- И кто же той подозреваемый?

- Ты, - медленно, с ухмылкой проговорил Кречетов. - Давид Маркович Гоцман…

Вокруг продолжал бурлить ресторан - посетители обсуждали семейный скандал, свидетелями которого только что оказались. День прожит не зря, теперь будет что рассказать домочадцам… Официантка, яростно сопя, веником сметала с пола осколки тарелок и остатки салата. Метрдотель со злобным выражением лица выговаривал ей что-то, почти не разжимая губ. И только скрипач, не обращая внимания на суматоху, продолжал с вдохновенным видом исполнять замысловатое соло, которому мог бы позавидовать Паганини.

Кречетов с Гоцманом неотрывно смотрели друг на друга. Пальцы обоих лежали на спусковых крючках.

- Я ведь сделал запрос, - не спеша проговорил Виталий. - По тебе… И вот какая интересная деталь выясняется. После ранения, полученного 6 ноября 1943 года во время освобождения Киева, майор Давид Маркович Гоцман почти восемь месяцев пролежал в госпитале под Ростовом. А потом, по странному совпадению, именно этот госпиталь затронула дерзкая и успешная вылазка немецких диверсантов. Госпиталь в результате сгорел. Вместе со всеми документами. Представляешь, какой бред, а?… Именно этот госпиталь, именно под Ростовом… И лежал ли там Давид Маркович Гоцман или же отлучался куда - мы знаем об этом только с его слов… А ведь Одесса еще была оккупирована целых пять месяцев.

Давид иронически вскинул брови.

- Ведешь к тому, шо я - вовсе не я?

- Ну сам подумай, - так же неторопливо ответил Кречетов, - все же сходится. Кто засунул Родю в шкаф?… Я бы в камеру отправил, а ты - почему-то в шкаф… Кто Иде дал целый день на раздумье?… Можно было бы сразу ее расколоть, а ты - пожалуйста, думай!… Да еще в одиночную камеру ее посадил для полного комфорта…

- Хочешь сказать, шо Академик - я? - ухмыльнулся Гоцман.

- Ты дальше слушай, - перебил Виталий. - Взрыв в твоей квартире… Эффектно. Полная комната осколков. Только зачем взрывать пустую квартиру, а?! Тебя убрать - не задача, на улице из пистолета стреляй - не хочу! На улице, у дома, в коридоре УГРО… Может, просто хороший повод для капитального ремонта комнаты, а?… Давид склонился через стол к майору:

- И Фиму я сам ножом проткнул?

- Лес рубят, щепки летят… Не в бирюльки ж играете, Давид Маркович, - прищурился майор.

- Я если я штаны сыму? - еще тише поинтересовался Гоцман.

Кречетов засмеялся:

- Да бросьте вы, Давид Маркович, в самом деле!… В абвере не дураки сидели. И на идеологию им было наплевать с высокой колокольни. Еврей, да еще начальник отдела УГРО - лучшего прикрытия и не придумаешь!… Еще только Звезды Героя не хватает для полного комплекта… Вон и до сих пор тебя… ордена находят через военкоматы.

- Красиво удумал, - усмехнулся Давид, - молодец.

- Красиво, - согласился Кречетов, откидываясь на спинку стула, - только одно не сходится… У тебя в одном кармане пушка, в другом - ордер на мой арест… И если бы ты был Академиком, то давно мог сделать мне дырку во лбу, а потом сказать - мол, Академик оказал сопротивление при задержании…

- Глупо здесь стрелять - полно народу…

- Так я поэтому сюда и вошел… - Кречетов кивнул, задумчиво закусил губу. - И еще одно не сходится: если бы не Васька Соболь, вечная ему память, грохнул бы нас Чекан вчера обоих…

Они помолчали. И оба невидимо друг для друга ослабили пальцы на рукоятках пистолетов.

- Ты в подполье как попал? - наконец негромко спросил Гоцман.

- Еще в сороковом году был составлен секретный список, куда вошел и сержант госбезопасности Кречетов, - так же негромко и чуть отстраненно, словно речь шла не о нем, ответил Виталий. - А девятнадцатого июля сорок первого меня перебросили сюда… Так что к октябрю, к началу оккупации, я уже был при деле. Но тебе, ясно, об этом никогда не рассказывал. Да и расскажу, так не поверишь же… Ну что? Пистолеты на стол?

- Угу, - усмехнулся Гоцман. - И еще по сто пятьдесят.

Кречетов первым вынул из-под скатерти руку с ТТ, положил оружие на стол. Гоцман сделал то же самое. Увидев пистолеты, испуганно взвизгнула посетительница, скрипач застыл, держа на весу руку со смычком. Офицеры накрыли оружие салфетками. Метрдотель с закаменевшим лицом подоспел к столику:

- Товарищи, здесь вам не фронт! Я сейчас милицию вызову…

- Здесь милиция. - Гоцман раскрыл свое удостоверение. - Вы бы нам еще триста водки по-быстрому сделали. И шо-нибудь закусить.

- Понимаю-с, - покорно склонил голову мэтр…

От порога своего кабинета Кречетов направился к столу, загремел ключами, отпирая ящик.

- А теперь слушай сюда, Дава, как говорят в Одессе…

В руках у него оказался тонкий черный шнурочек и мятая книжица, которую майор перевернул вниз заглавием. Пальцы Кречетова проворно начали крутить шнурочек туда-сюда, на мгновенье неуверенно застыли, но затем все-таки довершили начатое. Получился замысловатый, хоть и несложный на вид узелок.

- Вот так… Оп-ля.

Майор помахал получившейся петлей в воздухе. Гоцман взял шнурочек, внимательно разглядывая, потом отдал Виталию.

- Как ты помнишь, петля, которой задушили Родю, пропала. Но узелок я запомнил… Хитрый уж больно узелок был! А у меня в критический момент - фотографическая память… И за этот узелок я и потянул.

Он, словно фокусник, перевернул в руках потрепанную книжицу, показал ее обложку Гоцману. «Узлы Востока». Без автора, без выходных данных.

- Да здравствует библиотека военной прокуратуры Одесского округа… Страничка двенадцать… - Майор быстро пролистал полкнижечки. - Вот, пожалуйста. Это самурайский узел. Называется «Свистящая змея».

На страничке был изображен узел, только что завязанный Кречетовым.

- А теперь извольте взглянуть вот сюда… - Кречетов обернулся к сейфу, отпер его и извлек тонкую картонную папку - личное дело офицера, затребованное из отдела кадров.

Гоцман открыл папку, несколько мгновений разглядывал фотографию, потом перелистнул. Вчитался в короткие машинописные строки, впечатанные в соответствующие места бланка…

«Фамилия, имя, отчество» - Арсенин Андрей Викторович. «Год и месяц рождения» - 19 сентября 1894 года. «Место рождения (по административному делению в настоящее время)» - Смоленская обл., Краснинский р-н, Сыроквашинский с/сов., деревня Красовщина. «Какой национальности» - русский. «Какой язык считает родным» - русский…

- Дальше, дальше листай, - нетерпеливо махнул рукой майор, - шестая страница.

Гоцман открыл страницу 6. «Прохождение службы в РККА». Должность - хирург военно-полевого госпиталя с 14 января 1939 года. Присвоено воинское звание военврач третьего ранга… Военврач второго ранга - 5 мая 1941 года. Подполковник медицинской службы - 18 января 1943 года… 26 января 1946-го перевод из Приморского военного округа в Таврический, в военный госпиталь в Херсоне… До этого вся служба на Дальнем Востоке. Демобилизован в апреле. Давид отлистал на страницу 4 - «Какие имеет ордена СССР, Союзных республик и награды, объявленные в приказах НКО Союза ССР (указать номер и дату приказа)». Наград две - медали «За боевые заслуги», приказ от 18 ноября 1939-го, и «За победу над Японией», приказ от 4 декабря 1945-го…

- А теперь сложи этот японский узелочек с тем, что ты только что прочел, - устало заговорил майор. - С тем, что вся эта катавасия началась с того момента, когда он появился в Одессе. И с тем, что о Роде он знал не хуже нашего… Вышел из кабинета, а через пять минут раздался звонок, и Родя был задушен,

- Но душил-то Лужов…

- Да, но вспомни, что Лужов ведь устроился в конвойные войска одновременно с переводом Арсенина сюда! Ну, пусть округ не Одесский, но Херсон - это ведь рядом. И служит он там буквально три месяца, а потом демобилизуется и подается к нам… А тут у него уже есть сообщник. Случайно, что ли, Лужов попал именно в дивизию, расквартированную в Одессе?…

Гоцман, недоверчиво кривя губы, разглядывал шнурок.