализации и еще хлебнула сточных вод. Да не просто попробовала, а напилась до одури, так что в животе булькает.

– Стоять можешь? Давай в душ, – подошел Дэн. Я и не заметила, как стихли крики в комнате.

– Коленки трясутся и руки тоже.

– Я помогу.

– Ч-что это было? – стукнула я зубами.

– Глупость маленькой девочки, которая не послушалась дядю короля. Зачем амулет сняла?! Я же предупреждал, что это не шутки! Мойся. Потом поговорим. – Дэн был сердит.

После душа мне ощутимо полегчало. Вымывшись три раза, я вроде оттерла покрывающую все тело «грязь». Внутренние ощущения хоть были не ахти, но уже можно было терпеть. Вот только физических сил не осталось. И халат я с собой не взяла. Надо попросить, чтобы кто-нибудь принес мне его.

Едва сдвинув шторку, я была схвачена и немедленно укутана до пят во что-то большое и мягкое. Из ванной Дэн вынес меня на руках, как спеленатого младенца. Опустил на кровать и дал выпить какой-то травяной отвар.

– Ну как, лучше? – осведомился он, дождался кивка, провел пальцами по моей щеке и встал. – Отдыхай. Выспишься – будешь как новая. В прямом и переносном смысле.

Отвернувшись, он со вздохом обратился к безмолвно стоящему отцу:

– Пойдемте поговорим.

«Вторая часть Марлезонского балета. По-моему, это сегодня уже было», – еще подумала я и начала погружаться в сон, а мысль сама потекла вдаль… «Мерлезонский балет написал и поставил король Людовик Тринадцатый. И сам танцевал в нем, вместе с королевой и кучей придворных…»

Мне снилось, что Дэн подпихивает меня на сцену, а зрительный зал наполнен разодетыми придворными. Ужас состоял в том, что предлагалось мне вовсе не спеть (что было бы полбеды), а станцевать в балете.

Просыпалась долго и тяжело. Вроде мне что-то втолковывал отец, а я пыталась осмысленно отвечать ему, но глаза упорно слипались, и несла я, по-моему, всякую чушь.

Окончательно проснувшись, обнаружила себя запутавшейся в простыне, а сверху укрытой одеялом. Под простыней ничего нет. В смысле я есть, а на мне ничего нет. Что сие значит? Голова побаливала, поэтому я судорожно попыталась вспомнить, что было вчера. Что-то праздновали? И почему я в таком виде? Неужели… Ох, вспомнила! Отец вчера приехал, говорил с Дэном, говорил со мной, а потом… черт, что это со мной было?! Я самостоятельно включила магическое зрение, а дальше на меня навалилось что-то жутко мерзкое.

Вспомнив, как мне было плохо, передернулась всем телом. Прислушалась к себе – состояние нормальное. Тошноты нет. Рядом лежал мой халат, и я поспешно натянула его.

– Папа? – позвала в тишину. Кто-то приближался легкими шагами, такими, которые угадываются скорее по отсутствию звуков, чем по наличию оных.

– Он уехал. – В комнату вошел Дэн, на ходу причесывая влажные волосы.

– Как – уехал? – не поверила я. – Совсем? И даже со мной не попрощался?

– Он хотел, но ты так крепко спала, что мы тебя не добудились.

– Дэн, что ты ему рассказал?

Внимательно посмотрев на меня, король сел, потирая рукой лоб:

– Поскольку визит случился внезапно, а вменяемой версии на такой случай у нас подготовлено не было, пришлось импровизировать. Да еще ты свой телефон оставила дома. Я даже не смог тебя предупредить, что говорить, о чем молчать. В целом все прошло более или менее нормально.

– И кем ты ему представился?

– Сказал, что я из другой страны и занимаю ответственную должность в правительстве. Сейчас мне необходимо уехать для решения неотложных проблем, но по возвращении мы будем иметь более серьезный и конкретный разговор.

– И зачем было выгонять меня?

– Видишь ли… Мне хотелось непредвзято оценить твоего отца. Хотя ему казалось, что все будет наоборот – я должен пройти испытание и получить одобрение. Только в данном случае мое мнение важнее. Не обижайся, но это так. Твоей семье необходимо получить дворянство – чем раньше, тем лучше. Мне нужно было удостовериться, что твой отец этого достоин.